Проблема понимания в философии Гадамера

          Гадамер признает тесную связь между языком и пониманием, связывая это с универсальной функцией языка, а также с языковой природой герменевтического явления. Немецкий философ утверждает: « Понимание и интерпретация специфическим образом соотнесены с языковым преданием». 469с. Но он также уверен в том, что они гораздо выше этой соотнесенности  благодаря своей изначальной природе, которая состоит в том, что  все могущие быть понятыми явления человеческой культуры должны быть естественным и логическим образом  доступны всякому пониманию и интерпретации.

         Признавая эту существенную и  принципиальную связь между языком  и сущностью понимания, немецкий  философ полагает, что герменевтика  уже не может рассматривать путь от языковой бессознательности через осознанность языка к его обесцениванию как однозначный исторический процесс. Такое понимание языка, по мнению Гадамера, противоречит всем языковым теориям, а также самой жизни живого языка.

   Как замечает Гадамер, язык, реализованный в процессе речи, включает в себя всякое понимание, в том числе и то, которое осуществлено интерпретатором текста. Язык оказывается тесно сплетенным с  процессом мышления и истолкования и, следовательно, интерпретатор ничего не добьется, если отстранится от потенциального содержания языка и будет рассматривать язык исключительно с точки зрения его формы. «Языковая бессознательность как была, так и остается действительным способом бытия языка».470 Гадамер говорит о том, что греки не имели даже подходящего слова для того, что он называет языком.

     Таким образом, за исходное положение в решении проблемы понимания Гадамер берет сформулированную его предшественниками идею, согласно которой « всякое понимание есть проблема языковая и что оно достигается    ( или не достигается) в медиуме языковости. Все феномены взаимосогласия, понимания и не понимания, образующие предмет так называемой герменевтики,  суть явления языковые». Гадамер Г.-Х. Язык и понимание..Гадамер Г.-Х. Акутальность прекрасного. С.43. (2) с.129

   Однако немецкий мыслитель расширяет границы этого тезиса, полагая, что « не только процедура понимания людьми друг друга, но и процесс понимания вообще представляет собой событие языка - даже тогда , когда речь идет о внеязыковых феноменах или об умолкнувшем и застывшем в буквах голосе - событие языка, свершающееся во внутреннем диалоге души с самой собой. Всякое понимание есть в конечном итоге самопонимание».С.312 (1)

    « Понимание для Гадамера -  способ существования познающего, действующего и оценивающего человека». Рассуждая об условиях возможности понимания, Гадамер стремится преодолеть одностороннюю ориентацию философского мышления , которая, начиная с Канта, занималась исследованием условий возможности познания и перевести философскую герменевтику в онтологическую плоскость.(4)

Понимание в качестве универсального способа осознания и изучения человеком мира также определяется Гадамером как «опыт». « Основные механизмы формирования опыта заложены в языке. Язык задает исходные системы человеческой ориентации в мире, предваряя его схватывание в понятиях. ." (4)

   Также, Скирбекк утверждает, что в рассматриваемой ситуации языкового понимания важными представляются два следующих лингвистических, философских момента.

     1. Язык является определяющим не только для текстов, но и для человеческого понимания вообще, и, следовательно, для существующего мира, в котором живут люди.  Язык в данном случае не понимается  в "объективистском смысле", то есть как совокупность звук и букв, но также и не понимается как особый «национальный язык». «Он понимается как унаследованный смысловой горизонт, в рамках которого происходила наша социализация, и через который мы понимаем себя и мир». Язык в данном смысле - это явление, объединяющее людей как понимающих созданий и определяющее отношения между человеком и миром.

     2. Смысл текста или речевого акта вовсе не представлен в тексте как некий объект, который следует найти для того, чтобы понять. «Смысл текста есть то, что он есть только в свете "смыслового горизонта", в который помещен текст». Следовательно, понимание смысла текста означает попытки человека найти такие вопросы, на которые текст мог бы быть ответом. Из этого следует то, что мы пытаемся обнаружить определенный смысловой горизонт, который задает определенный круг возможных вопросов. (5)768 с.

