Франция в 30-е годы

Политическое развитие получит  в ближайший период лихорадочный темп. Мелкая буржуазия только в  том случае отвергнет демагогию  фашизма, если поверит в действительность другого пути. Но другой путь есть путь пролетарской революции.

Верно ли, что  мелкая буржуазия боится революции?

Парламентские рутинеры, считающие  себя знатоками народа, любят повторять: «Не надо пугать средние классы революцией, они не любят крайностей». В таком  общем виде это утверждение совершенно ложно. Конечно, мелкий собственник  стоит за порядок, пока дела его идут сносно и пока он надеется, что завтра они пойдут лучше.

Но когда эта надежда  утеряна, он легко приходит в бешенство  и готов пуститься на самые  крайние меры. Иначе как он мог  бы опрокинуть демократическое государство  и привести фашизм к победе в Италии и Германии? Отчаявшийся мелкий люд  видит в фашизме прежде всего  боевую силу против крупного капитала и верит, что, в отличие от рабочих  партий, которые работают только языком, фашизм пустит в ход кулак, чтобы  установить больше «справедливости». А крестьянин и ремесленник по-своему реалисты: они понимают, что без  кулака дело не обойдется.

Неверно, трижды неверно, будто  нынешняя мелкая буржуазия потому не идет за рабочими партиями, что боится «крайних мер». Как раз наоборот. Низы мелкой буржуазии, её главные массы, видят в рабочих партиях только парламентские машины, не верят силе рабочих партий, их способности к  борьбе, их готовности довести на этот раз борьбу до конца.

А если так, то стоит ли сменять  радикализм на его левых парламентских  собратьев? Вот как рассуждает или  чувствует разоренный и возмущенный  полусобственник. Без понимания  этой психологии крестьян, ремесленников, служащих, маленьких чиновников и  пр. — психологии, вытекающей из социального  кризиса — невозможно выработать правильную политику. Мелкая буржуазия  экономически зависима и политически  раздроблена. Она не может поэтому  иметь самостоятельную политику. Она нуждается в «вожде», который  внушал бы ей доверие. Этого вождя  — индивидуального или коллективного, т. е. лицо или партию — может ей дать один из основных классов, т. е. либо крупная буржуазия, либо пролетариат. Фашизм объединяет и вооружает раздробленные  массы, из «человеческой пыли» —  мы пользуемся выражением Троцкого —  он создает боевые отряды. Этим он дает мелкой буржуазии иллюзию её самостоятельной  силы. Ей начинает казаться, что она  действительно будет командовать  государством. Немудрено, если эти надежды  и иллюзии ударяют ей в голову!

Но мелкая буржуазия может  найти вождя и в лице пролетариата. Она показала это в России, отчасти  в Испании. Она тяготела к этому  в Италии, Германии, Австрии. Но партии пролетариата оказались там не на высоте исторической задачи.

Чтобы повести за собой  мелкую буржуазию, пролетариат должен завоевать её доверие. А для этого  он должен сам доверять своим силам.

Ему нужна ясная программа  действия и готовность бороться за власть всеми доступными ему средствами. Сплоченный революционной партией  для решительной и беспощадной  борьбы пролетариат говорит крестьянству и мелкому люду городов: «Я борюсь за власть; вот моя программа; я  готов договориться с вами насчет изменений в этой программе; силу я буду применять только против крупного капитала и его лакеев, а с вами, тружениками, я хочу заключить союз на основе определенной программы». Такой  язык крестьянин поймет. Нужно только, чтобы он поверил в способность  пролетариата овладеть властью.

А для этого нужно очистить единый фронт от всякой половинчатости, нерешительности, от веры в фразу; нужно  понять обстановку и серьезно встать на путь революционной борьбы.

Союз с радикалами был бы союзом против средних классов

Ренодель, Фроссар и им подобные всерьез воображают, что  союз с радикалами есть союз со «средними  классами» и, следовательно, барьер против фашизма. Эти люди ничего не видят, кроме парламентских теней. Они игнорируют реальную эволюцию масс и гонятся за пережившей себя радикальной  партией, которая тем временем поворачивается к ним задом. Они думают, что  в эпоху великого социального  кризиса союз пришедших в движение классов можно заменить блоком со скомпрометированной и обреченной на гибель парламентской кликой. Действительный союз пролетариата и средних классов  есть вопрос не парламентской статики, а революционной динамики.

Этот союз надо создать, выковать в борьбе. Вся суть нынешнего политического  положения состоит в том, что  отчаявшаяся мелкая буржуазия начинает сбрасывать с себя иго парламентской  дисциплины и опеку консервативной «радикальной» клики, которая всегда обманывала народ, а ныне окончательно предала его. Связываться в этой обстановке с радикалами значит осуждать себя на презрение масс и толкать  мелкую буржуазию в объятия фашизма, как единственного спасителя.

