Автор работы: Пользователь скрыл имя, 02 Декабря 2014 в 23:52, курсовая работа
В 2011 году минует ровно двадцать лет с того момента, как наше государство провозгласило приоритет частной собственности, рыночных отношений, прав человека, демократических ценностей в их западноевропейской и североамериканской трактовке. Отказ от социализма совершался в условиях глубокого кризиса всей общественной и политической системы. Налицо было множество острых проблем. Поворот к капитализму представлялся тогда многим панацеей от большинства неустройств социальной жизни.
Западные страны всё меньше и меньше способны служить нам примером того, как следует строить «гуманный демократический капитализм», если таковой вообще возможен. Отсюда возникает вывод: эта форма капитализма, соединявшая в себе преимущества личной свободы и политической демократии, социальных гарантий и высокого уровня жизни для большинства граждан, была исторически преходящей. Её появление на свет и существование, совпадающие по времени с советским социалистическим проектом, были реакцией капитализма на исторический вызов ему в лице социализма. «Гуманный демократический капитализм» был возможен лишь как попытка создать привлекательную альтернативу социализму, возник и поддерживался только благодаря социализму. Падение социализма в СССР привело к закономерному свёртыванию гуманистической составляющей мирового капитализма.
В настоящее время капитализм, основанный на «общечеловеческих ценностях» в западной упаковке, торжествует свою всемирную победу в качестве универсального ориентира развития. Но подлинно гуманистическое развитие человечества может происходить только через реальную конкуренцию альтернативных проектов. Иначе неизбежны застой, деградация, дегуманизация, девальвация подлинных человеческих ценностей добра, любви и красоты. Что сегодня и наблюдается.
Характерно, что социализм в ХХ веке проявил себя не как универсальный глобалистский проект, а именно как совокупность национальных проектов. Реальный социализм, как оказалось, не стирал, а ещё более, по сравнению с капитализмом, подчёркивал национально-культурные отличия. Быть может, социализм является тупиковым вариантом развития, свойственным лишь отдельным нациям? Нет, социализм – более высокая стадия развития нации, по сравнению с капитализмом, и в этом смысле социализм универсален. Рано или поздно на эту ступень поднимутся все нации человечества. И, разумеется, в каждой стране социализм будет иметь свои особенности.
При этом окончательная победа социализма, как и предшествующих ему формаций, возможна только в масштабе всей человеческой цивилизации. Но путь к этому неизбежно лежит через социализм в отдельно взятой стране (или группе культурно близких стран). А для того, чтобы такая революция стала действенной альтернативой всемирного масштаба, такая страна (или группа стран) должна быть достаточно крупной, внешне сильной, во многом самообеспеченной. Великая социалистическая держава(мощное геополитическое содружество социалистических государств) есть единственный конкурентоспособный на одной мировой арене с капитализмом вариант социализма.
Ныне существуют два локальных варианта социализма: восточно-азиатский и латиноамериканский. Приобретут ли они характер всемирной альтернативы? Китай представляет собой слишком «цивилизацию-в-себе», чтобы оказать определяющее влияние в плане выбора его модели развития кем-либо, кроме небольшого ареала соседних стран (Юго-Восточная Азия). О всемирном значении кубинской или венесуэльской модели социализма можно будет судить только в случае следования других стран Латинской Америки их примеру, чего пока не наблюдается.
Альтернативный социалистический проект подлинно глобального уровня, как и сто лет назад, ныне может предложить миру только Россия. Почему? Западная Европа, по всей видимости, миновала ту благоприятную эпоху, когда она без постороннего влияния могла выдвинуть свой социалистический проект. Это время прошло тогда же, почти столетие назад. Последний шанс Европе был предоставлен Первой мировой войной – закончить её революционным антиимпериалистическим миром, но она его не использовала. Все её дальнейшие социалистические потуги были только ответной реакцией на советский проект или его копированием.
Что касается Соединённых Штатов Америки, то, если социализм действительно представляет собой более высокую и закономерную стадию развития человечества, США перейдут к нему позже всех других. Общественная надстройка в США с её укоренённой идеологией предпринимательства и культа личного успеха будет продолжать довлеть над базисом даже какое-то время после того, как остальной мир, перешедший к социализму, перестанет быть для США объектом отлаженной экономической эксплуатации.