     Скирбекк далее говорит о том, что Гадамер рассматривал человека, прежде всего, как "исторически понимающего" существа. Гадамер также, по его мнению, полагает, что роль "смыслового горизонта" в языке довольно значительна, ведь он определяет цель процесса интерпретации при достижении состояния отождествления смысловых горизонтов.  Гадамер начинает свои рассуждения о языке и интерпретации, прежде всего, как с явлений, имеющих непосредственную связь с историей. "Здесь явно видны гегелевские черты философии Гадамера. Однако Гадамер интерпретирует тексты, тогда как Гегель строил системы." с.770

    Таким образом, универсальность герменевтической точки зрения состоит  в первую очередь в том, что вне понимания ничто не может иметь значение для человека, весь мир представляется в его языковом выражении. "Принцип герменевтики означает просто, что мы должны пытаться понять все, что может быть понято. Это я имел в виду, утверждая: " Бытие, могущее быть понятым, есть язык." Гадамер Х.-Г. Эстетика и герменевтика// Гадамер Г.-Х. Актуальность прекрасного. С.265 (2)с.128-129

Выводы по главе

Рассуждая о проблеме понимания, Гадамер отождествляет ее с проблемой  языкового выражения, то есть с самой  интерпретацией, которая в свою очередь  осуществляется в среде языка. Немецкий философ говорит о том, что  проблема понимания – это, прежде всего, языковая проблема и решается в среде языка.

По Гадамеру интерпретируемый текст обретает язык благодаря процессу его истолкования, следовательно, язык должен быть правильным, чтобы быть доступным пониманию.

Не менее важным выводом  является то, что достижения истолкования, следуя философской мысли Гадамера, возможно в результате процесса сближения смысловых миров автора текста и интерпретатора. По мнению философа, процесс понимания осуществляется в смысловой сфере, которая определяется сосуществованием прошлого и настоящего времени, следовательно, интерпретатор должен одновременно находиться в своем смысловом мире и в исторической ситуации создателя текста. Понимание, с точки зрения основоположника философской герменевтики, образует герменевтический горизонт, в рамках которого текст обретает свою значимость.

Таким образом, в этом состоит  основное отличие философии  Гадамера от ранних представителей герменевтики, которые утверждали, что при интерпретации текста необходимо отчуждение от собственного исторического мира и помещение в бытие автора и реконструкция исторического контекста.

И, наконец, по мнению Гадамера, герменевтика не представляет собой некий метод исследования и интерпретации исторических культурных текстов. Для немецкого философа герменевтика – это учение о бытии, имеющее дело с фундаментальными проблемами человеческого бытия. Понимание для Гадамера, как и для Хайдеггера – это способ выражения с помощью языка бытия человека, а не вид специфической деятельности.

Глава 2.

Параграф 1. Критика  понятия языка в истории европейско греческой мысли

2.1.

Принимаясь за анализ определения  языка греческими философами, Гадамер  говорит о том, что в архаические эпохи было очевидно внутреннее единство слова и предмета, и  истинное имя воспринималось как часть его носителя и, более того, как он сам. «Сосредоточение внимания на языке, беседе в анализе греческой философии отнюдь не является искусственным. Действительно, понятие "логос", ставшее символом разума, познания, означало у греков также и "слово", "язык"». 210мотр

Философ приводит в пример греческое обозначение слова  как «онома», что также означает «имя». Таким образом, слово рассматривается с точки зрения имени. Однако Гадамер убежден, что имя есть то, что оно из себя представляет только потому, что некто отзывается на это имя, и оно по праву принадлежит своему носителю. «Имя поэтому кажется принадлежащим  самому бытию». 47

Однако, как утверждает немецкий мыслитель, греческая философия  полагала, что слово это исключительно  имя и, следовательно, оно не выражает собой истинное бытие. «Тем самым  философия уничтожила предрассудок в понимании роли имен, ранее казавшийся неколебимым».471

 Далее Гадамер говорит  о невозможности рассуждать о правильных и неправильных словах и не подразумевать единства слова и предмета. Именно таков фон платоновского «Кратила»,  продолжает немецкий мыслитель, важнейшего из всего, что было написано греками о языке. В «Кратиле» обсуждаются две теории и, таким образом, пытаются определить отношения слова и предмета различными путями.  Конвенционалистская теория находит единственный источник значений слов в однозначности словоупотребления, полученной в результате обучения и договоренности. Противоположная  теория утверждает соответствие слова и предмета естественным образом, которое и характеризуется критерием «правильности». По Гадамеру представляется ясным то, что обе эти теории экстремальны и способ бытия языка, его всеобщее употребление ограничивает эти теории.

