Автор работы: Пользователь скрыл имя, 09 Марта 2013 в 22:51, курсовая работа
В современной литературе не существует единого мнения по вопросу об истоках грузино-абхазского конфликта. По словам директора Исследовательских программ Фонда «Гражданская инициатива и человек будущего» (Абхазия) Лейлы Тания, «неофициально распространена концепция, согласно которой противостояние абхазов и грузин не такое острое, как, скажем армян и азербайджанцев, и «образ врага» возник только в ходе войны и после нее. К сожалению, столь поверхностный взгляд на историю и реалии грузино-абхазского конфликта укрепился и в ряде международных организаций...
Настала пора рассмотреть возможности улучшения российско-грузинских отношений. После войны 2008 года и последующих событий единственным форматом прямой коммуникации между сторонами является Женевский переговорный процесс, и лишь спорадически функционируют иные форматы (как, например, переговоры по ВТО в Берне). В подобной ситуации ясно, что необходимо искать временную модальность, в которой стороны могли бы мирно сосуществовать и при необходимости координировать действия, одновременно избегая роста напряженности, пока изменение геополитических и/или внутриполитических условий не сделает возможным устранение существующих и ныне кажущихся непреодолимыми противоречий. Поскольку поиск стабильных моделей сосуществования неизбежен, дискуссия о возможности таких моделей важна, поскольку может расширить кругозор, набор конструктивных идей и возможности выбора для принимающих решения лиц и, тем самым, повлиять на процесс. Возможно также осуществить влияние через популяризацию результатов дискуссии в прессе, информируя гражданское общество и широкие слои населения, в том числе, пострадавших от конфликтов на Кавказе.
Для того, чтобы представить себе возможные модели и форматы мирного сосуществования, выше мы попытались рассмотреть, в чем состоят пересекающиеся интересы Тбилиси и Москвы, а также каковы возможные сценарии развития российско-грузинских отношений в краткосрочной перспективе. Понятно, что обе стороны хотели бы уменьшить риски и отрицательные последствия сложившейся ситуации, хотя свобода маневра ограничена внутриполитическими и внешнеполитическими реалиями. Так, например, трудно себе представить, что в недалеком будущем Российские власти откажутся от признания Южной Осетии и Абхазии, выведут свои военные базы, согласятся на полноценные и равноправные переговоры с правительством Саакашвили. Однако кое-какие из указанных ограничителей могут претерпеть изменение в ближайшие годы. Так, осенью 2013 года Саакашвили хотя бы формально перестанет быть главой государства, открывая российскому руководству возможность сохранить лицо, активизируя отношения. На самом деле существует достаточный простор для компромисса по некоторым вопросам, сегодня кажущимся неразрешимыми.50 Так, например, Россия и с ее подачи Южная Осетияи Абхазия отказываются допустить присутствие международных миссий наблюдателей, если в их названиях фигурирует Грузия. И Грузия не может согласиться на наименование, намекающее на возможную суверенность территорий, которые она считает своими. Однако очевидно, что при наличии минимальной мотивации у сторон не так уж трудно найти компромисс, удовлетворяющий подобным формальным требованиям. Грузинское руководство (а за ним и абхазское, и южноосетинское) официально заявило об отказе от использования силы для разрешения конфликтов. Ничто не мешает такой отказ закрепить законодательно, что могло бы послужить значительным шагом по восстановлению взаимного доверия. В то же время Россия не соглашается брать на себя обязательство об отказе от использования силы в двухсторонних отношениях, мотивируя это тем, что она якобы не является стороной в конфликте. Не вступая в бессмысленный спор о степени логичности подобной аргументации, следует отметить, с одной стороны, важность подобных символических действий, а с другой стороны, отсутствие каких-либо серьезных препятствий к нахождению приемлемой для всех сторон формулировки об отказе от применения силы.
Аналогичные компромиссы возможны по многим другим вопросам, среди которых важнейшим можно считать пересмотр грузинской стороной стратегических документов по «возвращению оккупированных территорий», а также соответствующего законодательства и различных ведомственных актов, приводящих к контрпродуктивной изоляции Абхазии и Южной Осетии. Весьма полезным было бы, если грузинская сторона предприняла конструктивные шаги по улучшению отношений с Абхазией и Южной Осетией, включая реституцию имущества перемещенных осетин, для чего уже существует законодательная основа. Грузия могла бы с большей осторожностью относиться к таким вопросам, как возможность признания геноцида черкесов (не отказываясь от моральной оценки варварских действий царского правительства), умерить антиолимпийскую риторику (отнюдь не отказываясь от справедливых аргументов как по поводу подключения Абхазии к процессу подготовки, так и по экологическим последствиям добычи строительных материалов) или уделять больше внимания разъяснению своей позиции при принятии таких односторонних решений, как безвизовый режим для жителей Северного Кавказа (сам факт послаблений в области визового регулирования можно было бы только приветствовать, но хорошо бы при этом не создавать впечатления, что это сделано в пику России).
В последнее время рядом экспертов ставится вопрос признания Грузией (и другими странами, отказывающимися признавать легитимность суверенитета этих территорий) де факто Абхазии и Южной Осетии. Хотя любой конструктивный подход достоин рассмотрения, но, во-первых, в ближайшей перспективе такие решения представляются не только нереальными, но так же и не обязательно полезными (что опять же замыкается на возможных интерпретациях сущности национальных интересов). Говоря о правосубъектности Абхазии или Южной Осетии, не следует упускать из виду тот момент, что правосубъектность, в первую очередь, создается населением, а не территорией, т.е. нельзя игнорировать права вытесненного из территории населения, беженцев и внутренне перемещенных лиц. В ближайшей перспективе не видно возможности согласования позиций по ряду ключевых вопросов, в частности, таких как правовой статус территории и возвращение беженцев. Признание де-факто не может изменить эту ситуацию.
