Из истории сталинских репрессий на примере Качирского района Павлодарской области

       Первоначально районный центр Максимо-Горьковского района разместили в селе Федоровка, однако, очень скоро, стало понятно, что этот выбор неудачен. На заседании президиума Максимо-Горьковского райисполкома 8 мая 1930 года отмечалось, что нахождение районного центра в селе Федоровка «не удовлетворяет требований граждан с экономической стороны, а также и не отвечает тем действительностям, которые требуются от районного центра, а именно: а) отсутствие помещений, в   которые   можно    бы     разместить учреждения, последние размещены в самых плохих условиях (саманных избушках) и ни в малейшей мере не отвечают санитарным требованиям; б) отсутствие жилищ для служащих и рабочих также ставит в самое трудное положение с созданием рабочего кадра, так как всякий работник из-за отсутствия квартиры оставляет пределы района и переезжает в другой, в этом отношении район переживает самую острую нужду; в) отсутствие школ, клуба также препятствует развертыванию просвещения и подготовки молодого поколения в рабочие кадры; г) отсутствие экономических баз в райцентре (Потребсоюза, Союзхлеба, нефтесклада и т. д.) также не дает никаких перспектив районного тяготения к центру района поселка Федоровского; д) отсутствие телефонно-телеграфной связи, а также и автомобильной связи района с округом, ставит в самое нежелательное положение. Директивы и вообще корреспонденция, телеграммы получаются с большим опозданием, что не дает возможности своевременно проводить в жизнь и осуществлять руководство, кроме того район несет большие расходы по доставке телеграмм.» Осознавая сложность стоявших перед районом задач – «мощный рост колхозов, переход района на сплошную коллективизацию и перестройку сельскохозяйственного производства по принципу крупного механизированного производства», члены президиума райисполкома сочли необходимым ходатайствовать перед Павлодарским окружным исполкомом об укрупнении Максимо-Горьковского района за счет Коряковского района путем присоединения поселков Пресный, Песчаный, Осьмерыжск, Качиры и переносе районного центра в Качиры. Выбор обосновывался на существенных преимуществах Качир, где «имеется: река – водный путь, телефонно-телеграфная связь, что тесно связывает с округом, наличие хлебного элеватора и других баз создает полное районное тяготение и приближает районный центр к населению. Наличие подходящих жилищ, район размещает учреждения, избегает жилищного кризиса, а отсюда и создаются благоприятные условия на создание и закрепление районного кадра». 25 мая 1930 года секретариат Павлодарского окружного исполкома постановил: «В принципе с перенесением райцентра Максимо-Горьковского района в поселок Качиры согласиться, предложив заинтересованным райисполкомам и Орго выявить на этот счет мнение сельсоветов и населения», а уже 28 июля 1930 года президиум Коряковского райисполкома констатировал, что «Максимо-Горьковский райисполком перенес свою резиденцию в поселок Качиры без ведома Коряковского райисполкома, сделав самочинство, не имея на то постановления не только КазЦИК, как это является обязательным, но даже и президиума окружного исполкома». На заседании президиума Коряковского райисполкома также отмечалось, что «политически экономическим центром для Максимо-Горьковского района п. Качиры не является, так как будет отдаленным угловым пунктом, оторванным для обслуживания населения района». Было решено не соглашаться с выделением Качирского и Осьмерыжского сельсоветов в состав Максимо-Горьковского района и «просить президиум окружного исполкома принять меры воздействия на Максимо-Горьковский райисполком за самовольное вмешательство в административные функции Коряковского райисполкома». Президиум Павлодарского окружного исполкома постановил до вынесения решения КазЦИК считать этот перенос временным. Окончательно же в качестве районного центра Максимо-Горьковского района село Качиры было утверждено 22 мая 1931 года. [12,45]

    17 декабря 1930 года на основании постановления ВЦИК от 23 июля 1930 года окружное деление было ликвидировано и введено районное деление, в основу которого были положены укрупненные районы 1929 года и вновь созданные. В результате преобразований Максимо-Горьковский район был укрупнен путем присоединения к нему частей Иртышского и Теренгульского районов, одновременно часть Максимо-Горьковского района отошла к Павлодарскому району.

