Сущность мифа и его отношение к познанию

1. СУЩНОСТЬ МИФА 

И ЕГО ОТНОШЕНИЕ

К ПОЗНАНИЮ

 

ифы не знают имен сво-

их творцов. Подобно ге-

роическому эпосу, легенде и сказкам они являются произведе-

нием народной фантазии, продуктом коллективного творчества

народа; с них начинается история народного миросозерцания.

 

<Миф> (mythos) в переводе с греческого означает <рассказ>,

<предание>, <слово>. Мифологией называется собрание мифов,

а также наука о мифах. Наука не сводит миф к вымыслу, кра-

сивой сказке и легенде, как это принято в обычном словоупот-

реблении. Мифология как собрание мифов-это специфическое

миросозерцание, возникшее в древнейшие времена. В ней отра-

жены взгляды первобытных людей на явления природы и жиз-

ни, зачатки научных знаний, религиозные и нравственные пред-

ставления, господствовавшие в родовой общине, и художествен-

но-эстетические чувства народа 'на заре его истории. В мифе

переплетаются вымысел, вера и знание, но сущность мифа не

сводится ни к одному из них.

 

В нашу задачу не входит разбор различных теорий мифа.

Отметим лишь, что многие ученые считают основным его при-

знаком объяснение фактов действительности и рассматривают

этиологическую (от греческого aitia - причина) функцию мифа

как важнейшую. Такого взгляда придерживаются представите-

ли натуралистической, анимистической, эволюционистской и не-

которых других мифологических школ. С этой точки зрения ми- '

фология представляет собой первобытную философию, религию, {

науку и древнейший вид народного художественного творчества.

В марксистской литературе также распространен взгляд, что

мифы это первобытные народные повествования или произведе-

ния народной фантазии, содержащие причинное объяснение яв-

лений природы и человеческой жизни с помощью наивного оли-

цетворения (см. 89, 348, 375; 79, 9).

 

Однако при таком взгляде на миф возникает вопрос: в ка-

кой степени мифологическое объяснение является причинным

(этиологическим) в строгом смысле слова? Можно ли считать

 

39

 

причинным объяснение грома и молнии как орудий <громо-

вержца> Зевса, которое дается, например, в греческой мифоло-

гии? Можно ли отнести к разряду причинного объяснения сме-

ны времен года миф об умирающем и воскресающем боге (Ози-

рисе) в древнеегипетской мифологии или миф о похищении Пер-

сефоны подземным богом (Аидом) в древнегреческой?

 

Разумеется, мифы об Озирисе или Коре-Персефоне содер-

жат попытку объяснения наблюдаемой смены времен года, но

объяснение это является фантастическим и произвольным:

 

сущность подобных мифов не в объяснении, а в объективирова-

нии субъективного (коллективно-бессознательного) пережива-

ния и впечатления, при котором порождения фантазии как ре-

зультат этого объективирования принимаются за подлинную

реальность внешнего мира. В мифологическом отождествлении

субъективного и объективного кроется источник наблюдаемого

в мифическом сознании единства субъективного образа и объ-

ективного явления.

 

Мифологические образы в отличие от поэтических, сказоч-

ных и тому подобных художественных образов не условны.

Когда, скажем, конь Ахиллеса, обретая дар речи, предвеща-

ет ему скорую гибель (Илиада, XIX, 419-424), то для мифо-

логической фантазии пророчество коня является подлинной ме-

таморфозой, которая не заключает в себе чего-либо условно-

поэтического, сказочного или иносказательного. Мир, создавае-

мый мифотворческой фантазией, не расчленен на субъективное

и объективное, он един и целостен.

 

В художественно о&работанных и затронутых рефлексией

мифах об Озирисе и Коре-Персефоне на первый план высту-

пает рациональное (причинное) объяснение и работа художе-

ственной фантазии, а первоначальное ядро мифа играет роль

заднего плана, оно <подспудно> и поэтому незаметно. Однако

мифологизация какого-либо явления по сути дела означает не

причинное объяснение этого явления, а, наоборот, принятие

его как реально данного и благоговейно чтимого. Попытки же

рационального объяснения мифологизированного явления сви-

детельствуют уже о начале его демифологизации.

