Холодная война

умеешь вести? Нет, милый, уходи, я решительно настаиваю  на этом.

   Хигинс. Не  могу. Вы должны помочь  мне   в  одном  деле...  связанном   с

фонетикой.

   Миссис Хигинс.  Нет,  милый.  К  сожалению,  твои  гласные  выше  моего

понимания.  Я  с  удовольствием  получаю  от  тебя  хорошенькие  открытки,

стенографированные  по твоей системе, но читать мне  приходится  написанные

обычными буквами  подстрочники, которые ты предусмотрительно  прикладываешь.

   Хигинс. Тогда  считайте, что мое дело не связано  с фонетикой.

   Миссис Хигинс. Но ты же сам так сказал.

   Хигинс. То  есть оно связано, но вы к  ней не будете иметь  отношения.  Я

тут подцепил девушку...

   Миссис Хигинс. А не значит ли это, что  девушка подцепила тебя?

   Хигинс. Ничего  подобного. О любви здесь и  речи нет.

   Миссис Хигинс. Очень жаль!

   Хигинс. Почему?

   Миссис Хигинс. Ты еще ни разу не  влюблялся   в  женщину  моложе  сорока

пяти. Когда наконец  ты  поймешь,  что  на  свете  есть  немало  прелестных

девушек?

   Хигинс. Не  собираюсь  возиться  с  девушками.  Мой  идеал  -  женщина,

насколько это возможно, похожая  на  вас.  Ни  одна  девушка  никогда  мне

всерьез не понравится: у меня свои  привычки,  а  старые  привычки  трудно

менять. (Порывисто  вскакивает, начинает шагать из угла в  угол,  побрякивая

ключами и мелочью  в кармане.) Кроме того, все они  дуры.

   Миссис Хигинс. Знаешь, Генри, что бы ты сделал, если  бы  по-настоящему

любил меня?

   Хигинс. А,  черт! Ну что еще? Женился бы, наверное, да?

   Миссис Хигинс. Нет. Вынул бы руки из карманов  и  перестал  носиться  по

комнате. 

   С жестом  отчаяния он повинуется и снова  усаживается на диван. 

   Вот пай-мальчик.  А теперь расскажи мне о  девушке.

   Хигинс. Она  сегодня явится к вам с визитом.

   Миссис Хигинс. Не припоминаю, чтобы я ее приглашала.

   Хигинс. Вы  не  приглашали.  Пригласил   я.  Вы  бы  ее  ни  за  что   не

пригласили, если бы знали, кто она.

   Миссис Хигинс. Интересно! А почему?

   Хигинс. Вот  как обстоит дело. Она простая  цветочница. Я подобрал ее  на

панели.

   Миссис Хигинс. И пригласил ко мне в мой  приемный день!

   Хигинс (подходит  к матери, стараясь задобрить  ее). Не беспокойтесь, все

будет в порядке. Я научил ее правильно говорить и  дал точные указания, как

вести себя. Ей строго-настрого велено касаться только двух тем:  погоды  и

здоровья. Словом, ничего не значащие фразы: "Как  поживаете?"  -  "Сегодня

прекрасный день" - и никаких рассуждений на общие  темы.  Уверяю  вас,  это

совершенно безопасно!

   Миссис Хигинс.  Безопасно!  Безопасно  говорить  о  нашем  здоровье!  О

внутренностях! Может  быть, даже о внешности! Как  мог  ты  так  наглупить,

Генри!

   Хигинс (нетерпеливо). Должна же она о чем-то говорить.  (Вовремя  берет

себя в руки и  снова садится.)  Да  не  волнуйтесь  вы,  пожалуйста,  из-за

пустяков, все будет  хорошо. Пикеринг  тоже  принимает  в  ней  участие.  Я

держал с ним  пари, что через полгода  смогу  выдать  ее  за  герцогиню.  Я

работаю с ней  всего несколько месяцев,  но  она  уже  сделала  потрясающие

успехи. Пари я непременно выиграю. У нее превосходный слух, и воспринимает

она все куда лучше, чем мои ученики из буржуазных кругов,  потому  что  ее

приходится учить  с самого начала, как учат чужому языку.  Сейчас  она  уже

говорит по-английски  почти так, как вы по-французски.

