Социальная стратификация современного российского общества

Несколько упрощая картину, можно  сказать, что для доиндустриальных обществ более характерно теократическое манипулирование; для индустриальных - партократическое; а для пост-индустриальных - технократическое манипулирование.

Наконец, последний, девятый тип  стратификационной системы следует назвать культурно-нормативным. Здесь дифференциация построена на различиях уважения и престижа, возникающих из сравнения образов жизни и норм поведения, которым следует данный человек или группа. Отношение к физическому и умственному труду, потребительские вкусы и привычки, манеры общения и этикет, особый язык (профессиональная терминология, местный диалект, уголовный жаргон) - все это ложится в основу социального деления. Причем, происходит не только разграничение «своих» И «чужих», но И ранжирование групп («благородные - не благородные», «порядочные - не порядочные», «элита обычные люди - дно»).

Благородные манеры джентльмена, праздное времяпрепровождение аристократа, самоотверженный аскетизм религиозного подвижника, ораторское искусство идейного вождя - не только знаки высокого общественного положения. Они зачастую превращаются в нормативные ориентиры, образцы социального действия и начинают выполнять функции морального регулирования, которое и детерминирует данный тип стратификационных отношений.

И это касается не только обособления  элиты, но и дифференциации всех средних и низших слоев. В крестьянской общине, где формально все равны между собой, существуют «исправные хозяева», живущие «по обычаю», «по совести», и лодыри, отщепенцы, «перекати-поле». Своя нормативная культура, свои образцы поведения и своя «аристократия» есть и на самом «дне», внутри преступного мира. Появление контркультур и так называемого «антиобщественного поведения», кстати, - тоже во многом продукт морального регулирования и идеологического контроля, осуществляемых в данном сообществе.

          «Мы не утверждаем, впрочем, что список стратификационных систем полностью исчерпается указанными девятью типами. Можно, например, ставить вопрос об особом социально-территориальном типе, где группы дифференцируются местом своего жительства и типом поселений, а различия детерминируются системой гражданства, паспортным режимом, жилищной политикой и т.п. Наш подход дает достаточный простор для творчества».

Одним из главных  водоразделов между стратификационной системами является наследуемость или не наследуемость соответствующих позиций В иерархии. Рабовладельческая, сословная и кастовая системы включают в себя элементы пожизненного и формально-юридического наследования. Прочие же системы, по крайней мере, ни формально пожизненного характера статусов, ни их наследования не предусматривают.

Однако указанный водораздел подвижен. С одной стороны, существуют пределы жесткости формально-юридических стратификационных границ. Так, рабы могут отпускаться или выкупаться на свободу. Представители купеческого сословия, разоряясь, опускаются в более низкое мещанское сословие (для России XIX века - это обычный случай). И, напротив, при определенных условиях можно заслужить, а иногда и купить, почетный наследственный титул. И даже при наиболее ригидном кастовом строе сохраняются возможности для вертикальной социальной мобильности.

С другой стороны, высшие группы во всех стратификационных системах стремятся закрепить свое положение, сделать его не только монопольным, но и передаваемым по наследству. В классовой системе подобное наследование обеспечивается принципом майората (передачи основного имущества старшему наследнику), характерным, скажем, для древней Индии, западной Европы XI-ХШ веков или России вплоть до 1917 г. (Остальные родственники в этом случае фактически опускаются вниз по классовой лестнице). В этакратической системе чиновник формально не имеет права передать свое кресло в полномочия собственным детям, но он в состоянии путем протежирования обеспечить им столь же завидное место в учреждении аналогичного ранга. Положение же в социально-профессиональных, культурно-символических и культурно-нормативных стратах зачастую передается реально через образование и воспитание, передачу опыта и секретов мастерства, санкционирование определенных кодексов поведения (профессиональные династии - не единственный, но яркий пример). Что же касается физико-генетической системы, то она стоит несколько особняком, ибо наследование здесь происходит часто, но не в результате каких-то социальных механизмов, а чисто биологически.