 

Говоря о мифе как первоначальной форме причинного объ-

яснения, обычно ссылаются на любознательность как на осно-

ву мифологического, или, что то же, олицетворяющего, объяс-

нения окружающих первобытного человека явлений природы и

общества. Это соображение весьма спорно, так как мифотвор-

ческое возникает не просто из любознательности <первобытно-

го философа>, а из жизненной потребности преодолеть господ-

 

40

 

ствующие над ним силы и связанные с этим чувства, пережи-

вания (надежды, грезы, тоска и т. п.).

 

Если признать, что причинное объяснение мифов верно, то

есть познавательная функция-главное в мифе, то возника-

ет вопрос: почему первобытный человек избрал столь стран-

ный способ объяснения, с помощью которого <вдруг оказалось

понятным, что солнце есть бык, а луна-корова или что гром

и молния не есть просто гром и молния сами по себе, но-

орудия в руках Зевса или Юпитера?> (см. 52, 8). Очевидно,

мифологическое и причинное понимание явлений мира сущест- j

венно отличаются друг от друга, и это отличие носит не ко- ;

 

личественный, а качественный характер. Так, если мы гово- \

рим, что первый греческий философ и ученый Фалес наивно

объяснял происхождение вещей (<все из воды>), то это еще

понятно. Но когда говорят, что олицетворяющее (мифологиче-

ское) объяснение также относится к разряду <наивных> при-

чинных объяснений, то многое становится непонятным, так как

естественнонаучное объяснение при этом смешивается с мифо-

логическим объяснением, порожденным фантазией. А между

тем то, что понятно с мифологической, религиозной или худо-

жественной точек зрения, выглядит произвольным и часто не-

лепым с точки зрения причинного объяснения. То, что во мно-

гих мифах кажется наивным и примитивным объяснением, |

отнюдь не является таковым на деле, ибо миф не первона- j

чальная форма науки или философии, а особый вид мироощу- ;

 

щения, специфическое, образное, чувственное, синкретическое

представление о явлениях природы и общественной жизни, са- ^

мая древняя форма общественного сознания.

 

Будучи чувственным представлением, миф вместе с тем яв-

ляется особым видением явлений природы и общества. Так, Зевс

(<отец бого>в и людей>) управляет 'всеми небесными явлениями,

и прежде всего громом и молнией; он же ведает сменой времен

года. Зевс - олицетворение этих явлений, их видение и пережи-

вание; Зевс-это сами гром и молния. Афина-богиня неба,

покровительница ремесел, богиня плодородия (в древнейших

мифах). Она покровительница наук, богиня мудрости; Афина

городская (Полиада) стоит на страже порядка и законности,

она даровала людям законы и учредила Ареопаг. Согласно

мифу, богиня мудрости и покровительница Афин явилась на

свет чудесным образом-во всеоружии из головы Зевса. В

мифе чудесное рождение Афины-это реальное событие, а не

иносказание или художественный вымысел. Мифологический

образ Афины не <означает> просто мудрость, а есть сама эта

 

Мудрость, представляемая в качестве живого и реально дан-

ного существа.

 

Миф-чувственный образ и представление, олицетворение

и художественный образ, интуитивное восприятие и чувствен-

ное видение; миф является не только выражением, обозначе-

нием и олицетворением чего-то, но и тем, что он выражает,

обозначает и олицетворяет. Как уже отмечалось, рассудочные

моменты, характерные для познания, сопутствуют мифу, но не

составляют его сущности; олицетворение свидетельствует не

столько о сходстве, сколько об отличии научного познания от

мифологического восприятия мира. Мифологический образ-

это не просто <фантастическое>, <извращенное> отображение

или <превратное> моделирование (идеализирование) какого-

либо явления природы или исторического события: он пред-

ставляет собой творение в воображении и с помощью вообра-

жения иной действительности-субъективной и иллюзорной,

служащей не столько для объяснения (например, языческие

мифы об Афине или Дионисе, христианские мифы о сотворе-

нии мира или страданиях Христа) чего-то, сколько для оправ-

дания определенных (<священных>) установлении, для санк-

ционирования определенного сознания и поведения. Мифы на-

родов не могут служить главным источником первобытных

научных, философских или исторических представлений, хотя

в них и запечатлелись первоначальные наукообразные (донауч-

ные) знания, философские представления и исторические све-

дения. Поэтому когда говорят о возникновении науки и фило-

софии из мифа и религии, то вернее было бы сказать, что по-

нятийно-логическое мышление отделяется от мифологической

фантазии, а не возникает из нее (как следствие из причины).