      С 20 февраля 1932 года Максимо-Горьковский район находился в составе вновь образованной Восточно-Казахстанской области с центром в городе Семипалатинске. 9 января 1935 года в составе Восточно-Казахстанской области из части Максимо-Горьковского района был образован Урлютюбский (с 2 января 1963 года - Железинский) район.

     15 января 1938 года была образована Павлодарская область с центром в городе Павлодаре, в состав которой вошел и Максимо-Горьковский район. [13,89]

2. Массовые репрессии на территории Качирского района: общая

характеристика 

     Период образования и становления района – конец 20-х – 30-годы ХХ века – совпал со временем, когда в СССР обоюдный классовый террор Гражданской войны перешел в террор государства против своего народа. Планомерное истребление различных слоев и групп населения сопровождало каждый этап строительства страны Советов. Сталинское учение об обострении классовой борьбы по мере продвижения страны по пути строительства социализма стало законом и обоснованием всё усиливавшихся репрессий государства против собственных граждан. [14,67]

Одним из новых веяний того времени стало массовое обобществление, вступление в колхозы, вернее насильственная организация колхозов, когда весь скот обобществлялся, а люди не имея средств к существованию начали откочевку в близлежащие районы. В такое тяжелое для страны время население района вступило в открытую конфронтацию. С одной стороны выступали активисты района, стремившиеся к быстрой организации колхозов, с другой – богатые крестьяне, которые не желали вступать в колхоз. В это время произошла трагедия, которая навечно осталась в памяти старожилов района. Молодой комсомолец из села Конторка Иван Федорович Рой пал жертвой кулака, который не желая расставаться с нажитым богатством поднял руку на исполнителя воли районного партактива. Родился Иван Фёдорович в 1910 году, в крестьянской семье. Одним из первых вступил в ряды комсомола в 1928 году, и на первом комсомольском собрании был избран секретарём ячейки. Молодой человек искренне верил, что он и его товарищи по комсомольской ячейке могут построить светлое будущее и был носителем новых идей о переустройстве мира, где будет государство всеобщего благоденствия. 

  Нелёгкое это было время. Классовая борьба в деревне особенно обострялась в связи с начавшейся коллективизацией. Кулачество открыто запугивало активистов, угрожая расправой. Хлеб жгли, прятали, чтобы он не достался Советам. Позиция крестьянско-середняцкой прослойки сводилась к тому, что раз мы не можем воспользоваться плодами своих трудов, то пусть он никому не достается.

  …Это случилось в селе Конторка 25 сентября 1929 года, когда комиссия сельских активистов отправилась к кулаку Ноздрину, чтобы найти спрятанный им хлеб. Внезапно из-за угла амбара выскочил разъярённый Ноздрин и выхватив из-под полы тулупа топор, ударил им по голове секретаря комсомольской ячейки Ивана Роя. Обливаясь кровью, юноша упал на руки подхвативших его товарищей.

  Возмущение крестьян этим зверским поступком было так велико что, не дожидаясь вмешательства властей, они застрелили Ноздрина.

  В ответ на убийство Ивана Роя 7 юношей вступили в комсомол, а крестьяне села Конторка отправили «красный обоз» с 18 подводами под лозунгом «Наш ответ на зверское убийство комсомольца Роя.

 В Качирском отделе  Государственного архива Павлодарской области  имеются документы о Рой Иване Фёдоровиче. Это подлинные фотодокументы 1929 года, на которых изображены похороны Рой И.Ф., его родители, родственники и др.фотодокументы; видеозапись торжественного открытия памятного обелиска в селе Конторка, герою комсомольцу Рой И.Ф., и встреча на Качирской земле его сына Рой Ивана Ивановича, состоявшаяся в сентябре 1985 года.

  Эти документы, показывают патриотизм молодого поколения, рассказывают, как создавались и росли комсомольские организации в 1929 году, они были мелкие по численности, но идейно крепкими, противопоставили старому миру новые взгляды, новое отношение к труду и быту, вели беспощадную борьбу с кулачеством, строили и укрепляли власть Советов. Многие отдали жизнь в этой борьбе, так же, как и наш земляк, Рой Иван Фёдорович.[15,2] Трудно сказать, как сложилась бы в дальнейшем судьба отважного молодого человека, погибшего во имя идеалов государства, которое в дальнейшем организовало массовый террор против собственный граждан. Возможно, он тоже стал бы жертвой политических репрессий, когда из общей массы населения выявляли и находили «врагов народа». Так или иначе светлая память о молодом комсомольце, осталась и живет в сердцах земляков. В 1990 г. праздновалось его восьмидесятилетие, в родном с. Конторка был открыт обелиск в его честь. Такие примеры мужества достойны подражания и воспитывают молодых людей в духе патриотизма.

