Реферат по "Философия права"

Для предельно  острых конфликтов, принявших форму  морального противостояния, когда каждая из борющихся сторон считает себя силой добра, а противоположную  соответственно рассматривает как  воплощенное зло, императив ненасилия  предлагает решение, суть которого состоит  в том, что никто, ни та, ни другая сторона не может и не должна рассматривать  себя судьей в вопросах добра и  зла - это единственная для них  возможность остаться в пространстве морали. Людям, собирающимся сцепиться между собой в схватке на краю смертельной пропасти, этика ненасилия предлагает отойти от края, аргументируя это тем, что кто бы ни свалился в ту пропасть, он непременно потянет за собой другого. Более конкретно она предлагает следующее.  

Во-первых, в суждениях о добре и зле (а сами по себе такие суждения, разумеется, вполне законны и специфичны для  человека) нельзя переходить пределы  собственной компетенции, которые  можно обозначить как категорический запрет считать злом саму человеческую личность, совершившую зло. Одним из лучших евангельских свидетельств, иллюстрирующих этику непротивления является рассказ о женщине, уличенной в прелюбодеянии. По канонам Торы, она должна была быть забита камнями. Книжники и фарисеи, желавшие поймать Иисуса на том, что его учение противоречит древнему закону, предложили ему совершить суд над ней. Иисус в данном случае, как и во всех других, нашел возможность показать, что он верен древнему закону, но понимает его совершенно иначе, чем те, кто сидит на "седалище Моисеевом". Он как бы подтвердил установление Торы, но предложил, чтобы первым в женщину бросил камень тот, кто сам является безгрешным. Никто не сделал этого, окружающие тихо и по одному разошлись. Остались Иисус и та несчастная женщина. Между ними состоялся разговор: "Иисус, восклонившись и не видя никого кроме женщины, сказал ей: женщина, где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи! Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши" (Ин., 8: 10-11). Здесь проведено разграничение между человеком и его грехом (обратим особое внимание: смертельным грехом). Человек лучше своих поступков, какими бы ужасными последние ни были. Сколь бы низко он ни пал, он всегда сохраняет возможность исправиться, не просто стать лучше, но еще и стать иным. Если мы признаем человека свободным существом (свободным в смысле нравственной вменяемости, свободного выбора между добром и злом), то тем самым мы признаем за ним эту возможность и способность стать другим, подняться над собой, своим прошлым, своим преступлением. Савл может стать Павлом.  

Во-вторых, никто не может полностью снять  с себя ответственность и вину за то зло, против которого он выступает. О каком бы возмущающем нас  преступлении ни шла речь, мы, оставаясь  до конца честными, не можем не чувствовать  за него вину, хотя бы по той причине, что оно совершено человеком, представителем того самого рода, к  которому принадлежим и мы сами. Мы не можем не понимать, что хотя сами мы ничего подобного не сделали, тем не менее в своей родовой основе, мы на него способны.  

В-третьих, напрямую апеллировать к совести  врага и Тем самым выступать  не просто против внешнего проявления зла, но одновременно и в первую очередь  против его причины, превратить врага  в оппонента, призвать его в соучастники, союзники. Если никогда нельзя снимать  с себя вину за "чужое" зло, то также  никогда нельзя отлучать другого  от "своего" добра. Речь по сути дела идет о том, чтобы отнестись к  оппоненту, как к человеку - существу, обладающему разумом, совестью, достоинством, считая, что действовать против него страхом, физической силой было бы также  неестественно как, например, неестественно  пытаться воздействовать на разъяренного тигра словом.  

Программа непротивления злу - не программа  примирения со злом. Ее суть заключается  в ином - обозначить такое отношение  к прошлому злу, которое не закрывает  дорогу к будущему сотрудничеству. Она представляет собой конкретизацию  морали применительно к кроваво-острым конфликтам и в этом смысле может  быть понята как программа последней  надежды в безнадежных ситуациях.  

Все, что  говорил и делал Иисус, было связано  с его основной миссией - возвестить людям том, что время обещанного в древних книгах царства небесного  совсем близко (может наступить в  любой час) и призвать их успеть покаяться ("Покайтесь, ибо приблизилось царство  небесное" - Мф., 4: 17). Один из важнейших  моментов покаяния - обретение внутреннего  мира через примирение с врагами (как говорил Иисус в одном  из наставлений Нагорной проповеди, жертвенный дар подождет, "прежде примирись с врагом твоим" - Мф., 5: 24). Учение о непротивлении, возможно, замысливалось учителем и, несомненно, воспринималось его учениками как путь индивидуального спасения, как моральный подвиг. Но и в таком зауженном истолковании оно сохранялось в качестве опасной ереси. Официально-церковное христианство, не говоря уже о собственно государственных идеологиях, по сути дела отказалось от идеи ненасилия, выхолостило ее до такой степени, что позволяло санкционировать воины, угнетение, религиозную нетерпимость. Христианские церкви, как считал Л.Н. Толстой, подменили Нагорную проповедь символом веры. В рамках религиозной Реформации Нового времени возникали общины (меннониты, квакеры и др.), настаивающие на прямом смысле идеи непротивления и отказывающиеся от привычных форм насилия (прежде всего воинской службы); однако они ведут маргинальное существование даже в рамках протестантизма.  

