Бюрократия и бюрократизм в административно-государственных учреждениях

Одна из наиболее влиятельных типологий была предложена Т.Бернсом и Д.Столкером, утверждавшими, что решающее значение для организаций имеет скорость изменений в их окружении. Организации, которые сталкиваются с быстрыми и постоянными изменениями на рынке или в сфере технологии и которые тем самым вынуждены вводить новшества, должны иметь иную структуру по сравнению с организациями, действующими в стабильных условиях. Для последних наиболее приемлема “механическая” структура, напоминающая веберовскую модель бюрократии: иерархическая система власти с точно определенными ролями и передачей решений и инструкций по вертикали. В отличие от этого первый из выделенных ими типов организации требует “органической” структуры, которая подразумевает: непостоянное распределение функций, открывающее простор для индивидуальной инициативы; зависимость власти скорее от специальных знаний, чем от занимаемой должности; широкое распрастренение знаний о целях организационной деятельности, а не их концентрацию на вершине иерархии; наличие горизонтальных каналов коммуникации; преданность сотрудников профессиональным нормам, а не определенной должности.

Должно быть очевидным, что такая “органическая” структура включает в себя комбинацию уже обсуждавшихся нами моделей. Данную модель критиковали за то, что ее принятие означало бы хаос в деятельности организации и постоянную нестабильность положения занятых в ней сотрудников. В конце концов одно из преимуществ точного определения ролей в процессе разделения труда заключается в том, что индивиды могут сосредоточиться на текущих задачах, не сомневаясь постоянно в пределах своей компетенции и не будучи вынужденными пересматривать характер своих отношений с другими должностными лицами. Бернс и Столкер утверждают тем не менее, что их “механическая” и “органическая” модели следует понимать как две крайние точки спектра и что на практике большинство организаций располагаются между этими двумя точками. Если это так, то мы возвращаемся к идее баланса различных элементов, но с одним существенным различием - характер такого “баланса” систематически изменяется в соответствии с изменениями среды, в которой действует организация, и скоростью таких изменений.

Эту идею развили другие социологи. Джоан Вудворд показала, что скорость изменений в той или иной отрасли промышленности определяется не просто изменениями на рынке и в технологии, но зависит также от характера производимой продукции. Фирма, производящая продукцию по заказу индивидуальных клиентов, нуждается в более гибкой организационной структуре по сравнению с фирмой, в которой налажено конвейерное производство. Чарльз Перроу утверждает, что организационная структура может отличаться в разных подразделениях одной и той же фирмы. Научно-исследовательский отдел требует значительно более “органичного” и гибкого распределения задач, чем производственные отделы, деятельность которых носит более рутинный характер. Эти различные подразделения не могут обладать одной и той же структурой. Перроу считает также, что дифференциация типов организации характерна не только для производственной сферы. Подобное же разделение встречается и в сфере гражданской службы. Образовательное или исправительное учреждение, которое стремится насаждать конформизм, будет управляться более “бюрократически”, чем то, которое ставит своей задачей развитие личности и реабилитацию. Различия здесь являются результатом определения целей деятельности организации, а не следствием характера самой этой деятельности.

Из нашего обсуждения можно сделать два вывода относительно организационной эффективности. Первый из них заключается в том, что структура, которая эффективно работает в одних условиях, может утратить эффективность в другой ситуации. Бюрократическая “патология” является не столько результатом разрастания иерархии или буквального следования правилам, сколько следствием несоответствия данной организационной структуры определенному окружению. Во-вторых, эффективность представляет собой многостороннюю концепцию, различные элементы которой не всегда согласуются между собой. Организация, деятельность которой носит рутинный характер, может эффективно расходовать средства, но оказывается неспособной быстро приспособиться к неожиданным изменениям условий деятельности. С другой стороны, более гибкая система, способная изменяться в соответствии с новыми требованиями, может расходовать ресурсы очень расточительно. Эффективность как соответствие данным условиям существенно отличается от экономической эффективности.

