Эволюция чешского рыцарства

В результате этого поступления в казну резко сократились, финансовое могущество феодалов, напротив, возросло. Землевладельцы конституируются в особое сословие с иным функциональным положением в обществе, по сравнению с воинами раннего средневековья. Во-вторых, значительно изменилось главное обязательство воинов – нести службу в оплату земельного надела. Теперь несение службы ограничивается территорией страны. В случае заграничного похода рыцарь должен был получить денежное вознаграждение. На государственную власть возлагалась обязанность выкупа феодала из плена и возмещение убытков пострадавшему в походе лицу [39, с. 329].

Отметим, что описанные привилегии касались в основном крупных феодалов. Мелкая и средняя шляхта, обойденная королевскими милостями, шла на конфликт с магнатами за сохранение собственности. Борьба мелкого рыцарства за сохранение и приобретение собственности приобретала характер сопротивления сосредоточению в руках аристократии всей полноты административной власти. Конфликтная ситуация усугублялась  и межэтническими разногласиями чехов с немецкими землевладельцами. Засилье немецкого духовенства также отнюдь не умиротворяло местное чешское население. Кроме того, практика взимания церковной десятины вытягивала значительные денежные средства из чехов (в первую очередь из рядовых землевладельцев) и сосредотачивала их в руках католической церкви, которая в значительной мере контролировалась немцами. Все это привело к требованиям церковной реформы, выразителем которых был Ян Гус. Реформаторская программа стала идеологической базой гуситского антигерманского движения [39, с. 329].

В последней четверти XIV – начале XV века вотчины как светских, так и  духовных феодалов не составляли сплошных земельных комплексов. Нередки были случаи, когда одна деревня делилась между несколькими владельцами. Дробность владений затрудняла управление ими. Крупные панства, принадлежавшие одному владельцу, не были связаны между собой прочными экономическими узами, едва ли не единственным связующим звеном между ними была личность владельца. В каждой вотчине имелась своя администрация. Необходимость более эффективного управления вотчинами, стремление их расширить и за счет этого увеличить доходы стали побудительным мотивом попыток создания цельных, монолитных владений. Процесс концентрации земельных владений в основном проходил за счет имущества низшей шляхты, что создавало узел противоречий, разделявший панов и низшую шляхту [21, с. 109].

 Подобную же политику проводила  и католическая церковь, причем  более успешно, чем панство. Поэтому  острота противоречий между панством  и рыцарством сглаживалась мощным  объединяющим фактором: и паны, и  рыцари видели в католической  церкви противника. Для высшей шляхты церковь была сильным, а потому и очень опасным соперником в борьбе за землю, по отношению же к рыцарству церковь часто выступала как кредитор, как и паны, представители церковной иерархии с помощью различных методов стремились отобрать у рыцарей их земли. В этих условиях объединяющей панство, и рыцарство становилась идея о секуляризации церковных земель и перераспределении их в среде шляхты. Этим можно объяснить причину того, что идеи реформации церкви нашли широкую поддержку среди всего чешского дворянства [36, с. 15].

Часто мелкий дворянин был вынужден продавать собственную усадьбу и искать средства к существованию либо при королевском дворе, либо в панских замках [Приложение А]. Много рыцарей шло в наемную армию, как в своей стране, так и за границу. Другая часть рыцарей прибегала к иным средствам – грабежу и разбою [18, с. 27].

Массовое разорение мелкой шляхты связано не только с политикой концентрации земельных владений в руках  панства, но и с развитием товарно-денежных отношений. В новых условиях мелкому феодалу было гораздо сложнее, чем крупному, вести хозяйство [20, с. 34].

Светское дворянство состояло из панского и рыцарского сословий. Паны – крупные землевладельцы – стремились прежде всего захватить в свои руки государственный аппарат. Представители девяноста панских родов высшей шляхты  овладели государственными учреждениями, активно действовали в сейме, постоянно стремились ограничить власть короля и создали на этой почве коллективную политическую платформу. Низшим дворянам перейти в панское сословие было практически невозможно из-за замкнутости его круга. Паны захватили главные должности и на местах, в управлении отдельными «краями» [26, с. 9].

