Особенности формирования гражданского общества в России

 

Есть еще  один важный аспект этой стороны рассматриваемой  проблемы. По данным Доклада Всемирного банка о состоянии российской экономики, 23 российских олигарха контролируют 25 субъектов РФ (из 89), более трети промышленной продукции страны, 19 миллионов работников, что составляет 16% трудовых ресурсов, 17% банковских активов, 60% рынка ценных бумаг и т.д.[6] К чему это ведет — понятно. К примеру, по подсчетам академика Львова, в современной России 85% россиян владеют 7% национального богатства, а в руках небольшой группы (примерно 1500 человек), что составляет 0,00001% от всего населения России), сосредоточено более половины богатства страны. В США, например, где богатство накапливалось длительной историей развития капитализма, для сравнения, 1% самых богатых семей страны владеет 38,5% национального богатства. Бедность и нищета россиян — это не только проблема социальная. Это проблема политическая и нравственная. Идеалы и ценности демократии не могут быть реализованы в стране нищих, в стране, где даже по официальным данным более 30 миллионов граждан находятся на грани нищеты, где противостояние богатства и бедности, власти и общества исключает возможность формирования климата доверия между ними, толерантной среды, так необходимой для создания реального гражданского общества.

 

И все-таки, какой  можно сделать вывод по этому  аспекту рассматриваемой проблемы? Мы должны отметить, что за годы реформ в России действительно стал формироваться новый экономический класс, использующий наемный труд. По Всероссийской переписи 2002 г. в его состав входит примерно один миллион человек, что составляет около 1,5% занятого населения. В его состав входит также еще около двух миллионов индивидуальных предпринимателей — это еще около 3% занятого населения. Если учесть, что значительная часть этого нового класса сосредоточена в мегаполисах, то общая картина формирования новых экономических отношений и их возможных последствий для страны, по крайней мере на сегодняшний день очевидна. Можно констатировать, что за годы реформ в стране пока так и не сложился самостоятельный, и, самое главное, самодостаточный "средний класс", который по своему реальному статусу способен выступать социальной опорой новой социально-экономической и политической системы, сознательно и организованно защищать свои интересы и ценности, активно влиять на принятие и реализацию властью политических решений, разработку стратегии государственной политики. Для этого у него нет, ко всему прочему, и сложившихся действенных институтов опосредования его собственных интересов. Словом, в современной России беспомощно скорее не государство, которое обладает легитимной машиной насилия и убеждения, а общество. И задача государства в современной ситуации должна сводиться не столько к усилению верховной власти, сколько к созданию условий для формирования в стране действенных структур гражданского общества, установлению климата доверия между государством и обществом, толерантной среды функционирования и развития демократической социально-политической системы.

 

Однако надо признать, что при всех сложностях формирования социальной базы гражданского общества в современной России, противостояния ему сложившегося в стране корпоративно-бюрократического государства, представители формирующегося российского среднего класса обладают достаточно высоким, можно сказать, обнадеживающим социальным оптимизмом. По результатам различных социологических исследований у представителей формирующегося российского среднего класса он составляет в пределах от 65—75%, у всего населения страны — в пределах 45—55%.

 

Мощным фактором торможения формирования гражданского общества является сложившаяся в стране корпоративно-бюрократическая государственность. В стране нарушается принцип "равенства всех" перед законом, независимость судопроизводства, усиливаются процессы сращивания власти денег и государства. За годы реформ удвоился корпус российской бюрократии, неимоверных размеров достигла коррупция. В последние годы значительно возрос так называемый "административный ресурс" федеральной власти, активно используемый в избирательном процессе всех уровней. Эта позиция федеральных властей служит определенным сигналом для властей региональных, действующих теперь по принципу "делаю как вы". Поэтому не без оснований так осторожно и с недоверием общество отнеслось к новым реформаторским проектам Кремля по дальнейшему укреплению "вертикали" власти путем изменения системы формирования институтов глав субъектов Российской Федерации, да и всего избирательного законодательства. Эти сомнения обусловлены тем, что в условиях фактического отсутствия гражданского контроля над властью реализация этого политического проекта может развиваться и на пользу, и во вред становящемуся гражданскому обществу. Все будет зависеть от того, насколько государство объективно и осознанно отнесется к реализации своих функций по созданию реальных предпосылок становления в стране гражданского общества. Ведь в стране уже сложились различные векторы, направленные как на укрепление и развитие гражданского общества, так и на торможение этих процессов. И последние явно преобладают. Они очевидны и постоянно являются предметом политической полемики, научных исследований. Обозначим их хотя бы в тезисной форме.