Рабочая партия должна заниматься не безнадежными попытками спасти партию банкротов; наоборот, она должна всеми  силами ускорять процесс освобождения масс от радикального влияния. Чем ревностнее и смелее она будет выполнять  эту работу, тем вернее и скорее она подготовит союз рабочего класса с мелкой буржуазией. Надо брать  классы в их движении. Надо равняться  по их голове, а не по их хвосту. История  сейчас работает быстро. Горе тому, кто  отстанет!

Когда Фроссар отказывает социалистической партии в праве  разоблачать, ослаблять, разлагать  радикальную партию, то он выступает  как консервативный радикал, а не как социалист. Только та партия имеет  права на историческое существование, которая верит в свою программу  и стремится весь народ объединить под своим знаменем. Иначе это  не историческая партия, а парламентская  котерия, клика карьеристов. Не только право, но элементарный долг партии пролетариата состоит в том, чтобы освобождать трудящиеся массы от гибельного влияния буржуазии. Эта историческая задача получает сейчас особую остроту, ибо радикалы более, чем когда-либо, стремятся прикрыть работу реакции, убаюкивают и обманывают народ и тем готовят победу фашизма. Левые радикалы? Но они так же фатально капитулируют перед Эррио, как Эррио перед Тардье.

Фроссару хочется надеяться  на то, что союз социалистов с  радикалами приведет к «левому» правительству, которое разоружит фашистские организации  и спасет республику. Трудно придумать  более уродливую смесь демократических  иллюзий и полицейского цинизма. Когда мы говорим, — об этом подробно ниже, — что нужна рабочая милиция, Фроссары и их подголоски возражают: «С фашизмом нужно бороться не физическими, а идеологическими мерами.» Когда мы говорим: только смелая революционная мобилизация масс, возможная не иначе, как в борьбе с радикализмом, способна вырвать почву из-под ног у фашизма, те же люди нам возражают: «Нет, спасти нас может только полиция правительства Даладье-Фроссара».

Жалкий лепет! Ведь радикалы имели власть, и если они добровольно  уступили её Думергу, то не потому, что  им не хватало помощи Фроссара, а  потому, что они испугались фашизма, испугались крупной буржуазии, которая  погрозила им роялистской бритвой, а еще больше испугались пролетариата, который начал подниматься против фашизма. В довершение скандала сам  Фроссар, испугавшийся испуга радикалов, советовал Даладье капитулировать!

Если допустить на минуту, — допущение явно невероятное! —  что радикалы согласились бы порвать  союз с Думергом для союза с  Фроссаром, фашистские банды, на этот раз  при явном содействии полиции, выступили  бы в тройном числе на улицу, а  радикалы вместе с Фроссаром немедленно же полезли бы под столы или  спрятались бы в министерских уборных.

Но сделаем еще одно фантастическое допущение: полиция  Даладье-Фроссара «разоружает» фашистов. Разве это решает вопрос? А кто  разоружит саму полицию, которая  правой рукой будет отдавать фашистам то, что отберет у них левой? Комедия полицейского разоружения  только поднимет авторитет фашистов, как борцов против капиталистического государства. Удары по фашистским бандам могут быть действительны лишь постольку, поскольку эти банды одновременно изолируются политически.

Между тем гипотетическое правительство Даладье-Фроссара ничего не даст ни рабочим, ни мелкобуржуазным  массам, ибо не сможет посягнуть  на основы частной собственности. А  без экспроприации банков, крупных  торговых предприятий, ключевых отраслей промышленности, транспорта, без монополии  внешней торговли и ряда других глубоких мер ничем невозможно помочь ни крестьянину, ни ремесленнику, ни мелкому торговцу. Своей пассивностью, своим бессилием, своей лживостью правительство  Даладье-Фроссара вызвало бы бури возмущения в мелкой буржуазии и окончательно толкнуло бы её на путь фашизма, если бы…  если бы такое правительство было возможно. Надо, однако, признать, что  Фроссар не одинок. В тот самый  день (24 октября), когда умеренный  Жиромский выступил в «Populaire»  против попытки Фроссара возродить  картель, Кашен выступил в «Humanite» с защитой идеи блока с радикал-социалистами. Он, Кашен, восторженно приветствует тот факт, что радикалы высказались за «разоружение» фашистов.

Правда, радикалы высказываются  за разоружение всех и всяких, в  том числе и рабочих организаций. Правда, в руках бонапартистского государства такая мера направилась  бы главным образом против рабочих. Правда, «разоруженные» фашисты на другой же день получили бы двойное  количество оружия, не без помощи полиции. Но к чему огорчать себя мрачными размышлениями? Каждый человек нуждается в надежде. И вот Кашен идет по стопам Вельса и Отто Бауэра, которые тоже ждали  в свое время спасения от разоружения, произведенного полицией Брюнинга и  Дольфуса.

Совершив очередной поворот  на 180°, Кашен отождествляет радикал-социалистов  со средними классами. Угнетенных крестьян он видит не иначе, как сквозь призму радикализма. Союз с мелкими трудящимися  собственниками он представляет себе не иначе, как в виде блока с  теми парламентскими дельцами, которые  начинают, наконец, терять доверие мелких собственников.