Многочисленный (несколько тысяч родов) слой низшей шляхты – «земан» - распоряжался в своем большинстве мелкими владениями с ограниченным экономическим потенциалом и довольствовался скромными доходами. В целом для экономического развития низшей шляхты конца XIV века были характерны явления застоя [26, с. 9].

В имущественном отношении и этот слой шляхты был сильно дифференцирован. Были в числе земан даже неимущие, утратившие свои владения в неравной борьбе с крупными церковными и светскими землевладельцами и искавшие средства к существованию службой: они составляли гарнизоны крепостей крупных феодалов, являлись военными наемниками короля, служили и за границей [26, с. 9].

Чешское низшее дворянство (земаны, паноши, владыки) не занималось производственной деятельностью. Грабежи на больших дорогах, к которым они часто прибегали, стали почти невозможными в связи с ростом городов и их вооруженных сил. С появлением городских ополчений и огнестрельного оружия заметно падает роль рыцарской конницы, хотя она еще и не потеряла своего значения. В отличие от некоторых стран Западной Европы низшее дворянство Чехии не имело также дополнительных источников доходов, как, например, французское дворянство в составе бюрократии страны или, несколько позднее, в постоянном войске [23, с. 62].

Развитие товарно-денежных отношение втягивало в свою сферу мелкое феодальное хозяйство с не меньшей силой, чем крупное. Но мелкому феодалу труднее было вести хозяйство при изменившихся экономических условиях. Имея в своем распоряжении тысячи крепостных, паны и монастыри относились с полным безразличием к судьбе отдельного крестьянина. Обладая сравнительно ограниченным количеством крестьян, земан был заинтересован в судьбе каждого крестьянского хозяйства. Поэтому, выжимая из своих крестьян последние соки, мелкий феодал ежеминутно чувствовал, что перенапряжение сил крестьянина снижает его платежные способности и отражается на положении феодала. Кроме того, уже сама ограниченность ресурсов и масштабов земанского хозяйства в целом делала его менее гибким. Попадая с продуктами своего хозяйства на рынок, земан сразу оказывался в гораздо худших условиях, чем пан или монастырь. Он был вынужден продавать свой хлеб на ближайшем рынке и не всегда мог при этом дождаться наибольшей цены. Он был совершенно оторван от внешней торговли. Конкуренция с крупным городским купцом оказывалась для него гораздо более серьезной. Даже в случае хорошего урожая земан, постоянно нуждавшийся в деньгах, должен был продавать хлеб по низкой цене, а неурожай и засуха были для него почти так же губительны, как и для его крестьянина [20, с. 75 – 76].

Между тем потребности мелкого феодала сильно выросли. Не желая казаться отщепенцем среди своего сословия, земан должен был вести образ жизни, который считался достойным его рыцарского звания. Он должен был иметь хорошего коня, полное рыцарское вооружение и одежду, хотя бы в некоторой степени приближавшуюся к господствовавшим среди крупных феодалов модам. Наконец, развитие торговли и товарно-денежных отношений открывало перед шляхтичем столько соблазнов, что он постоянно ощущал пустоту своего тощего кошелька и чувствовал убожество своей домашней обстановки [20, с. 76].

В связи со всем этим земаны часто входили в неоплатные долги, закладывали имущество и землю, разорялись. При частых разделах между наследниками владения многих рыцарей дробились, уменьшаясь иногда до размеров средних крестьянских наделов. Все чаще земанам приходилось обращаться к ростовщикам. Ростовщиком был обычно немецкий патриций из ближайшего города, а закладывать землю приходилось соседнему пану или монастырю. Понятно, что рыцарь относился к ним с ненавистью. Крупные феодалы в погоне за округлением своих владений не только использовали затруднения низшей шляхты, но и прямо толкали многих земанов к гибели. Они беспощадно отбирали у мелких шляхтичей заложенные за бесценок в минуту нужды земли и прибегали ко всем крючкотворствам судебного процесса, чтобы отобрать у рыцаря приглянувшийся кусок земли, а то и просто захватывали его наследственные владения силой [20, с. 76].