Но не отвратил ли 73-летний опыт реального социализма народ нашей страны от социализма вообще? Не свидетельствует ли прекращение советского проекта о тупиковом характере социализма как такового?
Слишком мало прошло исторического времени, чтобы делать вывод о несостоятельности социализма как пути развития цивилизации – всего столетие с небольшим (если считать от Парижской коммуны 1871 года). От зарождения капиталистических отношений до их победы, а тем более – до их закрепления на политическом уровне, прошло несколько столетий.
Надстройка обычно воспроизводит в базисе те отношения, которые её поддерживают. То есть, когда эти отношения себя изживают, она оказывает тормозящее влияние на базис. С особенно большой силой влияние надстройки на базис сказывается в современных США, о чём мы сказали выше. Огромное влияние надстройки мы можем видеть также на примере античности. В ту эпоху был достигнут весьма высокий уровень развития ПС, превзойдённый в Европе лишь в XVIII-XIX столетиях. Римская империя I-II вв. н.э. была близка к переходу на капиталистическую стадию развития. То, что этого не произошло, и античная ОЭФ деградировала в феодальную, во многом было вызвано идеологическим влиянием надстройки.
На том уровне развития ПС для капитализма требовалось усиление элемента частного присвоения прибавочного продукта. Между тем, традиционная идеология античности вынуждала собственников тратить значительную часть прибавочного продукта на общественные нужды (пережиток первобытного коммунизма), а не вкладывать его в развитие производства и технические улучшения ради увеличения прибыли (рабский труд, роль которого в античности часто преувеличивается, причина второстепенная). Перехода на новую ступень ПО не последовало. В дальнейшем феодализм подчеркнул частный характер присвоения, изжил пережитки первобытной идеологии, и от феодализма переход к капитализму стал возможен, хотя и на более низком уровне развития ПС, чем достигнутый за тысячу лет до того.
Буржуазные отношения впервые зарождаются (если не считать ростков капитализма ещё в античности) в Италии в XIII-XIV вв. Но там они вскоре же и заглохли. Первой буржуазной революцией следует считать, по всей видимости, Гуситское движение XV века в Чехии, но она оказалась незавершённой. Реформация как буржуазная революция XVI века в Германии также не увенчалась сменой ОЭФ. Впервые буржуазная революция победила в Голландии в конце XVI столетия, за ней – в Англии в середине XVII века. А всемирный триумф новой ОЭФ начался лишь после революций в Северной Америке и Франции в конце XVIII века. От первых опытов капитализма до его успеха прошло четыре столетия!
При этом необходимо учесть, что капитализм никогда до конца не отвергал предшествующую феодальную формацию, будучи, как и она, основан на принципе частной собственности и частном присвоении прибавочного продукта. Капитализм вживался в феодализм, сращивался и переплетался со многими его элементами, что немало облегчило его успех.
По мере развития капитализма сложилась ситуация, зеркальная той, что была в поздней античности. Частный характер присвоения вступил в противоречие с общественным характером производства, стал сковывать развитие ПС. Ещё больше столетия назад назрела необходимость снова перейти к общественному характеру присвоения прибавочного продукта.
Социализм, в корне меняющий характер присвоения прибавочного продукта, не может длительное время «сосуществовать» с капитализмом в пределах одного политического организма, а в условиях глобализации, длящейся не первое столетие – и в пределах всей планеты. Поэтому трудно ожидать от социализма всемирно-исторической победы с первого или со второго опыта его строительства первоначально «в отдельно взятой стране». Но это не означает, что все такие опыты фатально обречены на поражение. Объективное противоречие между общественным характером производства при капитализме и частным характером присвоения избыточных материальных благ всякий раз будет ставить перед человечеством вопрос об альтернативе капитализму. И всегда ответ будет один – отмеченное противоречие может быть снято только при социализме.
Почему альтернативу капитализму мы неизменно обозначаем словом социализм? Ведь, наверное, социализм это не просто отрицание капитализма? Очевидно, у социализма должно быть и какое-то положительное определение, конкретное содержание?