   Миссис Хигинс. Во всяком случае, это уже не  так страшно.

   Хигинс. И  да и нет.

   Миссис Хигинс. Как это понимать?

   Хигинс. Видите  ли, произношение она освоила.  Но  сейчас  мне  уже  надо

думать не только о том, как эта девушка произносит, но и о  том,  что  она

произносит. И вот  тут-то... 

   Разговор  их прерывает горничная, докладывающая  о гостях. 

   Горничная.  Миссис и мисс Эйнсфорд Хилл. (Уходит.)

   Хигинс. Чтоб  их черт побрал! (Вскакивает, хватает  со стола свою шляпу и

спешит к двери, но прежде чем успевает до нее дойти, мать уже представляет

его входящим.) 

   Миссис и  мисс Эйнсфорд Хилл - те самые  мать и дочь, которые  укрывались

от дождя в Ковент-Гардене. Мать - хорошо воспитанная,  спокойная  женщина,

но чувствуется, что  она находится в постоянном напряжении, как все люди  с

ограниченными средствами. Дочь усвоила  светский  тон  девушки,  постоянно

бывающей в обществе: бравада прикрашенной бедности. 

   Миссис Эйнсфорд  Хилл (мистеру Хигинсу). Здравствуйте! 

   Здороваются. 

   Мисс Эйнсфорд  Хилл. Здравствуйте. 

   Здороваются. 

   Миссис Хигинс (представляя). Мой сын Генри.

   Миссис Эйнсфорд  Хилл. Ваш знаменитый сын!  Я   жаждала  познакомиться  с

вами, профессор Хигинс.

   Хигинс (мрачно, не двигаясь с места).  Очень   рад.  (Облокачивается  на

рояль и небрежно кивает ей.)

   Мисс  Эйнсфорд  Хилл  (доверительно-фамильярно,  приближаясь  к  нему).

Здравствуйте.

   Хигинс (уставившись  на нее). Я вас уже где-то  видел. Где и когда  -  не

имею представления, но голос ваш я тоже  слышал.  (Мрачно.)  Впрочем,  это

совершенно безразлично. Что же вы стоите? Сели бы куда-нибудь.

   Миссис Хигинс. К сожалению, должна признаться, что мой  знаменитый  сын

совершенно не умеет  вести себя. Не обижайтесь на него.

   Мисс Эйнсфорд  Хилл (весело).  Ну  что  вы!  (Садится  в  елизаветинское

кресло.)

   Миссис Эйнсфорд  Хилл (слегка растерянно). Конечно,  конечно. (Садится на

тахту слева от дочери и справа от миссис Хигинс, которая  повернула  к  ним

свое кресло у  письменного стола.)

   Хигинс. Разве  я нахамил? Простите, нечаянно. (Подходит  к окну  и,  став

спиной к гостям, созерцает реку  и  цветы  Бетерси-парка  с  таким  видом,

словно перед ним  вечные льды.) 

   Горничная  возвращается с Пикерингом. 

   Горничная.  Полковник Пикеринг. (Уходит.)

   Пикеринг. Здравствуйте, миссис Хигинс.

   Миссис Хигинс. Очень рада вас видеть. Вы знакомы?  Миссис Эйнсфорд Хилл,

мисс Эйнсфорд Хилл. 

   Обмен поклонами.  Полковник ставит  чипендейловский   стул  между  миссис

Хигинс и миссис Эйнсфорд Хилл и усаживается. 

   Пикеринг. Генри  рассказал вам о цели нашего  визита?

   Хигинс (через  плечо). Не успел досказать, черт  побери.

   Миссис Хигинс. Генри, Генри, прошу тебя.

   Миссис Эйнсфорд  Хилл (приподнимаясь). Может быть, мы  помешали?

   Миссис Хигинс (встает и снова усаживает ее). Что вы, что вы!  Напротив,

вы пришли как  раз  вовремя.  Мы  хотим  познакомить  вас  с  одной  нашей

приятельницей.

