Массовая и элитарная культура

      Е.Г. Соколов, на наш взгляд, вполне обоснованно  рассматривает массовую культуру как исторический феномен, которому народная, крестьянская культура и культура аристократических, в том числе, артистических, кругов предшествовали. Массовая культура трактуется исследователем как не сопрягающаяся ни с какой другой социальной формой общности, кроме массовой и не «вырабатывается» в народе – ни в крестьянской, ни в рабочей среде, а существует помимо и «поверх» данных социальных образований¹⁶⁹. Таким образом, в данной типологии массовая и народная культура оказываются на различных операциональных уровнях, не пересекающихся между собой.  

      Способ  кодирования информации как основа типологии 

      Однако  подобное сопоставление оказывается  вполне возможным, если основанием для  выделения таких культурных образований, как народная и массовая культура, становится способ кодификации информации. Подобный подход представлен в концепции В.М. Межуева. Философ в своем структурно-типологическом построении исходит из того, что культура на всех ступенях своего исторического развития предстает как средство коммуникации и в пространстве и во времени. Основным средством общения является язык, который выступает не только в качестве наиболее отличительного признака существования любой культуры, но и является ее непременным атрибутом, так как «культура получает свое символическое оформление прежде всего в языке»¹⁷⁰. Именно язык общения, принятый в той или иной культуре, и отличает один ее тип от другого. В.М. Межуев выделяет три таких «языка», три способа кодирования информации: устную речь, письменный текст и экранный образ, которым соответствуют этническая, национальная и массовая культуры.

      Данное  основание для различения данных типов культуры весьма продуктивно, так как тип коммуникации во многом обуславливает вид социальных связей в обществе, скорость накопления информации, ее традиционность или инновативность, способ социализации, характер трансляции принципиально значимой информации, принцип сосуществования с иными культурами, степень закрытости или открытости. Кроме того, данный принцип позволяет представить культуру (если использовать это понятие в максимальной степени обобщения) в ее генетическом аспекте, где каждому принципиально новому этапу ее развития соответствует новый способ кодирования информации.

      Итак, если следовать принципам, обоснованным автором, этническая культура как культура устного слова «держится на силе традиции», стремясь к воспроизводству раз и навсегда заданных образцов поведения и ценностных приоритетов. Скорость социокультурных изменений в ней чрезвычайно мала, так как объем новой информации, не имеющей письменной фиксации, может быть минимальным. Поскольку основной формой памяти в бесписьменном обществе является коллективная память, ведущими принципами ее существования становятся изоляционизм, «местная ограниченность», локальная замкнутость, резкое противопоставление «своего» и «чужого», «обостренная враждебность и неприязнь ко всему, что выходит за границы собственного мира»¹⁷¹.

      Письменность  является языком мировых религий  и государств (империй), языком цивилизованного человека. Не знающая того многообразия диалектов, которое присуще устной речи, письменная культура выступает как средство объединения людей и в пространстве и во времени, становясь основным способом трансляции социально и культурно значимой информации. Соответственно усилению эффективности способа передачи информации, растет и скорость инноваций, обретающих значение ценности. Носителями письменной культуры являются не все члены общества, а только его высокообразованная часть, что предполагает появление специальных институтов, обеспечивающих приобщение к культуре «большой традиции». Важно то, что благодаря письменности каждый народ получает возможность подключиться к «ценностям более высокого порядка, объединяющим его с другими народами в границах общей для них цивилизации»¹⁷².

      Автор показывает, что в XX веке культура стала объектом экспансии со стороны новых средств коммуникации, выступающих в качестве главного производителя и поставщика культурной продукции. Эта продукция не имеет четко выраженной этнической или национальной окраски, но выступает как достаточно универсальная в ценностном и образном отношении система. Язык СМК становится языком массовой культуры, основанной на восприятии зрительных и звуковых образов и предстающей в качестве культуры аудиовизуальной. Масса, показывает философ, в отличие от этноса или нации, является чисто функциональным образованием, не обладающим «собственной и сплачивающей ее программой действий (последнюю она всегда получает извне)», а также «общностью разделяемых всеми ценностных установок»¹⁷³. Соответственно, основным принципом ее взаимодействия с другими культурами становится не изоляционизм, присущий этнической культуре, и не диалог или обмен культурными ценностями, что отличает национальную культуру, а культурная экспансия, стремление к уничтожению особенного. 

      Дихотомия массового и элитарного у западных исследователей

      В западной исследовательской литературе присутствует множество классификаций культуры. Так, Э. Шиллз различает в культуре три уровня: возвышенную культуру (поэзия), посредственную культуру (телешоу) и низменную культуру (бокс). Браун выделяет четыре сферы культуры: элитарную, популярную, массовую, фольклорную (народную)¹⁷⁴. Видный специалист по социологии массовой культуры Т. Кэндо¹⁷⁵ считает, что, как правило, все схемы, предложенные западными исследователями, так или иначе отражают социальную структуру, классовую систему, поэтому и культурная стратификация напрямую связывается с социальной. Поскольку в Америке она трехчленная, постольку и культуру ученые подразделяют на три типа¹⁷⁶. Характерно, что дихотомию массового и элитарного западные исследователи пытаются разрешить при помощи введения в эту оппозицию третьей составляющей – народной культуры. Именно народное, трактуемое предельно широко, и позволяет им осуществить последовательный переход от народного – через популярное – к массовому. Подобная семантическая подмена народного массовым дополнила аналогичную процедуру с массовой культурой, по существу, приблизившуюся (в теоретическом дискурсе) к элитарной. 