Безусловно, и раньше отдельные земаны разорялись, теряли свои наследственные имения, превращаясь в отдельных случаях в бродяг. Но то, что прежде было исключением или малораспространенным явлением, к началу XV века приняло такую массовую форму, что можно говорить о страшной угрозе для всех земанов. Особенно яркую и наглядную картину этого пороцесса представляло южночешское земанство. Могущественные магнаты юга – паны из Рожмберка, из Йиндржихува Градца поглощали множество земанских «дедин» - наследственных владений [20, с. 77].

Какой же выход открывала жизнь перед мелким шляхтичем? Прежде всего он мог судорожно цепляться за свой участок и, доводя эксплуатацию своих крестьян до предела, кое-как сводить концы с концами. Более заманчивым выходом представлялось для многих добровольно поступить на службу к королю или архиепископу, либо к соседнему пану или в монастырь. Но за это земан должен был платить окончательной потерей своей хозяйственной самостоятельности и фактически должен был расстаться со своей личной независимостью. Наконец, рыцарь мог вступить и на третий путь, стараясь исправить «несправедливость» судьбы опустошением чужих кошельков. Но такие «благородные» занятия, как грабеж купцов и случайных путников на больших дорогах или налеты на владения городов, становились с течением времени все более рискованными и приносили слишком неверные доходы. Паны и купеческие караваны не ездили без вооруженной охраны, а в случае поимки слишком предприимчивого шляхтича его неминуемо ожидала потеря «рыцарских шпор» и смерть на виселице [20, с. 77].

Кого же мог обвинять обедневший шляхтич в своем плачевном положении? Городской патриций или аббат ближайшего монастыря, которым он закладывал свое имущество, были, как правили иноземцами. Крупный пан, если даже сам не был немцем, то в большинстве случаев поддерживал иноземцев и открыто высказывал на каждом шагу пренебрежение ко всему чешскому. Естественно, что обнищавший рыцарь обвинял во всех своих несчастьях иноземную «саранчу», густо облепившую чешскую землю. Кроме того, ежедневно сталкиваясь с духовными феодалами, шляхтич проникался и к ним безграничной ненавистью. Зависть захудалого мелкопоместного дворянина к богатому и сильному соседу переплеталась с пренебрежением проводящего век в походах воина к тунеядствующему попу или монаху. Поскольку среди верхов католического духовенства большинство составляли иноземцы, национальные чувства низшей чешской шляхты выливались в ненависть против представителей католической иерархии. Таким образом, оппозиция земанства приобретала ярко выраженную национальную и антицерковную направленность [20, с. 78].

Чешское рыцарство переживало критическую полосу. Значительная часть его разоряется. В XIV – начале XV веков наблюдаются многочисленные факты продажи рыцарских имений. 1 октября 1401 года Алеша и Генрих, братья Шенковы из Дубы продали  Гейману из Кадани свою дедину (наследственное владение) в Угоштанах – замок и село за 600 коп грошей. 6 июля 1408 года Ян Младший у Йиндржихова Градца продал горожанину Градца Сваху 6 итер леса в Сегровци. 3 октября 1410 года Виллан Младший Дубанек из Дубан продал Катерине из Градца свое наследственное владение – два крестьянских двора за 99 коп грошей. 1 октября 1411 года Отик из Пернольца продал Ганушу Пегмову из Осова свою дедину – замок, усадьбу и прочие владения за 200 коп грошей [23, с. 63].