Насколько эти соображения обесценивают веберовскую модель, с которой мы начали свой анализ? Большинство социологов принимают веберовское определение бюрократии, но не соглашаются с тем, что она представляет собой наиболее эффективную форму организации. Однако предложения о замене ее альтернативными моделями организационной структуры не слишком убедительны. Трудно найти примеры успешного действия “органической” административной модели, а те примеры, что существуют, свидетельствуют о постепенной бюрократизации с расширением организации и с течением времени. Едва ли можно избежать вывода о том, что типичная современная крупная организация действительно является иерархической, безличной, подчиненной правилам и т.д. Вопрос в том, в какой степени должны быть выделены эти характеристики и какие другие аспекты следует учитывать, чтобы адекватно понимать организации. Суть дела состоит в модификации веберовской модели, а не в полной ее замене. Действительно эта модель скорее определяет наиболее общие структурные черты современной администрации, а не дает подробное руководство для организационной деятельности. Как и все модели, она служит отправной точкой анализа, а не его заключительным этапом.

Остается лишь охарактеризовать особенности подхода социологии организаций к изучению бюрократии. Социология занимается “социальным” в самом широком смысле слова, а социология организаций - изучением организационных форм во всех сферах общественной жизни, независимо от того, относятся ли они к государственному или частному сектору и занимаются производством или социальным обеспечением. Этому фокусу интереса соответствует определение бюрократии, которое выявляет наиболее типичные черты современного управления в целом.

Наряду с общим фокусом интереса социологию отличает также специфический метод анализа или построения моделей. Этот метод предполагает, что при изучении социальных образований вначале рассматривается их общая структура и систематическая взаимосвязь их элементов, а место части определяется по ее отношению к целому. Таким образом, социология организаций анализирует структуру бюрократии как систематическое взаимоотношение элементов, определяются ли эти элементы как роли внутри иерархического разделения труда, как набор взаимосвязанных характеристик (правила, безличность, специализация и т.д.) или как различные измерения сложного целого (формальные и неформальные системы). Каковы бы ни были различия между отдельными социологами в определении этих элементов, все они согласны в том, что организационная эффективность прежде всего зависит от того, как осуществляется на практике взаимосвязь между этими элементами. Такой подход к проблеме противоположен тому, который начинает рассмотрение с отдельного индивида или типа личности и определяет эффективность как возможность обеспечения того, чтобы каждый индивид находился на надлежащем месте. Он отличается также от теории бюрократии, исходной точкой которой выступает абстрактная концепция индивида, не принимающая во внимание пространственно-временные различия.

ГЛАВА 2. ГОСУДАРСТВЕННАЯ БЮРОКРАТИЯ. ПРИРОДА БЮРОКРАТИЗМА И ТЕХНОЛОГИИ ДЕБЮРОКРАТИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ.

2.1 Бюрократия в системах управления.

Бюрократия при деспотическом правлении.

ВОЖДЬ маленького первобытного племени имеет, как правило, возможность сосредоточить в своих руках всю законодательную, исполнительную и судебную власть. Его воля является законом. Он и судья, он же исполнитель приговора.

Но ситуация изменяется, когда деспоту удается расширить сферу своего владычества. Поскольку он не вездесущ, ему приходится делегировать часть своих полномочий подчиненным. Во вверенных им областях они являются его представителями, действующими от его имени и под его покровительством. На деле, они становятся местными деспотами, лишь формально подвластными могущественному владыке, который их назначил. Они правят своими провинциями как пожелают; они становятся сатрапами. Верховный владыка может избавиться от них и назначить преемника. Но это не поможет делу. Вскоре новый правитель также становится почти независимым сатрапом. То, что некоторые критики - несправедливо утверждают по отношению к представительной демократии, а именно, что народ обладает верховной властью только в день выборов, в самом буквальном смысле верно по отношению к такой деспотической системе; монарх обладает верховной властью в провинциях только в тот день, когда он назначает нового правителя.

Чем положение такого наместника провинции отличается от положения управляющего филиалом деловой фирмы? Управляющий всей фирмой передает филиал в распоряжение вновь назначенному управляющему и сопровождает это одним единственным указанием: "Получай прибыль". Этого распоряжения, выполнение которого постоянно контролируется посредством отчетности, вполне достаточно для того, чтобы подчинить филиал интересам всей фирмы и придать действиям его управляющего то направление, которое считает необходимым центральный управляющий. Но если деспот, для которого единственным принципом правления является его собственное произвольное решение, назначает правителя и говорит ему: "Будь моим представителем в этой провинции", он делает его произвол высшим законом в этой провинции. Он отказывается, по крайней мере, временно, от своей собственной власти в пользу наместника.

