Автор работы: Пользователь скрыл имя, 14 Июня 2013 в 18:52, контрольная работа
В XVIII столетии русская культура вступила в новый период своего развития. Это был первый век развития светской культуры, век решительной победы нового, рационалистического мировоззрения над суровыми, аскетическими, догмами религиозной морали. И вместе с тем русская культура XVIII века не отвергала своего прошлого. Приобщаясь к богатому культурному наследию Европы, русские деятели в то же время опирались на коренные отечественные традиции, накопленные за длительный предшествующий период художественно-исторического развития, на опыт древнерусского искусства.
матери героя, в которую перевоплощается умершая, чтобы не оставить свое
дитя один на один с враждебным миром (главы Х. Важное знакомство; ХП.
Вторая маменька). Это общечеловеческий мотив реинкарнации, известный по
широкому спектру жанров (сказки, былички, обряды). При первом неловком
официальном знакомстве с Мировой, «взглянув на миловидную графиню,
Леон ободрился… взглянул еще и вдруг переменился в лице; заплакал, хотел
скрыть слезы свои и не мог. Это удивило хозяев, спрашивали, но он молчал.
Отец велел ему говорить, и тогда Леон отвечал тихим голосом: «Графиня
похожа на матушку» [9, 600]. Но и Мирова неожиданно и навсегда
привязывается к ребенку: «Все расстояние между двадцатипятилетнею
светскою дамою и десятилетним деревенским мальчиком исчезло в минуту
симпатии… но эта минута обратилась в часы, дни и месяцы. Я должен теперь
рассказывать странности… Не мудрено было полюбить нашего героя,
прекрасного личиком, миловидного, чувствительного, умного, но привязаться
к нему без памяти, со всеми знаками живейшей страсти, к невинному ребенку:
вот что называю неизъяснимою странностию!..» [9, 600]. Правда,
Н.М.Карамзин тут же дает этой привязанности вполне житейские объяснения:
графиня мечтает о ребенке (письмо ее к приятельнице), в деревне ей
становится скучно, Леон обладает редким даром привлекать людскую любовь
и расположение, что признают даже суровые друзья его отца. Но все это
вместе взятое не разъясняет до конца и не отменяет странности графининой
привязанности для самой графини, Леона и для читателя. При этом
«неизъяснимою» привязанность не только названа. Эпитет этот
подчеркивается, выделяется в тексте романа курсивом. Сам герой с чувством
глубокого потрясения принимает предложение Мировой стать его матерью:
«Леон! Я хочу заступить место твоей маменьки! Будешь ли любить меня, как
ее любил?..» Он бросился целовать ее руку и заплакал от радости; ему
казалось, что маменька его в самом деле воскресла!..» [9, 604]. Имеющая
литературные, философские и мифологические истоки тема повторного
воплощения затронута в романе не случайно. Она прозвучала, но уже открыто
и в другом произведении Н.М.Карамзина, в повести «Чувствительный и
холодный: Два характера», вышедшей в том же 1803 году, которым помечены
последние главы «Рыцаря нашего времени». Об одном из героев повести
Н.М.Карамзин замечает: «Если бы мы верили прехождению душ, то
надлежало бы заключить, что душа его настрадалась уже в каком-нибудь
первобытном состоянии и хотела единственно отдыхать в образе Леонида» [9,
620]. Однако в романе эта тема связана с образом любящей матери и ее
осиротевшего ребенка, и это дает возможность предположить для нее также и
русские, сказочно-мифологические предпосылки в таких типах сказочных
сюжетов, как, например, 510. А. Золушка, 511. Чудесная корова: покойная мать помогает сироте-падчерице в ином облике. Подобные сказки в ХУШ веке
были «на слуху» образованной части общества. «Даже русский помещик ХУШ
века воспринимал народную песню, прибаутку, поговорку, сказку от своей
матушки, нянюшки, от крепостного слуги или дядьки с самого детства, от
своих крестьян у себя в поместье»,
- справедливо заметил Г.А.
223].
В самом романе важность этой темы для сюжета обнаруживается прежде
всего в его композиции, в структуре сюжетного построения и развития. Сразу
же за главой Ш, повествующей о младенчестве Леона, следует IV с
необычным названием: «Которая написана только для пятой», и в ней
начинает звучать тема судьбы и неисповедимости ее исторических путей. В
главе V («Первый удар рока») говорится о преждевременной смерти матери
Леона, глава VП («Провидение») рассказывает об избавлении героя от
разъяренного медведя, и в ней мелькает намек на материнскую посмертную
помощь. И, наконец, в главе Х («Вторая маменька»), ХI («Отрывок
графининой истории») и ХП («Вторая маменька») появляется новая мать
героя, в которой он признает временами умершую.
Таким образом, в сюжете предромантического романа занимают
существенное место мотивы, связанные с фольклором и русской народной
культурой вообще. Они тесно сплетены и с западноевропейскими
литературными мотивами. Тема судьбы, воспитания, отношения к миру и
людям увязана с фольклорными и историческими отголосками в романе
самым непосредственным образом. Жанры лирической песни, сказки, обряд,
мифология, верования, легенда, бытовой народный уклад, психология играют
в романе важную роль.
Роман Н.М.Карамзина стоит у начала складывающейся традиции
произведений о герое времени. «Рыцарь нашего времени» воспринимается как
очень значительное и новаторское литературное явление конца ХVШ – начала
ХIХ века.
«Рыцарь нашего времени» завершает второй период творчества
Н.М.Карамзина. Начало нового, третьего периода, связано с обращением
писателя к отечественной
Интерес к отечественной истории, возникший у Н.М.Карамзина еще в ХУШ
веке, развивался постепенно, приобретая все более глубокое содержание.