Выше мы уже упомянули главную черту социализма – производимый обществом прибавочный продукт целенаправленно расходуется на нужды всего общества. Этого возможно достигнуть только при общественной собственности на средства производства и распределения. Разумеется, всегда есть опасность того, что исполнительное «средостение» между продуктом и его адресным социальным распределением будет частным порядком присваивать себе какую-то долю этого продукта. Такого «средостения» не избегло советское общество, и оно-то как раз и стало главной причиной дискредитации и свёртывания советского проекта.
Идеальным, конечно, является то, чтобы произведённый продукт потреблялся самим же производителем. Но общественное развитие всегда идёт в сторону разделения и специализации труда. Поэтому неизбежен и обмен продуктами производства между членами общества. Задача в том, чтобы сделать этот обмен максимально эквивалентным, а следовательно, нетоварным, нерыночным. Это же относится и к отношениям между работодателем и рабочим – зарплата должна перестать формироваться как взаимодействие между спросом и предложением на рынке труда (что всегда служит источником прибавочной стоимости). Она должна исходить из иных критериев – общественной (нерыночной) полезности произведённого, выступающего не как товар.
В XIX-XX вв. таким организатором производства и распределения в общенациональном масштабе могло выступить только государство. Отсюда – огромная роль государства в экономике реального социализма, обозначенная сторонниками капитализма как «тоталитаризм». В условиях того времени рынок мог быть заменён только директивным распределением, что предполагало усиление прямого принуждения в механизме государственной власти. Это – следствие порочности не социализма как такового, а недостаточной развитости ПС, на базе которых предпринимались попытки перехода к социализму. Вместе с тем, эти попытки были объективно обусловлены неразрешимостью общественных противоречий в той или иной стране в рамках капитализма.
Но не следует полагать, что социализм всегда может быть только таким, каким он был в ХХ веке. Понятие социализма значительно шире его конкретного исторического содержания на данный момент. Социализм – вовсе не обязательно тотальное «огосударствление» всего и вся. Социализм есть прежде всего организация национальной экономики, направленная на достижение благополучия всей нацией в целом, а не отдельными её привилегированными слоями.
Отношения собственности подчиняются главной задаче социализма: распределению прибавочного продукта в целях общего блага. При таких условиях сама форма собственности является функцией в отношении некоего сегмента национальной экономики. Она зависит от эффективности: где-то наилучшие результаты могут быть достигнуты при частном хозяйствовании, где-то – только при государственном (общественном).
В современном крупном капиталистическом производстве уже давно отмерла частная собственность в её классическом виде. Управление сегментами экономики осуществляют корпорации. Социалистическая экономика XXI века будет представлять собой единую корпорацию, организованную в общенациональном масштабе. А равноправными участниками этой корпорации станут все граждане государства.
В XXI веке складываются предпосылки для организации общественного производства и распределения при социализме на более высоком, чем в прошлом столетии, уровне. Конкретное содержание будущего социализма определится развитием ПС, состоянием технологий и массового сознания на момент начала социалистических преобразований.
Ещё в XIX столетии марксисты выдвинули принцип национализации как основу социалистической экономики. Возражая им, социалисты немарксистского толка указывали на опасность превращения государства в монопольного эксплуататора. Они представляли себе будущее общество как федерацию самоуправляющихся производственных общин. Однако они не смогли показать, каким образом эти общины будут строить нерыночную экономику. Ведь если отношения между производственными общинами будут рыночными, это опять таки откроет каналы для частного присвоения прибавочного продукта.
Практика ХХ века показала, что марксисты были правы в своей оценке государства как главного организатора социалистической экономики. Она же показала, что успех экономического развития – в его планомерности, в отрицании стихийности. Причём данная тенденция стала характерной не только для социализма ХХ века. Капитализм для борьбы с периодически возникающими кризисами был вынужден ввести элементы экономического планирования.
В настоящее время «стихийный рынок» остался лишь в отсталых, маргинальных сегментах экономики да в идеологических баснях ультра-либералов. Ритм мировой капиталистической экономики целиком и полностью определяется сговором крупнейших транснациональных корпораций (ТНК). Сам факт глобального управления макроэкономическими процессами доказывает актуальность перехода к социализму. В рамках монополистического капитализма вызрел необходимый для социализма уровень управления экономикой.
Информация о работе Выбор стратегии социально-экономического и национального возрождения России