Например, граница конвенционализма состоит  в том, что невозможно произвольно менять значения слов, если мы хотим, чтобы язык оставался языком. Проблема частных языков, по мнению Гадамера,  показывает условия, в которых осуществляется подобное переименование, точно также и у детей есть собственный язык, который они создают в рамках приобретенного языкового навыка. «Во всех случаях общность некоего мира — даже если это лишь мир игры - остается предпосылкой «языка».472 Однако, с точки зрения немецкого философа, невозможно обращаться к самим предметам и  критиковать язык в том смысле, что слова  неправильно передают эти предметы. « Язык вообще не дан нам как простое орудие, к которому мы прибегаем, которое мы изготавливаем, чтобы с его помощью сообщать что-либо и делать различия между вещами». Там

Гадамер также полагает, что цель «Кратила», написанного Платоном, представляется весьма ясной. Она состоит в том, что с помощью обсуждения современных Платону теорий языка он стремится показать, что язык, а также склонность на определение правильности языка не достигают истины бытия и мы, следовательно, должны познавать сущее из него самого, не обращаясь словам.  Однако возвышение над сферой слов вовсе не означает, что возможно свободное от слов познание, оно означает только то,  «...что вовсе не слово открывает нам доступ к истине, а как раз наоборот, лишь познание самих вещей решает вопрос о «соразмерности» слова». 472

Гадамер, продолжая анализировать  философию языка Платона, утверждает, что Платон уходит от ответа на вопрос о действительных отношениях слова  и  сущности вещи. В «Кратиле», по мнению немецкого мыслителя, Платон заявляет, что вопрос о способах познания сущего представляется весьма сложным, и язык рассматривается им как некий внешний элемент, характеризуемый своей неоднозначностью. Платон полагает, что истинный диалектик должен отстраниться от чувственной видимости вещей и утверждает, что чистое мышление идей есть беседа души с самой собой. «Логос же есть исходящий из этого мышления поток звуков, идущий через уста: ясно само собой, что этот чувственно-звуковой момент не может претендовать на самостоятельное значение и истину».473  

Конечно, Платон,  по мнению Гадамера,  не предполагает,  что процесс мышления, понимаемый  как беседа души с самой собою, сам по определению включает в себя связь с языком.  Несмотря на то, что связь с языком не игнорируется Платоном, она остается неопределенной  в своем действительном значении и оказывается исключительно одним из моментов познания.

Таким образом, Гадамер приходит к  выводу, что открытие Платоном идей затемнило и отстранило подлинную  сущность еще более значительным образом, чем теории софистов, которые  разрабатывали свое искусство с  помощью языка, а также  путем  его злоупотребления.

2.2. Природа Слова

«Основой истинных речей остается слово— то самое слово, в котором истина скрывает себя вплоть до неузнаваемости и полного исчезновения». 474

Гадамер вновь обращается к анализу  «Кратила», рассуждая о представлении о «правильности имен» и говорит о том, что обсуждаемые в данном произведении теории не показаны во всех их значениях. Во-первых, конвенционалистская теория приравнивает «правильность» слов к присвоению имен, своеобразному крещению предмета именем.  Исходя из этой теории имя вовсе не предполагает никакое познание самих вещей. По мнению Гадамера,  Сократ опровергает точку зрения Платона и запутывает его тем, что,  исходя из различия между истинным и ложным логосом, заставляет признать, что также и составные части логоса, слова могут быть истинными или ложными. А также, связывает называние как момент речи с совершающимся в речи процессом открытием бытия. Однако философ замечает: «…получаемое таким образом представление о «правильности» имен ведет к своего рода этимологическому опьянению и абсурднейшим выводам,— это признает и сам Сократ». 474 Гадамер ожидал вывода Платоном истины слов из истины речей, но этого не происходит. Платон придерживается «естественной теории», а именно  тому положению о принципе сходства, что, если «правильность» имен действительно основана на соответствующем самим вещам образовании имен, то даже и в этом случае, существуют различные степени правильности.

Однако представитель современной  философской герменевтики заявляет, что следует пойти дальше, так  как слово может быть понято даже тогда, когда оно содержит звуки, абсолютно не похожие на саму вещь, так что весь принцип сходства можно опровергунть.

Гадамер приводит вывод Платона, который  состоит в том, что слова не обладают действительным познавательным значением, и этот  вывод, по его  мнению, возвышаясь над всей сферой слов и вопросом об их правильности, отсылает к познанию самих вещей. Очевидно, Платон этого и хотел.