Графология и криминалистика

В работе другого естествоиспытателя, врача берлинской психиатрической лечебницы Г. Майера, прослеживаются элементы экспериментального подхода, обобщения наблюдений. Г. Майер отмечал, что одной из причин, тормозящих правильное развитие графологии, является недостаточность и неполнота существующих характерологических классификаций. Г. Майер приписывал характеру и почерку свойство врожденности и установил, что особенности характера проявляются не столько в конфигурации букв, сколько во второстепенных деталях почерка, к которым относится «линия в себе». Он установил, что для графологической интерпретации большое значение имеют все второстепенные для пишущего детали почерка, утверждал, сто «сила» почерка определяется психомоторной энергией. Этот закон автоматизма Майера до сих пор находит применение в искусствоведении, где с его помощью устанавливают авторство картин по незаметным второстепенным деталям. Г. Майером были установлены три принципа диагностической оценки почерка: индивидуальность почерка является следствием того, что состояния психики выражаются в определенных двигательных тенденциях; психические образы отражают вид почерка; на письмо оказывают влияние особенности психических процессов пишущего. Очень важен вывод Г. Майера, что интенсивность психических процессов не требуется соотносить с интенсивностью их проявлений.

Особая роль в развитии графологии принадлежит ассистенту Г. Бюссе доктору Людвигу Клягесу – экспериментатору, химику, занимавшемуся также физикой и философией. Он разработал систему графологии, объединив учение о выражении, графологию и психологию личности. Клягес исходил из того, что характер человека отражается в любых его движениях. Письмо есть проекция сознания в форме различных фиксированных движений, а почерк представляет собой фиксированный след движений, и в нем должна отображаться индивидуальность личности, предопределяющая индивидуальность почерка. Движения при письме автоматизированы, поэтому в них находят свое выражение внутренние импульсы пишущего, которые могут быть распознаны по таким параметрам движений, как скорость, сила, ритм и т.п.

 В отличие от ранних французских графологов, Л. Клягес считал, что природа каждого признака почерка двойственна (позднее графологи признали ее многозначной и толкование почерка стремились проводить по комплексу признаков), а каждый признак имеет негативное и позитивное значение. Выбор же значения зависит от соотношения данного признак с другим. Л. Клягес разработал двадцать подробных таблиц толкования признаков почерка, в которых они расположены соответственно чертам характера. Он сопоставлял преобладание известного психического свойства (обозначаемого плюсом) с непостоянством и слабостью другого свойства (обозначаемого минусом). Например, легкий нажим обозначает, с одной стороны, ловкость, а с другой – слабую волю. Правильное толкование, по его мнению, зависит от сочетания комплекса признаков. В соответствии с доминантным методом Клягес в исследуемом почерке выделял наиболее выразительный признак, которому может соответствовать некоторая черта характера. Такие признаки образуют структурообразующий фактор, который является информативным при диагностике того или иного свойства личности.

К трактовке почерка Л. Клягес шел от свойств характера, рассматривая их с точки зрения силы и слабости воли, чувства, активности и пассивности энергии, самосознания и т.п. Клягес ввел понятие «уровень форм», в основе которого лежит общий ритм. Уровень форм является общим критерием для определения содержания индивидуального характера, к которым он относил силу воли и внутреннюю энергию. Ритм им определялся как принцип организации мира, а такт – как подавление ритма, подчинение его собственным законам.²⁵ Ритм отражает в уровне форм и составляет жизнь почерка. Проявление ритма – это интимное, глубокое свойства характера, которое выступает независимо от его подавления. Фактически воля детерминирована «личным ведущим образом» и в этом смысле фатальна и свободна.

Клягес развил представление  о соотношении произвольных и  непроизвольных выразительных движений. Произвольные движения связаны с  сознательным контролем. Чем более автоматизированы произвольные движения, тем легче выявить и описать выразительный компонент. Выразительные движения, в широком смысле, это экспрессивные движения, в узком смысле – изображения. Экспрессия проявляется в динамических, а изображение – в пространственных параметрах почерка. Изучение соотношения между экспрессией и изображением приводит к объединению учений о выражении и символике. Изображение ближе к сознанию, чем экспрессия. Преобладание изобразительного компонента в почерке ограничивает экспрессивное выражение. При обычном нормальном состоянии психики изобразительный и экспрессивный компоненты уравновешивают друг друга. При необычных состояниях, например эффекте, экспрессивный компонент берет вверх, вследствие чего снижается уровень изображения «обычного почерка».²⁶ Изобразительные черты наиболее ярко проявляются в каллиграфических и стилизованных почерках, а также в случаях намеренного изменения почерка. Уровень изображения отражает приобретенные человеком качества, экспрессия же отражает природное начало. С уменьшением компонента экспрессивности и увеличением изображения затрудняется графологический анализ почерка, признаки почерка становятся чрезвычайно трудны в интерпретации даже для опытных графологов. В этих почерках сложно отделить приобретенные черты от врожденных.