Ещё раз подчеркнем, что все девять типов стратификационных систем - не более чем «идеальные типы». Любое реальное общество является их сложным смешением, комбинацией. Так, на Руси в ХI веке бок о бок сосуществовали холопы, которые мало чем отличались от рабов, закупы, более походившие на крепостных крестьян, и смерды, которые отдаленно напоминали класс свободных землепашцев.

В реальности стратификационные типы переплетаются, дополняют друг друга. Так, например, социально-профессиональная иерархия в виде официально закрепленного разделения труда не только играет самостоятельную роль, но существенно влияет на структуру практически любой другой стратификационной системы. Примеров же взаимного переплетения стратификационных систем можно привести очень и очень много. Так, например:

• Уважение к старшим порождается  не только их преклонными годами как таковыми, но накопленными многолетним опытом и знаниями, позволяющими им толковать происходящие события.

• Группы, обладающие в обществе наибольшей символической властью, зачастую становятся его высшей кастой (индийские брахманы) иди правящей стратой (партийные  идеологи).

• Статус богатых представителей общества определяется не просто размерами  их частной собственности, но поддерживается особым стилем жизни, недоступным большинству  их собратьев.

• Рабовладение, основанное на частной  собственности на людей, можно считать  формой классовых отношений (государственное  рабовладение ближе этакратической системе).

• Профессиональные или чисто физические данные становятся инструментом для  выполнения сложных символических  ролей (звезды спорта и кинозвезды).

  Отдельные стратификационные  системы могут взаимообусловливать  друг друга, меняясь местами  с течением времени. Например, первоначально в русской истории  сословия возникли на основе  экономических классов – из  профессиональных различий и  имущественного расслоения. Затем,  наоборот, уже классовые различия  определяются преимущественно сословной  принадлежностью. Так, на примере  российской Табели о рангах 1722 года можно проследить, как сословная  система во многом определяет  место в этакратической системе,  а последняя, в свою очередь,  влияет на классово-собственнические  позиции (происхождение влияет  на служебный ранг, а последний  – на материальный достаток). Затем на подходе к рубежам  двадцатого века сословия и классы становятся всё более независимыми друг от друга, во многом существуя параллельно. Например, запись в первую купеческую гильдию происходит здесь уже скорее по неэкономическим причинам (престиж, преодоление ценза оседлости), в то время как множество представителей торгово-промышленных слоев формально к купечеству  не принадлежат.

Таким образом стратификационные типы   надо использовать как взаимодополняющие инструменты, не абсолютизируя одни в ущерб другим.¹

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

¹ Шкаратан О. И., Радаев В. В.//Социальная стратификация// «Аспект Пресс», М. 1996, С. 49-58.

 

§2.2. Комбинация стратификационных систем (на примере советской России)

Попытаемся теперь коротко показать то, как сочетаются, переплетаются разные стратификационные системы в конкретном обществе на примере советской России.

  После 1985года мы стали  свидетелями многочисленных попыток  описать советскую Россию в  терминах сословного общества, «государственного  рабовладения», этакратизма и  т. д. Понятно, что одни явления  укладываются в эти схемы, другие  нет. На наш взгляд, периодически  предпринимаемые попытки свести  природу социальной стратификации  в советской России (СССР) и прочих  обществах советского типа к  какому-то одному принципу не  выходят за рамки более или  менее удачных метафор. Раскрыть  эту природу можно лишь путём анализа российского общества как комбинации различных стратификационных систем, рассмотрев конкретное содержание. Которым наполняются эти системы в течение семидесятилетнего периода своей истории.

Конечно, знание разных стратификационных  систем в обшестве советского типа отнюдь не одинаково. Принципиальную стержневую роль в нем, по нашему мнению, играет этакратическая система. Степень огосударствления собственности и проникновения государства во все сферы общественной жизни чрезвычайно высока. И чем ближе социальная группа к кормилу государственной власти, тем выше ее социальное положение и шире возможности практически во всех областях.

Полученные образование и профессия, выработанные манеры поведения и  стиль жизни (дисциплинированность, демонстративный аскетизм), приятные внешние данные, а в некоторых регионах (Закавказье, Средняя Азия) этническая принадлежность и материальная обеспеченность, - все это может облегчить продвижение вверх по ступеням властных учреждений, но не способно его гарантировать. А достигнутое положение во властной иерархии оказывается важнее всевозможных дипломов, наличия или отсутствия профессиональных навыков, размера получаемых доходов.

