Франция в 30-е годы

Долг революционной партии — предвидеть заранее неизбежность превращения политики в открытое военное столкновение и изо всех сил готовиться к этому моменту, как готовятся к нему господствующие классы.

Милицейские отряды для обороны  от фашизма есть первое слово на пути вооружения трудящихся, но не последнее. Наш лозунг: вооружение пролетариата и революционных крестьян. Народная милиция должна в конце концов охватить всех трудящихся. Выполнить эту программу полностью можно будет только в рабочем государстве, в руки которого перейдут все средства производства, а следовательно, и средства истребления, т. е. все оружие и все заводы, производящие оружие.

Однако прийти к рабочему государству нельзя с голыми руками. О мирном, конституционном пути к  социализму могут теперь говорить только политические инвалиды вроде Реноделя. Конституционный путь перерыт окопами, в которых засели фашистские банды. Таких окопов немало впереди. Буржуазия  не остановится и перед десятком государственных переворотов при  помощи полиции и армии, лишь бы не допустить пролетариат к власти.

Рабочее, социалистическое государство не может быть создано  иначе, как путем победоносной революции. Всякая революция подготавливается ходом экономического и политического  развития, но она всегда разрешается  открытым вооруженным столкновением  враждебных классов. Революционная  победа становится возможной лишь благодаря  долгой политической агитации, воспитательной работе, организации масс.

Но и само вооруженное  столкновение должно быть подготовлено задолго. Рабочие должны знать, что  им придется драться не на жизнь, а  на смерть. Они должны стремиться к  оружию, как к залогу своего освобождения.

В такую критическую эпоху, как нынешняя, партия революции должна неутомимо проповедовать рабочим  необходимость вооружения и должна делать все, чтоб обеспечить вооружение по крайней мере пролетарского авангарда. Без этого победа немыслима.

Последние крупные избирательные  победы британской Labour Party нисколько  не ослабляют сказанного. Если предположить даже, что ближайшие парламентские  выборы дадут рабочей партии абсолютное большинство, — что во всяком случае не обеспечено; если допустить далее, что партия действительно вступит  на путь социалистических преобразований, — что маловероятно, — она  немедленно же встретит на своем пути такое бешеное сопротивление  верхней палаты, короля, банков, биржи, бюрократии, большой прессы, что  раскол во фракции станет неизбежным, и левое, более радикальное крыло  окажется парламентским меньшинством. Одновременно с этим фашистское движение получит небывалый размах. Напуганная муниципальными выборами британская буржуазия  уже и сейчас, несомненно, деятельно  готовится ко внепарламентской борьбе, тогда как верхи рабочей партии убаюкивают пролетариат избирательными успехами и вынуждены, к несчастью, глядеть на британские события через  розовые очки Жана Лонге. На самом  деле британская буржуазия навяжет  пролетариату тем более жестокую гражданскую войну, чем меньше вожди Labour Party готовятся к ней.

— А где же вы возьмете оружие для всего пролетариата? —  снова возражают скептики, которые  свою внутреннюю несостоятельность  принимают за объективную невозможность. Они забывают, что тот же вопрос стоял перед всякой революцией на всем протяжении истории. И тем не менее победоносные революции отмечают важнейшие этапы в развитии человечества.

Пролетариат производит оружие, перевозит его, строит здания, где  оно содержится, охраняет эти здания от самого себя, служит в армии и  создает все её оборудование. Не замки и не стены отделяют оружие от пролетариата, а привычки повиновения, гипноз классового господства, националистическая отрава.

Стоит разрушить эти психологические  стены — и никакие каменные стены не устоят. Стоит пролетариату захотеть оружия — и он найдет его. Задача революционной партии — пробуждать в нем эту волю и облегчать  её осуществление.

Но тут Фроссар и  сотни других перепуганных парламентеров, журналистов и синдикальных чиновников выдвигают свой последний, самый  тяжеловесный довод: разве могут  вообще серьезные люди надеяться  на успех физической борьбы после  трагического опыта в Австрии  и Испании? Подумайте о нынешней технике: танки! Газы!! Аэропланы!!! Этот аргумент показывает лишь, что некоторые  «серьезные люди» не только ничему не хотят учиться, но со страху позабывают даже то немногое, что знали раньше.

История последних двадцати лет особенно ярко свидетельствует, что основные вопросы во взаимоотношениях между классами, как и между  нациями, решаются физической силой. Пацифисты  долго надеялись, что рост военной  техники сделает невозможной  войну. Филистеры уже много десятков лет повторяют, что рост военной  техники делает невозможной революцию. Однако войны и революции идут своим чередом. Никогда не было столько  революций, в том числе и победоносных, как со времени последней войны, раскрывшей всю мощь военной техники.