Чтобы избежать этого, монарх пытается ограничить полномочия наместника, отдавая различные директивы и указания. Кодексы, указы и акты говорят наместникам провинций и их подчиненным, что следует делать, если возникнет та или иная проблема. Их свобода принимать решения теперь ограничена; их первоочередный долг теперь состоит в том, чтобы соблюдать предписания. Верно, что их произвол, в той мере, в какой должны действовать предписания, теперь ограничен. Но в то же время изменяется и весь характер управления. Они больше не стараются, как можно тщательнее рассмотреть каждый случай; они больше не стремятся найти наиболее подходящее решение для каждой проблемы. Их главная забота - соблюдать правила и предписания, независимо от того, разумны ли они или могут привести к результатам, противоположным тому, что было задумано. Главное достоинство должностного лица - исполнять законы и указы. Он становится бюрократом.

Бюрократия в демократической системе.

Часто утверждают, что бюрократия несовместима с демократическим правлением и институтами. Это заблуждение. Демократия предполагает верховенство закона, В противном случае должностные лица были бы неограниченными и своевольными деспотами, а судьи - непостоянными и капризными кади (духовное лицо в ряде стран, где мусульманство признано государственной религией, осуществляющее единоличное судопроизводство на основе шариата - свода религиозно-этических и правовых предписаний ислама). Двумя основными опорами демократического правления являются: главенство закона и бюджет. Это не определение демократического правления, а описание административных методов демократического правления. Определение демократического правления таково: это система правления, при которой управляемые имеют право регулировать прямо, через плебисцит, или косвенно, через выборы, осуществление законодательной и исполнительной власти и подбор высших должностных лиц.

Главенство закона означает, что ни судья, ни какое-либо должностное лицо не имеет права вмешиваться в дела и обстоятельства жизни частного гражданина, если только действующий закон не требует от них этого или не дает им на это полномочий. Именно неспособность нацистов понять важность этого фундаментального принципа делает их антидемократичными. В тоталитарной системе гитлеровской Германии судья должен выносить свои решения исходя из здравых представлений народа. Поскольку судье приходится решать, какие представления народа здравы, в суде он обладает такой же неограниченной властью, как вождь первобытного племени.

Действительно опасно, если негодяй избегает наказания потому, что закон несовершенен. Но это меньшее зло по сравнению с судебным произволом. Если законодатели признают закон неполноценным, они могут заменить менее удачный закон на более удачный. Они являются доверенными лицами верховного правителя - народа; в таком качестве они обладают верховной властью и ответственны перед избирателями. Если избиратели не одобряют методы, применяемые их представителями, они на следующих выборах изберут других людей, лучше знающих, как приспособить свои действия к воле большинства.

Аналогичным образом обстоят дела и с исполнительной властью. Здесь также существует только одна альтернатива - деспотическое правление своевольных чиновников или правление народа, осуществляемое посредством соблюдения законов. Это эвфемизм - называть правление, при котором высшие руководители вольны делать все, что они сами сочтут наиболее полезным для общества государством, благосостояния и противопоставлять его государству, в котором, исполнительная власть связана законом и граждане могут в суде защитить свои права от незаконных посягательств властей. Так называемое "государство благосостояния" в действительности является тиранией тех, кто находится у власти. Целью конституционного государства также является общественное благосостояние. Характерная черта, отличающая его от деспотии, состоит в том, что не власти, а законно избранные народные представители должны решать, что более всего полезно для общества. Только эта система обеспечивает верховенство народа и гарантирует его право на свободное волеизъявление. При такой системе граждане обладают верховной властью не только в день выборов, но также и между выборами.

Исполнительная власть в демократическом обществе ограничена не только законом, но и бюджетом Демократический контроль - это бюджетный контроль. Ключи от казначейства находятся в руках у народных представителей. Ни одного цента не должно быть истрачено без согласия парламента. Использовать государственные средства на цели, не санкционированные парламентом, запрещено законом.