   Хигинс (обрадованный, поворачивается к ним). Черт побери, а ведь верно!

Нам нужно, чтоб было несколько человек. Вы вполне сойдете. 

   Горничная  возвращается, за ней следует  Фредди. 

   Горничная.  Мистер Эйнсфорд Хилл.

   Хигинс (чуть  ли не в  полный  голос).  А,  черт!  Еще  одного  нелегкая

принесла!

   Фредди (здороваясь  с миссис Хигинс). Здрассте.

   Миссис Хигинс. Очень рада вас видеть. (Знакомит.) Полковник Пикеринг.

   Фредди (кланяется). Здрассте.

   Миссис Хигинс. Вы, вероятно,  не  знакомы  с   моим  сыном,  профессором

Хигинсом?

   Фредди (подходя  к Хигинсу). Здрассте.

   Хигинс (разглядывает  его так, будто перед  ним   вор-карманник).  Голову

даю на отсечение, что  и вас я где-то уже видел. Только вот где?

   Фредди. Что-то  не припомню.

   Хигинс (покорившись  судьбе). Впрочем, это не имеет  значения.  Садитесь.

(Пожимает руку  Фредди и чуть ли не  силой   усаживает  его  на  тахту.  Сам

переходит на другую сторону.) Ну вот,  мы  и  уселись.  (Садится  рядом  с

миссис Эйнсфорд Хилл, слева.) О чем  же,  черт  возьми,  нам  говорить  до

прихода Элизы?

   Миссис Хигинс. Генри, на вечерах Королевского  общества  ты,  вероятно,

неотразим, но в менее  торжественных случаях тебя трудно переносить.

   Хигинс. В  самом деле? Сожалею. (Внезапно просияв.) А  знаете,  наверно,

действительно трудно. (Хохочет.) Ха-ха-ха!

   Мисс  Эйнсфорд  Хилл  (которая  находит   Хигинса  вполне  приемлемым  с

матримониальной точки  зрения).  Я  понимаю  вас.  Я  сама  не  умею  вести

светские разговоры. Ах, почему люди так редко бывают откровенны и  говорят

не то, что думают!

   Хигинс (мрачнея). И слава Богу!

   Миссис Эйнсфорд  Хилл (перехватывая реплику дочери). Но почему?

   Хигинс. То, что,  как люди полагают, они обязаны  думать, видит Бог,  уже

достаточно мерзко. А то, что они на самом деле думают, вообще ни  в  какие

ворота не лезет. Вы полагаете, вам будет приятно, если я сейчас  возьму  и

выложу все, что  думаю на самом деле?

   Мисс Эйнсфорд  Хилл (весело). Неужели это так  неприлично?

   Хигинс. Неприлично? Куда к черту неприлично! Просто  непристойно!

   Миссис Эйнсфорд  Хилл (серьезно).  Я  уверена,  что  вы  шутите,  мистер

Хигинс.

   Хигинс. Видите  ли, все мы в той или иной  мере  дикари.  Предполагается,

что мы цивилизованны  и культурны - разбираемся в поэзии, философии, науке,

искусстве и прочее, и прочее. Но скажите, многие  ли  из  нас  знают,  что

представляют собой  хотя бы одни эти названия? (К мисс Хилл.)  Ну  что  вы,

например, понимаете  в поэзии? (К миссис Хилл.)  Что  вы  знаете  о  науке?

(Указывая на Фредди.) А вот он, что он смыслит  в искусстве, науке и вообще

в чем бы то ни было? А что я сам, черт побери, знаю о философии?

   Миссис Хигинс (предостерегающе). Или об умении  вести себя в обществе.

   Горничная  (открыв дверь). Мисс Дулитл. (Уходит.)

   Хигинс  (поспешно  вскакивает  и  бежит  к   матери).  Мама,  это   она.

(Становится за  креслом матери и, поднявшись  на цыпочки, глазами показывает

Элизе, кто из дам  хозяйка дома.) 

   Элиза, изысканно  одетая, производит такое впечатление  своей красотой  и

элегантностью, что  все невольно встают.  Направляемая  сигналами  Хигинса,

она с заученной  грацией подходит к миссис Хигинс.