В XX в. происходит качественное изменение в понимании  и реальном опыте ненасилия. Оно  связано прежде всего с именами Л.Н. Толстого, М. Ганди, М.Л. Кинга и состоит в том, что ненасилие из индивидуально-личной сферы переносится в общественную, в область политики, рассматривается в качестве действенного инструмента социальной справедливости. Этому изменению способствовало много причин, среди которых, на наш взгляд, основными являются следующие две. Первая причина имеет мировоззренческий характер. Переход от сословно-классовых к демократическим формам организации общественной жизни предполагал выработку такого взгляда на человека и мир, который уравнивает всех людей в их нравственном достоинстве и праве на счастье. Такой взгляд именуется гуманизмом. Он стал доминирующей установкой общественного сознания, оттеснив на периферию духовной жизни идеологии, питавшие сословную разъединенность и религиозную нетерпимость. Гуманизм исходит из признания святости человеческой жизни. Рациональная интерпретация этого основоположения гуманистического мировоззрения неизбежно подводит к идее ненасилия. Безусловная и очевидная ее сила состоит в том, что право на жизнь есть основа всех других прав человека. Вторая причина связана с масштабами насилия, возросшими до апокалипсических размеров. Глобальный характер конфликтов и разрушительная сила оружия, которая в пределах планеты стала абсолютной, рассеивают последние иллюзии, будто насилие может быть орудием справедливости. Относительно этого можно было заблуждаться, пока речь шла об ограниченном, контролируемом насилии, пока насилие оставалось одним из множества разнородных факторов, определявших ход и исход больших событий. Однако опыт XX в. с его разрушительными мировыми войнами и опасность всеобщей гибели, сопряженная с ядерньм оружием, радикально изменили ситуацию. Тезис о насилии как абсолютном зле обрел фактическую наглядность.  

Истина  ненасилия с трудом внедряется в  сознание и опыт. Если брать намеренно  культивируемые формы жизни, она  все еще остается маленьким оазисом  в пустыне заблуждений. Однако важно, что она твердо заявлена и, по крайней  мере, трижды продемонстрировала свою действенность в качестве силы исторического  масштаба. В первом случае - как заложенное Л.Н. Толстым начало духовного обновления, отзвуки которого были услышаны во всем мире. Во втором случае - в ходе борьбы за национальную независимость  Индии под руководством М. Ганди. В' третьем - в борьбе чернокожих американцев  за гражданское равноправие под  руководством М.Л. Кинга. Здесь мы имеем  дело с движением, единым и в идейных  основаниях и в исторических проявлениях: М. Ганди испытал сильное влияние  Л.Н. Толстого, М.Л. Кинг был последователем М. Ганди.  

Опыт  борьбы за гражданское равноправие  в США - самое яркое доказательство жизненности ненасилия. Замечательная  особенность этой борьбы, которая  буквально в несколько десятилетий  изменила духовный климат Америки, заключалась  в том, что она вдохновлялась  и сознательно велась в рамках программы ненасильственных действий. Она по сути дела явилась экспериментальным  подтверждением действенности этики  ненасилия.  

В своем  движении к философии ненасилия  М.Л. Кинг испытал разнообразные  влияния. Решающим среди них было влияние М. Ганди. "До чтения Ганди, - свидетельствует он, - я пришел к  выводу, что мораль Иисуса является эффективной только для личных отношений. Мне представлялось, что принципы "подставьте другую щеку", "возлюбите  врагов ваших" имели практическую ценность там, где индивиды конфликтовали  друг с другом, там же, где был  конфликт между расовыми группами или  нациями, был необходим другой, более  реалистический подход. Но после прочтения  Ганди я осознал, что полностью  ошибался. Ганди был, наверное, первым в истории человечества, кто поднял мораль любви Иисуса над межличностными взаимодействиями до уровня мощной и  эффективной силы большого размаха... То интеллектуальное и моральное  удовлетворение, которые мне не удалось  получить от утилитаризма Бентама и  Милля, от революционных методов  Маркса и Ленина, от теории общественного  договора Гоббса, от оптимистического призыва Руссо "назад к природе", от философии сверхчеловека Ницше, я нашел в философии ненасильственного  сопротивления Ганди. Я начал  чувствовать, что это был единственный моральный и практически справедливый метод, доступный угнетенным в их борьбе за свободу" [1]. Когда Кинг приехал священником в Монтгомери, он был убежденным сторонником философии  ненасилия. Там, откликнувшись на просьбы  своих угнетенных соотечественников, он возглавил протест против расовой  сегрегации чернокожих в общественном транспорте с применением методов  ненасильственного сопротивления. После того как была выиграна эта  битва, и ненасилие доказало свою действенность, М.Л. Кинг написал небольшую  работу "Паломничество к ненасилию", в которой он, рассказав о своем  пути к философии ненасилия, сформулировал  шесть ее основных принципов. Вот  эти принципы, переформулированные  нами в виде императивов.  