     Во вновь образованном Максимо-Горьковском районе первыми жертвами «продвижения вперед, к социализму» стали крестьяне, попавшие в разряд «кулацко-байской своры» во время проведения коллективизации. Государство призывало к усилению борьбы против классово чуждых элементов, на местах сталинское учение трактовали очень широко, поэтому «классовым врагом» мог стать любой гражданин, не обязательно зажиточный, эксплуатирующий наёмный труд или действительно занимавшийся антисоветской пропагандой. Вот как вспоминает о тех годах бывший главный инженер совхоза «Октябрьский» Федор Давидович Сиволобов, 1916 года рождения: «Наша семья вступила в колхоз «Победа» в с. Тихомировка 25 ноября 1930 года. Отвели в колхоз 2 рабочих бычков и лошадь, корова осталась дома. Дом был сложен из пластов дерна, пол – мазанный глиной, крыша пластодерном покрыта. Семья – отец, мать, пятеро детей. В марте 1931 года к нам пришли ночью, отобрали все пожитки и сослали всю семью в поселок Тенизбай Максимо-Горьковского района. Мать не выдержала этого издевательства: в 1932 году на 37 году жизни скончалась, а отца парализовало. В Тенизбайском лагере была комендатура, жили в развалинах, кушать не давали. Люди гибли, штабелями лежали трупы, ужас. Мы, дети, самовольно убегали из лагеря в Новосибирскую область в Купино, Карасук, Славгород и т. д., собирали милостыню, а в 1932 году уже пошли работать в совхоз «Октябрьский», отцу-инвалиду дали полуразваленный домик». [16,9]

     До памятного всем советским людям фразы Сталина: «Сын за отца не отвечает» репрессиям подвергались близкие люди человека, отнесенного к категории «кулаков». Так например, был приговорен высылке житель с. Песчаное Андрей Сергеев, как сын кулака Сергеева Ивана Яковлевича. «Я не отрицаю, что я сын кулака, и все-таки прошу Павлодарский РИК разобрать мое заявление. Во-первых, я являюсь красноармейцем, служил в рядах Красной Армии» в 30-й стрелковой дивизии, в 30-м конном полку. Был ранен на Врангелевском фронте, участвовал в ликвидации банд Махно. По ранению был уволен домой и поэтому считаю себя защитником Советского Союза и не должен быть изгнанником и выброшенным за борт общественной жизни» Его отец в 80-летнем возрасте был осужден за невыполнение семенного плана по 61-ой статье на 6 месяцев лишения свободы и 5 лет ссылки. «И хотя комиссия ВЦИКа освободила меня 11 июля 1930 года от наказания, меня теперь вторично подвергают высылке». В заключение он просил снять высылку, учитывая его красноармейские заслуги и ранения. К сожалению, решения по делу А. Сергеева найти не удалось. Судя по другим делам, решения о выселении оставлялись в силе за некоторым исключением. [16,15]

     В 20 – 30-годы в Максимо-Горьковском районе, как и по всей стране, проводилась чистка рядов партии и советского аппарата от «классово чуждых элементов». В мае 1929 года «почувствовалась необходимость организации этой работы по плану», поскольку район отличался «значительной прослойкой кулачества» и «затяжным кризисом» районной парторганизации, члены которой основное свое внимание уделяли «личному хозяйству при почти полном отсутствии массовой работы и притока в ячейки свежих сил». Планом проведения кампании, составленным райкомом ВКП(б), предусматривалось вовлечение в процесс чистки как можно более широкого круга общественности, так, 28 мая 1929 года в Федоровке состоялось межсоюзное собрание руководителей профсоюзов, 29 мая – общее межсоюзное собрание членов профсоюзов, 1 июня – «общее делегатское женское собрание», 2 июня – общее собрание бедняков и батраков. На всех собраниях обсуждалась необходимость чистки рядов, а также меры, «посредством которых кампания по чистке носила бы массовый характер». В эти же дни в Федоровке была создана «легкая кавалерия» из 12 комсомольцев, которой в частности, обследовалась работа Фёдоровского крестьянского сельскохозяйственного товарищества и мельницы, находившейся в его ведении. В результате обследования было установлено «грубое обращение приказчиков к посетителям и ряд других явлений», которые, по мнению комсомольцев, объяснялись чуждым социальным происхождением приказчиков.