Й. Шуста показал, что паны Рожмберкские скупили соседние с их владениями села в Новоградском округе, которые принадлежали низшему дворянству. Р. Урбанек пришел к выводу о том, что накануне гуситских войн южночешское дворянство стояло перед угрозой поглощения их мелких владений могущественными Рожмберками [23, с. 63].

Процесс обеднения задел мелкое дворянство и в Моравии. Так, 14 июля 1408 года Альбрехт из Мартынец продал панне Ельнше из Градца свое село Павлово «с лугами, пастбищами, с водами текучими, с горами, с долами, с полной властью» в наследственное владение за 150 коп грошей. Значительную часть этих владений приобретали монастыри. Так, Гогенфуртский монастырь цистерианцев св. Марии приобрел ряд владений от мелких феодалов во второй половине XIV века. В 1349 году Микулаш из Свитлика продал этому монастырю село Отгальд за 56 коп грошей. 27 ноября Вернер фон Плансес продал монастырю село Плансес за 23 копы пражских грошей. 18 января 1372 года Конрад из Троянова продал ему же село и усадьбу Остров за 127 коп грошей и 60 венских пфеннингов [23, с. 63].

Рыцарство было вынуждено вступать в свиту короля, могущественных панов и высшего духовенства, уходило даже за границу на военную службу к иностранным государям, например в Польшу. Широко практиковалась также отдача рыцарских земель под залог за долги и ссуду. Обнищание чешского дворянства вызвало резкое недовольство в его среде существующим положением вещей [23, с. 64].

Масса рыцарства пыталась восстановить свое прежнее положение, и иногда дело доходило до вооруженных столкновений между мелкопоместными дворянами и панами. Достаточно вспомнить борьбу Яна Жижки в его молодые годы с панами Рожмберками на юге страны. Положение низшего дворянства в Чехии объясняет нам причину его широкого участия в гуситском движении. Оно рассчитывало нажиться за счет захвата церковных богатств, что сближало его с бюргерством. Лозунг создания дешевой церкви вполне устраивал обе эти группы населения, что давало почву для их совместной борьбы в годы гуситского движения [23, с. 64].

Польский хронист Ян Длугош сообщает об участии чешских рыцарей-наемников в Грюнвальдской битве 1410 года: «Четвертая хоругвь – святого Георгия, имевшая на знамени белый крест на красном поле; под ним были все наемные чехи и моравы, а предводителями были чехи Сокол и Збиславек, знаменосцем же был чех Ян Сарновский, так как король Владислав хотел оказать честь чешскому народу» [10]. В составе этого отряда в битве участвовал будущий лидер таборитов и национальный герой Чехии Ян Жижка.

Также известно, что Ян Жижка в качестве наемника сражался в битве при Азенкуре в 1415 году на стороне англичан [28, с. 84].

Нередко обедневшие земане сбивались в разбойничьи отряды, занимавшиеся грабежом на больших дорогах и в городах. Но основную массу мелкой шляхты составляли все же владельцы мелких имений. Их ряды пополнялись за счет других социальных слоев, особенно богатых мещан. Зажиточные земане и феодализированные мещане обладали достаточными средствами для постройки собственных крепостей и городских домов [26, с. 9 – 10].

Формально для высшей и низшей шляхты действовало одно право: все дворяне принадлежали к общине свободных. Но низшее дворянство занимало второстепенное положение и в своем классе и в политической жизни, управляя лишь мелкими земскими учреждениями. Между тем, контакты династии Люксембургов с европейским обществом дали множеству земанов трех поколений возможность познакомиться с европейским образованием и европейской культурой, что способствовало развитию их сословного самосознания и формированию национального самосознания, так как в низшей шляхте преобладал чешский элемент. Все эти факторы питали недовольство земанов, которое, таким образом, определялось их политическими настроениями, неудовлетворенностью экономическим положением, второстепенной общественной ролью в рамках господствующего класса, ограниченной возможностью удовлетворения личных амбиций [26, с. 10].