Под видом новейших откровений Фроссар и К° преподносят старые клише, заменив лишь ссылку на автоматические ружья и митральезы ссылкой на танки и бомбардировочные самолеты. Мы отвечаем: за каждой машиной стоят  люди, которые связаны не только техническими, но и социальными и  политическими связями. Когда историческое развитие ставит перед обществом  неотложную революционную задачу, как  вопрос жизни и смерти; когда налицо есть прогрессивный класс, с победой  которого связано спасение общества, тогда сам ход политической борьбы открывает перед революционным  классом самые разнообразные  возможности — то парализовать военную  силу врага, то прямо овладеть ею, хотя бы отчасти. Сознанию филистера эти  возможности представляются всегда «счастливой случайностью», которая  больше не повторится. На самом деле в самых неожиданных сочетаниях, но вполне закономерно по существу такого рода возможности открываются  в каждой великой, т. е. истинно народной революции. Но победа не дается все  же сама собою.

Чтобы использовать благоприятные  возможности, нужна революционная  воля, железная решимость победить, смелое и дальнозоркое руководство. «Humanite» на словах признает лозунг «вооружения рабочих», но только для того, чтобы отказаться от него на деле. Сейчас, в настоящий период, по утверждению этой газеты, недопустимо выдвигать лозунг, который уместен только «во время полного революционного кризиса». Опасно заряжать ружье, — говорит слишком «осторожный» охотник, — пока не показалась дичь. Но когда дичь покажется, заряжать будет поздно. Неужели же стратеги «Humanite» думают, что во время «полного революционного кризиса» они смогут без подготовки мобилизовать и вооружить пролетариат? Чтобы достать много оружия, нужно хоть некоторое количество оружия. Нужны боевые кадры. Нужно несокрушимое стремление масс овладеть оружием. Нужна неустанная подготовительная работа, не в гимнастических залах только, а в неразрывной связи с сегодняшней борьбой масс.

Это значит: нужно немедленно строить милицию и в то же время  вести пропаганду в пользу всеобщего  вооружения рабочих и революционных  крестьян.

Но поражения  в Австрии и в Испании…

Бессилие парламентаризма  в условиях кризиса всей социальной системы капитализма так очевидно, что вульгарные демократы в рабочем  лагере (Ренодель, Фроссар и их подражатели) не находят ни одного довода, чтобы  защитить свои окостеневшие предрассудки. Тем охотнее хватаются они  за все неудачи и поражения  на революционном пути. Ход их мыслей таков: если чистый парламентаризм не открывает выхода, то и с вооруженной  борьбой дело обстоит не лучше. Поражения  пролетарских восстаний в Австрии  и в Испании являются сейчас для  них, разумеется, излюбленным доводом. На самом деле в критике революционного метода теоретическая и политическая несостоятельность вульгарных демократов обнаруживается еще ярче, чем в  защите ими методов гниющей буржуазной демократии.

Никто не говорит, что революционный  метод автоматически обеспечивает победу. Решает не голый метод, а  его правильное применение, марксистская ориентировка в событиях, сильная  организация, завоеванное долгим опытом доверие масс, проницательное и смелое руководство. Исход каждой данной битвы  зависит от момента и условий  столкновения, от соотношения сил. Марксизм очень далек от мысли, будто вооруженное  столкновение есть единственный революционный  метод, или панацея, пригодная при  всяких условиях. Марксизм вообще не знает  фетишей, ни парламентарных, ни инсуррекционных. Все хорошо на своем месте и  в свое время. Одно можно сказать  с самого начала: на парламентском  пути социалистический пролетариат  нигде и никогда еще не завладевал властью и даже не приближался  к ней.

Правительства Шейдемана, Германа  Мюллера, Макдональда не имели ничего общего с социализмом. Буржуазия  подпускала социал-демократов и лейбористов  к власти лишь на том условии, что  они будут защищать капитализм от его врагов. И они ревностно  выполняли это условие. Чисто  парламентарный, антиреволюционный  социализм нигде и никогда  не приводил к социалистическому министерству; зато он с успехом воспитывал презренных ренегатов, эксплуатировавших рабочую партию для министерской карьеры: Мильеран, Бриан, Вивиани, Лаваль, Поль Бонкур, Марке.

С другой стороны, доказано историческим опытом, что революционный  метод может привести к завоеванию власти пролетариатом: Россия — в 1917 г., Германия и Австрия — в 1918 г., Испания — в 1930 г. В России была сильная большевистская партия, которая  в течение долгих лет готовила революцию и сумела прочно овладеть властью.