    Чистка рядов не обошла своим вниманием руководящий орган молодежи – аппарат райкома ВЛКСМ. На седьмой районной партконференции обсуждалось «нездоровое руководство районного комитета комсомола. В аппарате райкома ВЛКСМ в составе бюро находились классово чуждые и разложившиеся элементы (Ашимов, Касымова, Шайхимов), сейчас они разоблачены». Поражает тот факт, что сегодняшние классовые враги вчера были строителями коммунизма, выходцами из среды пролетариата. На конференции прозвучал призыв усилить бдительность при подборе кадров, причем не только на руководящие должности: именно «вопиющие безобразия», т. е. абсолютное игнорирование вопроса «чистоты» социального происхождения,  при отборе кандидатов на курсы трактористов, по мнению участников конференции, привели к срыву производственных заданий.

    Чистка рядов не всегда, конечно, приводила человека в лагерные застенки, но и прежней жизнь «вычищенного» уже не оставалась. Раскулаченные и «вычищенные» граждане если не подвергались аресту или высылке, то находились под пристальным наблюдением органов НКВД. Тяжелее всего приходилось семьям, где кого-либо из членов семьи арестовывали по подозрению в контрреволюционной деятельности. Клеймо «члена семьи изменника родины» (ЧСИР) намертво прикреплялось к его родным и близким. Бывали случаи когда начиная с одного члена семьи всех других родственников брали под одну гребенку. Репрессивная машина работала справно и без перебоев. На территории Акмолинской области существовал Акмолинский лагерь жен изменников родины (Алжир), где в свое время томились в заключении Жанбике Шанина, одна из первых казахских актрис, жена Жумата Шанина, репрессированного в 1938 году, жена и дочь Т. Рыскулова, жена М. Тухачевского, легендарного командарма Красной Армии и многие другие. Получив однажды клеймо «чуждого элемента», человек в дальнейшем вряд ли мог рассчитывать на нормальную жизнь , «компрометирующее» его прошлое бдительными органами не забывалось. В мае 1933 года райотдел ОГПУ докладывал Максимо-Горьковскому райкому ВКП(б) о том, что в колхозе «Енбекши» в вооруженную охрану вошли кулаки: Абсалямов Али, судимый в 1930 году, Нуркин Искак, сын бывшего волостного управителя Нуркина Жунуса, Мухаметжанов Билял, отец которого при царизме был 10 лет аульным старшиной, Ильясов Кафиз, отец которого был муллой и имел мечеть, Ертысов Байсары – сын кажы.[17,157] Невеликие должности занимали эти люди, но ОГПУ не торопилось выпускать их из поля зрения и не ослабляло своего внимания к ним. Тут невольно вспоминаются сетования всем известного профессора Преображенского и его ассистента Борменталя из бессмертного романа Михаила Булгакова «Собачье сердце» на дурную наследственность, когда до революции отец одного был судебным следователем в Вильно, а отец другого – кафедральный протоиерей. Тут уже не имело значения что на сегодняшний день они являются светилами медицины, которых в любом университете Европы приняли бы с распростертыми объятиями. В любой момент органы ЧК, ОГПУ или НКВД могли напомнить об их происхождении и применить соответствующие санкции. Хотя казалось бы почему потомки должны отвечать за дела их отцов и дедов. Здесь было бы уместным вспомнить о знакомом со школьной скамьи стихотворении Б. Пастернака «Сын за отца не отвечает». Но суровые реалии того страшного времени заставляли людей расплачиваться за дела их предков и не всегда они были плохими. Но так или иначе огромное множество советских граждан, боровшихся за установление советской власти в районе сами пали жертвами репрессионной политики родного государства.