Это отделение совершалось постепенно и в течение длитель-

ного времени. Миф, будучи специфически чувственным пред-

ставлением, своеобразным мироощущением, а не миропонима-

нием, входит или может входить (-в большей или меньшей сте-

пени) в сознание как основной его элемент. Хотя в целом

рационально-логическое мышление составляет противополож-

ность мифосознанию, тем не менее оно не лишено элементов

образного (в том числе мифологического) мышления. И нао-

борот, образное (в том числе мифологическое) мышление со-

держит в себе элементы рационального, но последние не сос-

тавляют <ядра> мифа, его сущности.

 

Мы не можем разделить уверенности Леви-Стросса в том, что <логика

мифического мышления> является столь же <взыскательной, как и логика,

на которой основывается позитивное мышление> (см. 49, 164). Согласно

 

42

 

Леви-Строссу, <мифическое мышление развивается из осознания некоторых

противоположностей и стремится к их последующему преодолению, медиа-

ции> (49, 161). Это значит, что мифологическое мышление совершает те же

логические операции, что и понятийное, с той лишь разницей, что первое

совершается с помощью чувственных образов, а второе-с помощью

абстракций. Иначе говоря, мифологическое мышление при всем своем

конкретно-образном (метафорическом) характере и тесной связи с чувствен-

ными восприятиями так же способно к обобщениям, классификации и ана-

лизу, как и понятийное мышление.

 

Верно, конечно, что мифологическое мышление отражает некоторые

противоположные свойства и качества окружающего человека мира вещей

и явлений. Но уже свойственное мифу стремление преодолеть противопо-

ложности с помощью медиации, прогрессирующего посредничества (когда,

например, противоположность жизни и смерти подменяется менее резкой

противоположностью растительного и животного мира, а она в свою оче-

редь - более узкой противоположностью травоядных и плотоядных и весь

этот процесс подмены венчается введением в повествование в качестве

<культурного героя> зооморфного существа, <преодолевающего> или <нейт-

рализирующего> противоположности) - это свойство мифа свидетельствует

о том, что мифологическое мышление и мышление понятийное-качествен-

но различные способы постижения действительности. И это отличие состоит

не столько в том, что миф направлен на осознание противоположностей,

свойственных вещам и явлениям внешнего мира, сколько в стремлении

(хотении, надежде, мечте, грезе) преодолеть противоположности, в частности

такой фундаментальной и непреодолимой противоположности, как противо-

положность жизни и смерти. Это <преодоление> совершается с помощью

медиации и действия сверхъестественных агентов, фантастических существ.

 

С известными оговорками можно сказать, что в мифологи- \

ческом мышлении роль общего логического понятия играет (но |

не является им) фантастический образ бога, демона или героя, s

Мифологический образ, как и всякий образ, конкретен и ин-

дивидуален. Поэтому и определенная область действительности

или род деятельности, которую представляет тот или иной ху-

дожественно обработанный мифологический образ, характери-

зуется конкретностью и индивидуальной выразительностью

своих черт. Таким образом, создается впечатление, что в ми-

фологическом мышлении есть не только обобщение, но и раз-

личение, не только синтез, но и анализ. Однако и анализ, и

синтез имеют здесь характер чувственных образов и представ-

лений, то есть в весьма слабой степени содержат в себе ра-

циональное. Иначе говоря, мифологическое мышление (точнее,

мифологическое сознание) нельзя рассматривать как разновид-

ность абстрактно-понятийного мышления. Те исследователи, ко-

торые рационализируют миф и видят в образном мышлении

разновидность понятийного, полагают, очевидно, что образ (а

также чувства, переживания и волевые импульсы) можно пол-

ностью разложить на рациональные элементы, и упускают из

 

43

 

виду, что разум .имеет <власть> над образом и представлением

и связанными с ними чувствами, переживаниями и волевыми

импульсами лишь в известных пределах.

 

Известный эллинист Бруно Снелль, возражая против рез-

кого противопоставления мифа и логики, тем не менее подчер-