 

К оптимистическим  факторам становления гражданского общества в России можно отнести:

 

1)  зарождение  среднего класса как социальной  базы зрелого гражданского общества. Пусть медленно, неравномерно с точки зрения распределения по субъектам Российской Федерации, с большими особенностями в сравнении с западной традицией, но все-таки процесс формирования гражданского общества (можно сказать, гражданского общества переходного типа) в современной России набирает обороты. Конечно, пройдут еще многие годы, прежде чем средний класс из формально институализирующегося — "класса в себе", превратится в "класс для себя";

 

2)  при всех  сложностях российской действительности  наличие в обществе высокого  уровня социального оптимизма. Как мы уже отметили, у среднего класса он колеблется в пределах 65—75%, у населения страны в целом — 45—55%. Это свидетельствует о том, что нынешнее российское общество, во-первых, основательно и, по-видимому, уже окончательно отошло от веры в идеалы недалекого прошлого. Возврат в прошлое уже невозможен. И, во-вторых, несмотря на противостояние власти и общества и традиционное недоверие граждан к институтам власти, общество все чаще с большой надеждой обращает взор в будущее, связывая его с идеалами реальной демократии, которую оно уже сейчас по крупицам пытается выстраивать "снизу". Это и есть та "закваска", тот "фермент", которые медленно формируют молодой российский средний класс как "класс для себя";

 

3)  укрепляющееся  у общества осознание необходимости опоры на собственные силы. В последние годы эта тенденция становится преобладающей не только в среде формирующегося среднего класса, что вполне естественно, но и в сознании большинства граждан нашей страны. Новые социально-экономические условия приучают (а скорее, принуждают) граждан к самодеятельности, освобождению от иллюзий государственной опеки, пониманию важности самоорганизации и выстраиванию тех "горизонтальных" отношений, которые формируют социальную ткань гражданского общества. Да и само государство своей, зачастую антинародной, политикой "учит" своих граждан "философии выживания". Конечно, это не лучший курс подготовки вхождения в "гражданское общество", но ведь в нашей стране всегда создается своя "философия жизни";

 

4) меняющуюся ментальность молодежи как стратегического ресурса демократических преобразований в стране, все более ориентирующуюся на ценности рыночной экономики и открытого общества. В стране уже выросло поколение молодежи, которое сформировалось в сложнейшую эпоху российского транзита. Это переходное поколение легче и глубже усваивает ценности тех социально-экономических и политических систем, которые нашей стране еще предстоит выстроить или достроить. Правда, запущенность работы с молодежью на уровне государственной молодежной политики порождает в этой сфере дополнительные сложности, но это предмет особого анализа.

 

К факторам торможения процессов формирования в стране гражданского общества можно отнести  трудности или проблемы объективного и субъективного характера.

 

К трудностям объективного характера относятся:

 

1)  новизна  стоящих перед страной проблем  и возникающие в этой связи  возможные ошибки и просчеты  в их решении;

 

2)  разнородность  социального, экономического, культурного  уровней развития субъектов РФ, отрицательно влияющая на динамику всех процессов российского транзита;

 

3)  отсутствие  национальной идеи, которая могла  бы консолидировать нацию на  решение задач российского транзита, выступить "государственной философией" стратегического развития страны. Отсутствие такой "государственной философии" отрицательно сказалось на всех этапах проводимых в стране реформ как во внутренней, так и в международной политике. Российский транзит, а правильнее было бы сказать — очередная российская революция оказалась революцией разрушения, революцией без созидательных стратегических государственных идей. Не случайно она не выдвинула ни одного положительного "героя", "трибуна революции", исторического государственного деятеля — деятеля-созидателя! Похожая на ползучий государственный переворот, в первых ее лицах (не хотелось бы называть их вождями) она показала стране и миру мелких перерожденцев, которые, используя вверенные им народом механизмы государственной власти, скрыто от своих граждан, преследуя свои низменные интересы, реализовывали разрушительные для страны проекты. И в этом также состоит одна из объективных сложностей не только формирования в стране гражданского общества, но и в целом строительства новой демократической социально-политической системы.