Таким образом, Калягес обогатил графологию тремя учениями: об уровне форм (видах выразительных движений); о двойном толковании признаков почерка и о ритме.

И Л. Клягес, и другие ученые того времени преувеличивали значение внешних движений, не учитывали, что они обусловлены целым рядом причин: психофизиологическими особенностями личности, условиями формирования и закрепления навыка письма, ситуацией, в которой проходил сам процесс письма. При изучении почерков Л. Клягес опирался не на графическую форму знаков, а на «графическое движение». Решающим для него являлось зрительное восприятие, «переживание» почерка как графического образа, интуитивное восприятие качества почерка. В полном соответствии со своей философией Л. Клягес был более «толкователем», чем ученым-аналитиком. Отныне графология получила статус науки. Особенностями почерка заинтересовались физиологи, психологи, судебно-медицинские эксперты.

С классическим этапом развития графологии связаны также имена отечественных ученых: Н.Д. Ахшарумова, Е.Ф. Буринского, Ф.Ф. Германа, Ю.К. Глининой, Д.М. Зуева-Инсарова, И.Ф. Моргенштерна, Г.Е. Рыбинского являвшихся представителями различных наук: юриспруденции, психиатрии, педагогике. И.Ф. Моргенштерн был, скорее, не графологом, а опытным психотерапевтом. Он писал: «Я всегда стремился установить и сохранить глубокую психическую связь с теми тончайшими штрихами, которые мои клиенты писали при мне. При таких интуитивных соединениях я всегда поражал обращавшихся ко мне не только правильностью определений всех душевных изгибов, диагноза болезни, но и хронологической точностью указаний различных знаменательных событий их жизни. Самое название «графология», говорящее больше о значении письма, чем о зависимости почерка от духовного мира и характера человека, должно уступить место более правильному названию – психографологии, ибо при анализе почерка на основании данных этой науки всегда приходится учитывать психические состояния личности».²⁷

Используя имеющиеся  в то время данные об анатомии и физиологии мозга, И.Ф. Моргенштерн попытался подвести научную базу под графологическую теорию. Он писал: «Во время письма в мозговом центре возникает представление о том, что необходимо написать. Под влиянием этого представления через посредство нервов, идущих в руку от головного мозга, сокращаются и приводятся в движение мышцы рук. Мышцы напрягаются соответственно нервному возбуждению. И происходит письменный жест. Выражающий душевное состояние… В смысле строения нервов и мозга для всех людей существуют одни и те же законы. Реагируя всегда одинаково на внешние воздействия, человеческая психика одинаково на внешние воздействия, человеческая психика одинаково и в почерке дает одинаковое выражение, представляющее свои определенные законы».²⁸

Известен следующий  графологический анализ почерка  Петра 1, сделанный И.Ф. Моргенштерном: «Штыкообразные, с открытыми верхушками буквы, но смело поднимающийся почерк. Буквы получают красоту как бы сами собою, безо всяких искусственных украшений; местами они разделены, как бы независимы друг от друга. Общий вид почерка и внутренние стенки букв получают гармоничность, красоту».

По мнению И.Ф. Моргенштерна, психографологический закон может выражаться порой в каком-нибудь единственном штрихе, а простой почерк дает больше материала для изучения, чем усложненный; в обыкновенных штрихах, в закруглениях и быстром фиксировании букв графолог может увидеть больше индивидуальных свойств и законов. Практическое применение графологии Моргенштерн видел в розыске преступников, которых не удается найти другими способами, в медицине, особенно в медицине и в профориентации. В работе И.Ф. Моргенштерна «Психографология» систематизированы традиционные графологические построения, связанные с установлением по почерку и подписям волевых, эмоциональных, интеллектуальных, анатомических, физических и соматических особенностей личности. Отдельные графологические признаки, выявленные И.Ф.Моргенштерном, находят свое применение и в настоящее время.

В работе Н.Д. Ахшарумова и Ф.Ф. Тишкова, изданной в 1894 году, излагаются основные моменты графологического учения Ж. Крепье-Жамена о непосредственной и однозначной связи каждого признака почерка с тем или иным свойством личности. Книга К. Глининой «О графологии» носила умозрительный и обзорный характер. Исследования И.Ф. Моргенштерна, Н.Д. Ахшарумова, Ф.Ф. Тишкова, К. Глининой и других российских графологов позволили сформировать массив графологических признаков, основанных на кириллице. Не всеми авторами графология в дореволюционный период рассматривалась в качестве научной дисциплины, о чем свидельствует ее следующее определение в энциклопедическом словаре того времени: «Графология – это искусство узнавать характер человека на основании изучения его почерка».²⁹