Общественная и литературная жизнь начала ХIХ века, события 1812 г. – все
это оказало существенное влияние на мировоззрение Н.М.Карамзина в целом,
и в частности – на его отношение к проблеме национальной самобытности, а
соответственно и к фольклору. В 1800-е годы начинается новый период в
деятельности писателя, когда историческое прошлое становится для него
предметом серьезного и всестороннего изучения.
Уже издание «Пантеона российских авторов» (1802) явилось результатом
довольно продолжительной
посвящена Бояну как «древнейшему русскому поэту». «Слово о полку
Игореве», кратко уже охарактеризованное Н.М.Карамзиным в статье
«Несколько слов о русской литературе», названо здесь «древним русским
сочинением, достойным Оссиана». С большой симпатией Н.М.Карамзин
говорит о Несторе, Никоне, Святославе.
Самый факт издания «Пантеона российских авторов» и ярко выраженный
здесь интерес к русской старине – все это свидетельствовало о стремлении
писателя понять своеобразие национальной культуры. Правда, собственно
народному творчеству не уделяется в «Пантеоне» серьезного внимания. Лишь
в статье о М.Попове в связи с вопросом о славянской мифологии
Н.М.Карамзин заявляет: «В деревнях наших сохранились сказки о леших и
русалках; в припеве старых песен слышим имена Дидо, Ладо – и более ничего
не знаем» [202, 383]. Очень характерно высказывание Н.М.Карамзина о
С.Климовском: «Малороссийская песня: «Не хочу я ничего, только тебя
одного», которую поют наши любезные дамы, есть также, как уверяют, сочинение Климовского, ученика природы, к сожалению не доученного
искусством» [202, 383]. Позднее Н.М.Карамзин развил и углубил бегло
высказанную здесь мысль о том, что фольклор – это первоначальная ступень в
развитии художественного сознания.
Патриотизм Н.М.Карамзина
отечественной истории. Героическое прошлое русского народа – вот что
считает Н.М.Карамзин главным предметом «народной гордости». Писатель
стремится быть как можно беспристрастнее, но отдавая должное достоинствам
других народов, он отстаивает право своего народа на уважение и
международное признание: «Согласимся, что некоторые народы вообще нас
просвещеннее: ибо обстоятельства были для них счастливее; но почувствуем
же и все благодеяния судьбы в рассуждении народа российского; станем смело
наряду с другими, скажем ясно имя свое и повторим его с благородною
гордостию», - писал он в статье «О любви к отечеству и народной гордости»
[202, 383].
Н.М.Карамзин не был одинок в своем стремлении поднять престиж
отечественной культуры. По существу он продолжал традиции передовой
журналистики ХУШ в., боровшейся с галломанией и отстаивавшей право
русских на сохранение своей самобытности. Единомышленники нашлись у
Н.М.Карамзина и в начале 1800-х годов. Так, например, в издании
Галинковского «Корифей, или Ключ литературы» (1802) осуждаются
«энтузиасты всего иноземного», относящиеся с «пренебрежением ко всему
русскому». Особенно интересна статья Галинковского «Мнение о характере
русских», где подробно говорится о «первоначальных доблестях» русского
народа, о достоинствах русского национального характера. Появление
подобных статей обнаруживает актуальность проблемы национального
своеобразия для этого времени. Тем большее влияние на общественное мнение
могли оказать высказывания Н.М.Карамзина, уже приобретшего известность и
авторитет [202, 384].
Стараясь вызвать интерес к прошлому русского народа в широких
читательских кругах, Н.М.Карамзин публикует «Анекдоты и разные известия
о старой Москве и России, выбранные из чужестранных авторов» (1803).
Писатель прямо говорит о своей цели: «Думаю, что эта статья для многих
читателей будет занимательна. К несчастию, мы так худо знаем русскую
старину, любезную для сердца патриотов» [202, 384].
В статьях 1800-х годов Н.М.Карамзин
постоянно говорит о
знать и любить прошлое своего народа («Отчего в России мало авторских
талантов», «О случаях и характерах в российской истории, которые могут
быть предметом художеств», «О любви к отечеству и народной гордости» и
др.). В статье «О случаях и характерах в российской истории, которые могут
быть предметом художеств» Н.М.Карамзин отметил: «Должно приучить
россиян к уважению собственного; должно показать, что оно может быть
предметом вдохновений артиста и сильных действий искусства на сердце. Не
только историк и поэт, но и живописец и ваятель бывают органами
патриотизма. Если исторический характер изображен разительно на полотне
или мраморе, то он делается для нас и в самых летописях занимательнее: мы
любопытствуем узнать источник, из которого художник взял свою идею, и с
большим вниманием входим в описание дел человека, помня, какое живое
впечатление произвел в нас его образ. Я не верю той любви к отечеству,
которая презирает его летописи или не занимается ими: надобно знать, что
любишь; а чтобы знать настоящее, должно иметь сведение о прошедшем… Во
всех обширных странах российских надобно питать любовь к отечеству и
чувство народное» [5, 105-112].
В статье «О любви к Отечеству» писатель-сентименталист подчеркнул: «Я
не смею думать, чтобы у нас в России было не много патриотов; но мне
кажется, что мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве…
Кто самого себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут» [5,
94].
Статья Н.М.Карамзина «Мысли об истории» содержит следующее
высказывание писателя: «Знаю нам нужно беспристрастие историка: простите:
я не всегда мог скрыть любовь к Отечеству, но не отрицал пороков в
добродетели: не говорил, что русские лучше французов, немцев, но люблю их
больше: один язык, одни обыкновения, одна участь и проч… Народ,
презиравший свою историю, презрителен: ибо легкомыслен, - предки были не