 

Но наиболее негативные последствия на процесс демократизации, на формирование в стране основ гражданского общества влияют, конечно, проблемы субъективного характера. К ним можно отнести:

 

1) сложившуюся  в стране корпоративно-бюрократическую  государственность. Здесь, пожалуй, трудно определить, что в большей мере относится к объективному или субъективному факторам. Одно продолжает или дополняет второе;

 

2)  нарушение  в стране принципов правового  государства "равенства всех  перед законом". Понятие "административный ресурс" в российском политическом процессе приобрело особый оттенок, который, пожалуй, не свойствен ни одному другом государству, претендующему на звание правового, демократического и тем более социального. Вряд ли можно утверждать, что в России существует независимый суд. "Басманное правосудие", "самый басманный суд" — эти термины политической публицистики со временем наверняка станут крылатыми выражениями, родившимися в эпоху российского транзита;

 

3)  игнорирование  политической элитой страны реального  человека как объекта, цели и конечного результата проводимых в стране реформ. Тяжесть реформ всегда и везде ложилась прежде всего на плечи широких народных масс. Однако европейская традиция не знает таких реформ, которые были бы сопоставимы с российскими по степени несправедливости и безнравственности по отношению к своему народу, особенно к старшим поколениям, которые своим трудом создали великую державу, одержали великую победу над фашизмом, подняли страну из руин и которые волей обстоятельств завершают свою жизнь в бедности и нищете;

 

4)  ставка  в развитии бизнеса не на  формирование реального "среднего  класса", не на создание условий  "равных возможностей", а на  чиновничий протекционизм, порождающий  язву коррупции. Это становится  скорее следствием целой системы факторов, чем сознательной позицией власти. Но ситуация от этого не улучшается;

 

5)  выборочный  принцип подхода к борьбе с  коррупцией. Видимость борьбы с  коррупцией государство создает  за счет своей борьбы по  преимуществу только с низовой  коррупцией, с людьми, которые живут фактически по вине государства за чертой бедности[7];

 

6) дефицит нравственности  у власти и общества и понимания  политическим классом исторической  ответственности перед страной.  К сожалению, годы реформ, годы  российского безвременья нанесли мощнейший удар по сознанию российских граждан.  В проведенном Ю. Левадой в декабре 2003 г. исследовании на вопрос "Что, на ваш взгляд, имеет сейчас в России больше всего/меньше всего власти, влияния?" были получены такие ответы. 71% респондентов считает, что больше власти и влияния в России имеют деньги; 5% полагают, что в России правит закон; и лишь 2% респондентов выразили свое убеждение в том, что в стране правит совесть и вера. Дефицит совести — это, пожалуй, самое "выдающееся" приобретение социально-политической системы современной России, ее политического класса[8];

 

7) продолжающееся  непростительное ослабление воспитательных  функций государства, общей и  политической социализации российских  граждан и особенно молодежи [10].

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Логика развития российских реформ, выявляет одну вполне определившуюся тенденцию, суть которой состоит в том, что процесс формирования гражданского общества в России может быть реализован только на основе встречного движения общества и государства. А это предполагает, что историческая перспектива встречного движения сил и воль государства и становящегося в стране гражданского общества к установлению между ними определенного баланса, ведущего к стабильности и устойчивому развитию страны, займет достаточно длительный период, в котором вполне могут быть как прорывы, в решении этой проблемы, так и откаты. Мы никогда не должны забывать историю российских реформ, которые всегда осуществлялись сверху и которые никогда не завершались достижением поставленных целей и задач.

 

Но хочется  верить, что крах либеральных реформ может стать началом возрождения  России на основе либерально-консервативных ценностей, в целом близких российскому менталитету. По существу мы уже наблюдаем формирование этой тенденции, которая пока неоднозначно воспринимается в нашем обществе. "Права человека, сильное государство (твердая власть, как говорил Э. Берк, также хороша, как свобода), безопасность гражданина, частная собственность, крепкая семья, гражданское общество, право выбирать правительство, низлагать его в случае "дурного поведения", стабильные и реально функционирующие законы, справедливое распределение доходов, высокие нравственные основания общества и государства, профессионализм управленцев — это далеко не полный перечень ценностей классической традиции политической философии консерватизма, изложенный ее родоначальником Э. Берком еще в 90-е гг. XVIII в.