      В западной культурологии в 70-е годы XX века исследователем массовой культуры, профессором социологии Колумбийского университета Г. Гэнсом была предложена и разработана следующая типология культуры:

      • высокая - она же - элитарная (elite, high);

      • народная (folk);

      • массовая - она же - низкая (mass, low), она  же - популярная (popular).

      Данная  схема представляется достаточно удовлетворительной, между тем, дефиниции народной, популярной и массовой культуры не получают здесь  характеристик, исходящих из единого  основания, что не позволяет их сопоставлять и, напротив, приводит к отождествлению этих типов культуры. Здесь термин «массовая культура» часто заменяется близким ему этимологически, но принципиально иным по значению, термином «поп-культура». Отчасти это связано с тем, что трактовка феномена массы как недифференцированной толпы сопрягается с аналогичным восприятием и такой категории, как народ, что приводит к частым семантическим подменам понятий массового, народного, популярного. Кроме того, здесь необходимо учитывать и тот факт, что истоки массовой культуры восходят к XVII-XVIII векам, когда объективно существовала городская культура исключительно развлекательного характера – популярная культура.

      Об  этом, в частности говорит Луис Райт: «Тот, кто хочет вывести  родословную поп-культуры в современной Америке, должен обратиться к идеологии среднего сословия в Англии времен Елизаветы. Историкам американской культуры следует вернуться к Ренессансу, к той забытой ныне литературе, которая была столь любезна сердцу ремесленников и торговцев»¹⁷⁷.  По мнению А.Хаузера, автора исследования «Философия художественной истории», пафос которого - критика эскейпизма массовой культуры, история современного популярного искусства начинается около середины ХIХ века с возникновением представления о том, что искусство означает отвлечение, средство рассеивания, а до этого даже такие мастера, как Сервантес, Вольтер, Свифт, Рубенс, Ватто, Моцарт забавляли себя и других, описывая странные особенности, повороты жизни, без какой-либо мысли о бегстве от действительности.¹⁷⁸

      Между тем, некоторые из исследователей такую научную ситуацию не воспринимали как естественную. В частности, Колин Маккейб с удивлением отмечал, что не только в американской специальной литературе, но  даже в очень престижном курсе популярной культуры в Открытом университете как такового определения поп-культуры не существует. Автор пытался воссоздать историю данного термина и отмечал, что этимологически слово происходит от латинского «populus» - народ, смысл которого заставляет всегда рядом с ним видеть другое – «закон»: «Авторское право оставалось за Сенатом и народом Рима, и из этого объединения происходил закон. Его первое, записанное на английском, значение также связывалось с законом: «популярный» закон был законом, который распространялся на всех людей; мы можем различить эту разницу в значениях, которая делает оба этих понятия центральными: популярный, происходящий от народа, и популярный, применяемый к народу»¹⁷⁹, то есть, «популярный», «массовый» и «народный» - это родственные по значению термины, являющиеся равноупотребительными. Очевидно, что такая исследовательская позиция во многом определялась идеологическими задачами, где ситуация глобального противостояния двух социально-экономических и политических систем – капиталистической и социалистической – ставила перед исследователями задачи легитимации определенного образа жизни и всех его, в первую очередь, культурных, атрибутов.

      Г. Гэнс обосновывает данный подход так: «...в Европе появился термин massen-Kultur, который американцы с аналогичным  смыслом приняли как mass-culture. Я  предпочитаю термин поп-культура, который имеет точно такой же смысл»¹⁸⁰. Подобное понимание народного, массового и популярного позволяет Гэнсу отождествлять народное искусство и продукцию в этническом стиле, производимую народом в качестве коммерческого продукта¹⁸¹. Гэнс выделяет в фольклоре, как его разновидность, «дилетантскую» культуру, к которой причисляет «обычные формы досуга и искусство, производящееся для дома, работы или общественного потребления». Причем, «дилетантская культура может быть не только модернизированной фольклорной культурой», но и «имитацией, адаптацией коммерческой культуры»¹⁸². Воспринимая в качестве родственных термины «народное», «популярное» и «массовое», автор автоматически уравнивает не только понятия, но и явления, за ними стоящие. Таким образом, народная культура трактуется западным исследователем необычайно широко и включает как приносящие прибыль промыслы, так и определенный тип музыки (country-music, folk-music) и причисляется как к высокой культуре, так и к массовой, коммерческой. В данной схеме в качестве синонима «массовому» выступает и популярное, становящееся даже более предпочтительным из-за его семантической близости к понятию «народное».