Социально-экономические различия (размеры личной собственности, получаемых доходов) в данном обществе, разумеется, не устраняются, однако ликвидирована сама база классового разделения - негосударственная собственность на средства производства. Классовые черты, таким образом, носят подчиненный, производный, второстепенный характер. Формы вне государственной хозяйственной активности (личное подсобное хозяйство, «теневое» производство) ущербны и, в конечном счете, тоже тесно связаны с государственным сектором, зависят от него.

Применительно к данному обществу правомерно в принципе обсуждать  и вопрос об элементах сословной  стратификации (они соседствуют  с каждой этакратической системой). В данном случае сословные элементы проявляются в принадлежности к  определенным политическим или экономическим корпорациям. Например, существенную роль для социального продвижения здесь играет деление на членов партии и беспартийных, которое напоминает членение сословного характера, увязанное с объемом прав и обязанностей перед партократическим государством. Правда, это скорее аналогия, чем строгое определение. Потому что формально-юридически роль членства в партии в занятии престижных постов нигде не фиксируется. И партийность как статус по наследству не передастся. В несколько большей степени походят на сословное деления установленные различия между работниками государственных предприятий и колхозниками. Ибо приниженное положение последних, обложение их дополнительными государственными повинностями официально увязываются с «недоразвитостью» колхозно-кооперативной собственности. Вдобавок, до того, как, уже в 1960-е годы колхозникам стали выдавать паспорта, их «сословное» положение было фактически пожизненным и наследственным. Впрочем, силу исторических аналогий и в этом случае преувеличивать не стоит.

Черты кастового строя в советском  обществе встречаются относительно реже. Можно, впрочем, привести пример дозированного антисемитизма и недопущения евреев в определенные сферы занятий, а также говорить о социальных преимуществах «титульных» национальностей в республиках бывшего Союза. Но до поры эти различия старательно сглаживались в рамках суперэтнической общности «советского народа».

Не совсем точны аналогии с рабовладельческой  системой. Хотя огромные массы заключенных  в ГУЛАГе (осужденных по статьям  и военнопленных) действительно  находились на положении рабов. Но распоряжалось этими абсолютно бесправными массами само же государство и, следовательно, мы не можем говорить о рабовладении в строгом смысле слова. Есть свидетельства того, что элементы рабовладения воспроизводятся в среднеазиатской глубинке (дело Адылова и Т.П.). Но результатами обстоятельных исследований этого явления мы пока не располагаем. Формально же догматы ислама запрещают обрушение в рабство правоверных.

Физико-генетическая стратификационная система в порах советского устройства выступает сразу в нескольких характерных чертах:

• геронтократии как типичном принципе регулирования доступа к наивысшим властным позициям, ограничивающим  притязания молодёжи;

• патриархальности отношений, ограничивающей доступ к этим позициям женщин;

• культивировании спортивной закалки и физической силы, связанной с общей милитаризованностью общества.

Крайне важна роль культурно-символической системы, ибо для обществ советского типа характерны одновременно стремление к крайней идеологизации и научной рационализации, совершаемых и планируемых действий. В этом обществе реально управляют те, кто способен к «правильному», «научному» истолкованию священных текстов классиков марксизма-ленинизма применительно к любому явлению и событию, кто способен указать приемлемые формы поведения, не противоречащие генеральной партийной линии, кто даст «установку», подсказывает наиболее точные слова и лозунги текущего момента.

Обычно общество советского типа принято представлять как общество двоемыслия и двойной морали. Нам же кажется, что культурно-нормативная система воплощается здесь даже не в двух, а в трех сосуществующих стандартах поведения и жизни, вокруг которых складываются свои слабо пересекающиеся стратификационные иерархии. К ним относятся:

• официальные стандарты (поведение  на публике),

• формальные неофициальные стандарты (скрытые от постороннего глаза, неписанные, но строго регламентированные нормы),