Вместо того, чтоб питать и разжигать начавшееся возмущение крестьянина и ремесленника на путь союза с пролетариатом, Кашен  собирается подпереть радикальных  банкротов авторитетом «общего  фронта» и тем толкнуть возмущение мелкобуржуазных низов на путь фашизма.

Теоретическая неряшливость всегда жестоко мстит за себя в  революционной политике. «Антифашизм», как и «фашизм» — это у сталинцев  не конкретные понятия, а два больших  пустых мешка, куда они суют все что  попало. Думерг для них «фашист», как раньше «фашистом» был Даладье. На самом деле Думерг есть капиталистический  эксплуататор фашистского крыла  мелкой буржуазии, как Эррио —  эксплуататор радикальной мелкой буржуазии. Сейчас эти две системы сочетались в бонапартистском режиме. Думерг тоже по-своему «антифашист», ибо он предпочитает военно-полицейскую диктатуру  крупного капитала гражданской войне  с неизвестным исходом. Из страха перед фашизмом и еще больше перед  пролетариатом «антифашист» Даладье  примкнул к Думергу. Но режим Думерга  немыслим без существования фашистских банд. Элементарный марксистский анализ показывает таким образом полную несостоятельность мысли о союзе  с радикалами против фашизма!

Сами радикалы позаботятся  доказать на деле фантастичность и  реакционность политических мечтаний Фроссара и Кашена.

Рабочая милиция  и её противники

Чтобы бороться, надо сохранять  и укреплять орудия и средства борьбы: организации, прессу, собрания и пр. Всему этому фашизм грозит прямо и непосредственно. Он еще  слишком слаб, чтобы приступить к  прямой борьбе за власть; но он достаточно силен, чтобы попытаться бить пролетарские организации по частям, закалять в  этих нападениях свои банды и сеять  в рабочих рядах уныние и недоверие  к своим силам.

При этом фашизм находил  себе бессознательных помощников в  лице всех тех, которые говорят о  недопустимости или безнадежности  «физической борьбы» и требуют  от Думерга разоружения его фашистской гвардии. Ничто так не опасно пролетариату, особенно в нынешних условиях, как  сладкая отрава ложных надежд. Ничто  так не повышает наглости фашистов, как дряблый «пацифизм» рабочих  организаций. Ничто так не подрывает  доверия к пролетариату со стороны  средних классов, как выжидательная  пассивность, как отсутствие воли к  борьбе.

«Populaire» и особенно «Humanite»  каждый день пишут: «Единый фронт  — барьер против фашизма», «Единый  фронт не допустит…», «Фашисты не посмеют…», и так без конца. Это фразы. Надо прямо сказать рабочим, социалистам  и коммунистам: не позволяйте легкомысленным, безответственным журналистам и  ораторам убаюкивать вас фразами. Дело идет о наших головах и о  будущности социализма. Не нам отрицать значение единого фронта. Мы проповедовали  его тогда, когда вожди обеих  партий были против него. Единый фронт  открывает огромные возможности. Но не более того. Сам по себе единый фронт ничего не решает. Решает только борьба масс. Единый фронт окажется великолепной вещью, если коммунистические отряды прибегут на помощь социалистическим — и наоборот — в случае нападения  фашистских банд на «Populaire» или «Humanite». Но для этого пролетарские боевые отряды должны существовать, обучаться, упражняться, вооружаться. Если же организации  обороны, т. е. рабочей милиции, нет, то сколько бы «Populaire» и «Humanite»  ни писали статей о всемогуществе  единого фронта, обе газеты окажутся беззащитными перед первым хорошо подготовленным нападением фашистов.

Попробуем критически взвесить «доводы» и «теории» противников  рабочей милиции, которые очень  многочисленны и влиятельны в  обоих рабочих партиях.

— Нам нужна самозащита масс, а не милиция, — говорят  они нередко. Но что такое «самозащита  масс»? Без боевой организации, без  специальных кадров, без вооружения? Перекладывать на неорганизованные, неподготовленные, предоставленные  самим себе массы оборону от фашизма  значило бы сыграть роль неизмеримо более низкую, чем роль Понтия Пилата. Отрицать роль милиции, значит отрицать роль авангарда. К чему тогда партия? Без поддержки масс милиция —  ничто. Но без организованных боевых отрядов самая героическая масса  будет разбита по частям фашистскими  бандами. Противопоставлять милицию  самозащите — бессмыслица. Милиция  есть орган самозащиты.

— Призывать к организации  милиции, — говорят некоторые, правда, наименее серьезные и честные  противники, — значит заниматься «провокацией». Это не довод, а ругательство. Если необходимость обороны рабочих  организаций вытекает из всей обстановки, как же можно не призывать к  созданию милиции? Может быть, нам  хотят сказать, что создание «провоцирует»  фашистов на нападения, а правительство  — на репрессии? Тогда это насквозь реакционный аргумент. Либерализм всегда говорил рабочим, что своей классовой  борьбой они «провоцируют» реакцию.