      Еще большую неразличимость принимают  данные образования с введением понятия «вкусовой культуры» (taste culture), определяемой вкусом потребителя, и имеющей целью «развлекать, информировать и украшать жизнь». По сути, данный термин позволяет расширить границы маргинального пространства между высоким и низким ее уровнями за счет введения «культуры выше-среднего» (upper-middle culture) и «культуры ниже-среднего» (lower-middle culture). Однако, и настоящий вариант схемы, отражающий многообразие вкусов и предпочтений, не представляется автору удовлетворительным, и он отмечает, что «возможно, каждая «культура вкусов» может быть разделена на коммерческую, дилетантскую и фольклорную версии»¹⁸³. Таким образом, типология культуры, предложенная Гэнсом, перестает быть таковой не только из-за ее сложности и многоуровневости, но и вследствие изначальной ее ориентированности на плюрализм культурных образований, где каждое из них представлено как равноценное и равнозначное прочим.

      Кроме того, в поле влияния, обозначенное массовой культурой, автоматически включаются такие явления, как китч в его противопоставленности авангарду, репродуцируемое искусство в целом в его противопоставленности аутентичному, «низкие жанры» в противовес «высоким». Критики массового искусства одним из его ведущих признаков называют способность экспериментировать не с языком и формой (как это присуще авангарду), а с «конечным эффектом», где предлагаются готовые конструкции и сюжеты, не предполагающие дополнительного осмысливания. При такой постановке вопроса к области масскульта в полемическом запале может быть отнесено все то, что доступно, в том числе – реализм (достаточно вспомнить ставшее классикой западной традиции определение, данное К. Гринбергом Третьяковской галерее как «музею китча»¹⁸⁴). Подлинная же культура отчуждается от народа как эзотеричная, доступная посвященным, лишенная возможности развиваться в условиях массовости. Она консервируется, музеефицируется как раритет и выступает в качестве феномена в большей степени истории, чем культуры.

      Необходимо  отметить, что схема, предложенная Гэнсом, была воспринята научной общественностью как настолько эвристичная, что вызвала череду работ, развивающих ее основные идеи. Об относительности любого структурирования в области культуры говорил американский исследователь Рэй Браун, отмечавший, что популярное, массовое, народное и высокое искусство «являются производными одно от другого, и линии демаркации между любыми двумя неопределенны и подвижны».¹⁸⁵ Аналогичным образом высказывался Р.Б. Най, замечавший, что более разумно  «рассматривать искусство как один долгий континуум и все уровни художественных достижений скорее как взаимосвязанные, чем как разобщенные»¹⁸⁶, а термины «массовое», «популярное», «народное», «элитарное» воспринимать как устаревшие и не соответствующие эмпириям.  

      Популярная  культура как новый  тип культуры 

      Данная  позиция авторов, изложенная, почти три десятилетия назад, не утратила актуальности и сегодня. Определенная преемственность с изложенной присутствует в концепции А.В. Захарова¹⁸⁷. Исследуя феномен массовой культуры, автор приходит к выводу о том, что в современном обществе формируется принципиально новый тип культуры, являющийся, по существу, неким симбиозом культуры традиционной и массовой, который часто рассматривается как «промежуточная» или «третья» культура. Ученый же настаивает на термине «популярная культура», оговаривая его принципиальную несоотносимость с понятием «поп-культура». Подобная позиция обосновывается автором следующим образом: во-первых, термин «популярная культура» «указывает на непосредственного адресата», для которого предназначены новые виды художественной, социокультурной практики, возникающие на пороге XXI столетия; во-вторых, он свидетельствует о степени распространенности определенных тенденций в культуре; в-третьих, этот термин лишен тех дополнительных негативных значений, которые были привнесены в термин «массовая культура». Здесь автор ссылается на работы американских исследователей Ч. Мукерджи и М. Шадсона, которые определяют популярную культуру как охватывающую «различные верования (beliefs) и виды практической деятельности, а также культурные объекты, используемые широкими слоями населения» и включающую «как фольклорные формы, имеющие корни в локальных традициях, так и культурную продукцию, создаваемую при участии государственных, национальных, международных, коммерческих центров».

      Что касается массовой культуры, то ее А.В. Захаров трактует не как «субстрат», а как «форму», в которой при нынешних условиях функционирует общественное сознание. В связи с этим, по убеждению автора, не существует никаких препятствий для того, «чтобы эта форма наполнялась самым разнообразным духовным содержанием - религиозным, философским, научным, нравственным, идеологическим, эстетическим». В этом смысле массовая культура представляет собой некую систему «утилизации», «впитывания», «поглощения» иных типов культуры. При этом элитарная культура подвергается своеобразной «фильтрации», вымыванию из ее содержания наиболее сложной, а подчас – и смыслообразующей информации. Ассимилирование же опыта народного творчества приводит к дополнительной «нагрузке» массовой культуры просветительскими, образовательными, информационными, организационными, политико-пропагандистскими, развлекательными и другими жизненно важными общественными функциями.