Реформистские партии в Германии, Австрии и Испании не готовили революцию и не руководили ею, а  претерпевали ее; испугавшись власти, которая против их воли попала к  ним в руки, они добровольно  передали её буржуазии. Таким путем  они подорвали доверие пролетариата к самим себе, и еще более  — доверие мелкой буржуазии к  пролетариату. Подготовив условия роста  фашистской реакции, они пали её жертвой.

Гражданская война, сказали  мы вслед за Клаузевицем, есть продолжение  политики, только другими средствами. Это значит: результат гражданской  войны только на 1/4, если не на 1/10, зависит  от хода самой гражданской войны, от её технических средств, от чисто  военного руководства; на 3/4, если не на 9/10 — от политической подготовки. В  чем же состоит политическая подготовка? В революционном сплочении масс; в освобождении их от рабских надежд на милость, великодушие, лояльность «демократических»  рабовладельцев; в воспитании революционных  кадров, умеющих презирать официальное  общественное мнение и способных  проявить по отношению к буржуазии  хоть десятую долю той беспощадности, какую буржуазия проявляет по отношению к трудящимся. Без такого закала гражданская война, когда  обстоятельства навяжут ее, — а они её все равно навяжут, — развернется в самых неблагоприятных для пролетариата условиях, будет зависеть от многих случайностей, причем даже в случае военной победы власть может ускользнуть из рук пролетариата. Кто не предвидит, что борьба классов неизбежно ведет к вооруженному восстанию, тот слеп. Но не менее слеп и тот, кто за вооруженным столкновением и его исходом не видит всей предшествующей политики борющихся классов.

В Австрии потерпел поражение  не метод восстания, а австромарксизм, в Испании — беспринципный  парламентарный реформизм.

В 1918 году австрийская социал-демократия за спиной пролетариата передала завоеванную  им власть буржуазии. В 1927 г. она не только трусливо отшатнулась от пролетарского  восстания, которое имело все  шансы на победу, но направила рабочий  Шуцбунд против восставших масс. Этим она подготовила победу Дольфуса. Бауэр и К° говорили: «Мы хотим  мирного развития; но если враги  потеряют голову и нападут на нас, тогда…»

Эта формула кажется очень  «мудрой» и «реалистической». К сожалению, по этому австро-марксистскому шаблону  строит свои рассуждения и Марсо  Пивер. «Если… тогда.» На самом деле эта формула представляет логику для рабочих: она их успокаивает, усыпляет, обманывает. «Если» означает: формы борьбы зависят от доброй воли буржуазии, а не от абсолютной непримиримости классовых интересов. «Если» означает: если мы будем мудры, осторожны, уступчивы, то и буржуазия будет лояльна, и все обойдется мирно.

Гоняясь за призраком «если», Отто Бауэр и другие вожди австрийской  с[оциал]-д[емократии] пассивно отступали  перед реакцией, сдавали ей одну позицию за другой, деморализовали массы, снова отступали, пока не оказались  окончательно загнаны в тупик; здесь, на последнем редуте, они приняли  сражение и — потеряли его.

В Испании события шли  иным путем, но причины поражения  в основном те же самые. Социалистическая партия, подобно русским эсерам и  меньшевикам, разделила власть с  республиканской буржуазией, чтоб помешать рабочим и крестьянам довести  революцию до конца. В течение  двух лет социалисты у власти помогали буржуазии отделываться от масс крохами  аграрных, социальных и национальных реформ. Против наиболее революционных  слоев народа социалисты применяли  репрессии.

Результат был двоякий. Анархо-синдикализм, который при правильной политике рабочей партии растаял бы в огне революции как воск, на самом деле окреп и сплотил вокруг себя боевые слои пролетариата. На другом полюсе социально-католическая демагогия искусно использовала недовольство масс буржуазно-социалистическим правительством.

Когда социалистическая партия оказалась достаточно скомпрометированной, буржуазия отбросила её от власти и перешла в наступление по всему фронту. Социалистической партии пришлось обороняться в тех крайне неблагоприятных условиях, какие  подготовила её собственная предшествующая политика. Буржуазия имела уже  массовую опору справа. Анархо-синдикалистские  вожди, совершившие в течение  революции все ошибки, какие только доступны этим профессиональным путаникам, отказались поддержать восстание, руководимое  предателями — «политиками». Движение получило не всеобщий, а спорадический  характер. Правительство направляло удары на отдельные шахматные  клетки. Так навязанная реакцией гражданская  война закончилась поражением пролетариата.