Один из основателей российской криминалистики Е.Ф. Буринский, хотя и считал законы графологии «недостаточно обоснованными», понимал ее полезность и был убежден в необходимости графологии «для лиц, желающих изучать почерки». В почерке он выделял судебно доказательное, врачебно диагностическое, археологическое и педагогическое значение. Физиографологии, по его мнению, необходимо сначала изучить механизм письменно двигательного аппарата, происхождение письменной речи и обратиться к анализу почерка только тогда, когда будет известна доля участия каждого элемента этого аппарата в акте писания. Е.Ф. Буринский писал: «Связь между физической природой человека и строением его почерка существует, несомненно. Опираясь на произведенные уже исследования, мы имеем полное право сказать, что почерк заключает в себе полное отображение человека, но в скрытом состоянии, как не проявленная, но уже экспонированная фотографическая пластинка, остается только найти проявитель».³⁰

В криминалистике распознавание  почерка используется не только для  идентификации личности (почерк каждого  человека индивидуален, как индивидуально  его бессознательное), но и для  оценки состояния пишущего, как-то: нервное напряжение, психическое  расстройство, травма, алкогольное опьянение. Графическая идентификация составляет основу графической экспертизы, которая осуществляется в криминалистических экспертных учреждениях (научно-исследовательских институтах и лабораториях судебной экспертизы) по постановлениям следственно-прокурорских органов или по определению суда. Графическая идентификация в криминалистике, отождествление личности по письму (почерку), т. е. установление исполнителя (автора) путём сравнительного исследования признаков почерка, отобразившихся в документе, исполнитель которого неизвестен, и признаков почерка, имеющихся в образцах, написанных подозреваемыми.

Объектами графической  идентификации являются документы, имеющие значение вещественных доказательств  по уголовному делу. Основой графической идентификации является то, что всякое письмо имеет две стороны: смысловую (содержание, стиль, манера изложения, лексика и др. особенности письменной речи) и графическую (почерк как система выработанных двигательных актов, необходимых для автоматизированного скорописного исполнения букв, слов, цифр, знаков препинания). В основе процесса формирования почерка (письма) лежат навыки (технической, графической, письменной речи), относящиеся к сложным механизмам высшей нервной деятельности человека. Закономерности формирования динамического стереотипа у пишущего лица обусловливают индивидуальность и относительную устойчивость выработанных признаков почерка, которые запечатлеваются в рукописных текстах, подписях и в которых проявляется индивидуальная совокупность графических навыков, присущих данному лицу.

С одной стороны графология это наука, поскольку базируется на фактах, которые были открыты  и исследованы. Она базируется на своих собственных законах и  путем тщательного анализа определяет элементы письма и делает выводы. Она также является искусством, в котором каждый графолог использует свой уникальный опыт и проводит свою интерпретацию признаков, обнаруженных им в почерке.

Опыт графолога не состоит только в знании движений и форм в почерке, но является также  результатом наблюдательности, знания психологии и общей культуры того, кто занимается графологией.

Мы знаем, что почерк является зеркалом всех сильных сторон и слабостей его хозяина. Графологическая  теория и практика в большой степени  зависят от изучения и развития так называемых "гуманитарных наук", поскольку графолог должен быть способен распознать, через разнообразие штрихов, свойства натуры (физические и психологические), интеллект и нравственный облик автора

Мы не можем разделять  физический и психологический аспекты человеческой личности. Каждый из них взаимодействует с другим.

Это необходимо графологу  чтобы знать, как распознать в  почерке наследственность, образование, и черты характера человека во всей его уникальной индивидуальности.

Наиболее важная вещь в графологии состоит в том, чтобы тщательно всматриваясь снова и снова в письмо отыскивать определенные признаки. Это может звучать очень банально, но это - один из самых трудных для приобретения навыков. Когда графолог исследует почерк, легко понять, является ли он большим или маленьким, низким или длинным, спокойным или взволнованным, грубым или изящным, тяжелым или легким и т.д. Новичок или любитель могут легко делать это, и будут удовлетворены, тем что они видели все, что должно быть замечено. Более опытный графолог никогда не будет пробовать сделать вывод о чем-нибудь прежде, чем соберет все характеристики письма и интерпретирует их в корреляции друг с другом.

Как сказал Крепье-Жамен: "Ценность графологических признаков относительна, так как то же самое движение может быть произведено различными причинами. Опыт графолога заключается в выборе, среди многих возможных интерпретаций, наиболее необходимую в психологическом отношении."³¹

Признаки в почерке - подобно "синдромам" в медицине - просто признаки, которые будут вести нас назад к определению причины. Только точное определение позволит нам делать правильные характерологические выводы относительно автора, которые и является целью графологии.

Элементы, свойственные индивидуальному почерку, – пространственные, конструктивные, некоторые двигательные тенденции, – сильно разнятся. Их очертания определяются сознательным или бессознательным выбором пишущего. Каждая особенность имеет психологическую интерпретацию, которая подкрепляется, ослабляется или изменяется при исследовании других характеристик почерка. Искусство графолога заключается в умении оценить доминирующие тенденции и их взаимодействие.