1 Кинг  М.Л. Паломничество к ненасилию  // Ненасилие. Философия. Этика.  Политика. М., 1993. С. 179-180. Далее ссылки  на это произведение данывтексте указанием страниц. Более подробно об опыте М.Л. Кинга см..: Киселев B.C. Ненасильственный опыт движения за гражданские права в США (50-60-е годы) // Опыт ненасилия в XX веке / Под. ред. Р.Г. Апресяна. М., 1996.  

1) Сопротивляться! Ненасилие есть сопротивление,  борьба. Это - "путь сильных  людей" (183). Даже если на первый  внешний взгляд в ненасильственном  сопротивлении есть элемент пассивности  в том смысле, что его участник  удерживается от физического  противостояния противнику, тем  не менее оно представляет собой исключительно активную (прежде всего и главным образом духовно активную) позицию. "Это не пассивное сопротивление злу, а активное ненасильственное сопротивление злу" (183).  

2) Не  побеждать и унижать противника, а добиваться взаимопонимания  с ним! Ненасильственное сопротивление  апеллирует к разуму и совести  противника, его цель - освобождение  и примирение одновременно.  

3) Бороться "против зла в большей степени,  чем против людей, которым пришлось  творить это зло!" (184). Парадоксальная  сила ненасильственного сопротивления  чернокожих состояла в том,  что она была направлена против  несправедливости, но не против  тех белых людей, которые являются  ее носителями. Даже в самый  разгар борьбы М.Л. Кинг и  его друзья продолжали называть  белых расистов братьями (не потому, конечно, что они - расисты,  а потому, что они - люди).  

4) Принимать  страдания без возмездия! "Участник  ненасильственного сопротивления  стремится принять насилие, если  это неизбежно, но никогда не  нанесет ответный удар. Он не  ищет при этом возможности  уклониться от тюрьмы. Если тюремное  заключение неизбежно, он входит  в тюрьму, как "жених входит  в комнату невесты" (184).  

Сторонники  ненасилия оправдывают предлагаемый ими путь страданий тем, что это - добродетельный путь, и первыми  принимают на себя удары активисты; страдания обладают огромными созидательными возможностями, "незаслуженные страдания  служат искуплением" (184); через страдания  легче достучаться до сердца противника. Вообще все ценное должно быть выстрадано.  

5) Избегать  не только внешнего физического  насилия, но и внутреннего насилия  духа! Сторонник ненасильственного  сопротивления "отказывается  не только стрелять в противника, но и ненавидеть его. Центром  ненасилия является принцип любви" (184-185).  

Речь  идет не о том, что люди должны испытывать нежные чувства по отношению к  тем, кто причиняет им зло (насилует, угнетает, дискриминирует). Под любовью  в данном случае понимается то, что  М.Л. Кинг называет искупляющей доброй волей. Свою позицию он разъясняет с помощью трех различных греческих слов, которые употребляются в Новом Завете для обозначения любви. Словом "эрос" обозначается любовь-страсть, словом "филиа" - любовь-дружба. Когда же речь идет о любви к врагам, в Новом Завете употребляется слово "агапе". Агапе обозначает "понимание, распространение доброй воли на всех людей" (185). Любовь-агапе есть деятельное признание изначальной связанности людей как братьев, которая может усиливаться через добрые поступки собратьев, но никогда не может быть разрушена их злыми действиями. Такая любовь в наиболее чистом виде обнаруживается, и в ней больше всего возникает нужда тогда, когда мы имеем дело с теми, кто не может быть для нас объектом "эроса" или "филиа" и кого принято называть врагом. "С тех пор как личность белого человека в большей степени разрушена сегрегацией И душа его сильно напугана, он нуждается в любви негра" (186).  

6) Верить  в справедливость как в основу  космического мироустройства! Основа  ненасилия - убеждения, согласно  которым "на стороне справедливости  находится весь мир" (187). Даже  если сторонники ненасилия не  верят в персонального бога, они  исходят из наличия в космосе  некоего справедливого, гармонизирующего  начала. Без веры в правду мироздания  ненасилие было бы для человека  слишком тяжелой ношей.  
 
 

http://society.polbu.ru/guseinov_ethichistory/ch121_i.html 
 
 

1 См.: Ященко А.С. Теория федерализма: Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. С. 93.  

2 См.: Зеньковский В.В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2. Ч. 1. С. 169.