На сегодняшний день очевидно, что Грузия обладает весьма ограниченным набором рычагов влияния на Россию, и соответственно, весьма небольшим пространством для маневра и компромисса. Эти рычаги, по сути, сводятся или к таким маргинальным возможностям, как препятствование вступлению России в ВТО, или носят характер символических актов, но чаще всего основываются на возможности влияния через посредничество третьих стран (США, ЕС). У России же ассортимент подобных рычагов не только намного шире, но и сами действия часто несут непосредственную угрозу безопасности Грузии. В первую очередь, этоотносится к наращиванию вооружений на территориях Южной Осетии и Абхазии. Соответственно, говорить о поиске способов снятия напряженности между сторонами в такой ситуации представляется несколько преждевременным, хотя обсуждать возможные компромиссы, несомненно, стоит.
В сложившейся ситуации институционализация диалога между экспертами и регулярное обсуждение возможных моделей улучшения отношений может непосредственно предшествовать реализации обсуждаемых моделей, если дискуссия не останется келейной, а ее результаты станут известны релевантным группам населения. При этом способ подачи обществу информации, ясность формулировок и авторитет коммуникатора будут играть важнейшую роль в формировании общественного мнения, интерпретации событий, определении повестки дня и ценностных установок.
3.3. Программа урегулирования конфликта.
В ходе урегулирования конфликта в Абхазии крайне важно учесть интересы обеих заинтересованных сторон, а именно: предоставить народу Абхазии возможность реализовать свое неотъемлемое право на самоопределение при соблюдении территориальной целостности Грузии в пределах ее международно признанных границ.
Для полиэтнической Грузии модель федеративного устройства является наиболее подходящей. При этом правительство Грузии в целях сохранения самобытности каждой общины многонационального населения Абхазии и содействия развитию ее экономики, должно делегировать властям последней необходимый для этого объем политических и административных полномочий, безусловно, больший, чем был в доконфликтный период.
В условиях неурегулированности конфликта жизненно важное значение приобретает вопрос о физической безопасности населения проживающего в зоне конфликта. Вполне понятно, что до тех пор, пока между Грузией и Абхазией не будет подписано соглашение о мерах по не возобновлению военных действий, гарантом которого будут выступать ООН, Россия либо другие страны или организации, обеспечение безопасности стоит на первом месте.51
Одной из основных проблем является проблема беженцев. Интеграция в грузинское общество тех беженцев, которые к этому готовы и лоббирование интересов тех, кто намерен вернуться в Абхазию. Построение прававого государства с демократическими институтами в Грузии и Абхазии, с сильным гражданским обществом, которые станут необходимыми условиями для равноправия и полноценного существования этнических грузин в Абхазии, или абхазского народа в Грузии.
Внутриполитическая
«Открытие» Абхазии для
Создание совместного грузино-
Легализация деятельности абхазских экономических структур – частных, государственных, смешанных - на территории Грузии, то есть абхазские экономические субъекты, которые зарегистрированы в Сухуми, смогут иметь свободные экономические отношения и работать на территории Грузии. Это поможет способствовать тому, чтобы грузинское государство начало переговоры со странами СНГ, Турцией, Болгарией о легализации деятельности абхазских экономических структур и на их территориях.
Открытие информационного пространства Абхазии. Использование новейших информационных технологий, те интернет и его возможности. Создание веб-сайтов, дискуссионных интернет клубов, способствовало бы сближению, получению информации о друг друге. Есть прямые контакты, но полной информации о друг друге стороны не имеют. Поэтому открытие агентств, газет с общими или совместными редакциями, или сотрудничество двух газет было полезным.
Особое внимание нужно уделить независимым теле-, радиопрограммам. Если удастся создать независимый канал или свободные передачи, это послужило бы трансформации конфликта и сближению народов. Главное получать информацию, узнавать как оценивают ситуацию разные слои общества. Все эти подходы и многие другие, будут способствовать созданию общего информационного, коммуникационного и в какой-то степени экономического.53
В целом, с точки зрения перспектив урегулирования грузино-абхазского конфликта, ситуация начинает меняться с нарастающей динамикой и в следующие два года следует ожидать весьма значительных изменений. Есть все основания полагать, что США, Грузия и Россия пришли к необходимости разморозить грузино-абхазский конфликт. Каждый при этом, естественно, руководствуется своими собственными интересами. Главными стимулами нового подхода являются перспектива скорого вхождения Грузии в НАТО, а также смена к 2008 году власти как в США, так и в России. Существенным фактором являются и нынешние политические процессы на Балканах, а именно отделение от Сербии Черногории и грядущее отделение Косова.
Стремящаяся максимально дистанцироваться от России, Грузия желает войти в НАТО в ближайшее время, еще при правлении Джорджа Буша-младшего, причем называется 2008 год, последний год работы нынешней администрации. Грузия спешит потому, что пока неясно, как будет по отношению к ее скорейшему членству в НАТО позиционировать себя новая, скорее всего, демократическая, администрация. При этом Грузия не скрывает, что надеется именно с помощью НАТО решить проблему перманентного кризиса своей территориальной целостности. Со своей стороны, и нынешняя администрация США, судя по всему, намерена форсировать вопрос о вступления Грузии в НАТО до окончания срока президентства Буша, чтобы сделать этот процесс необратимым, также не будучи уверенной в том, что в случае прихода к власти демократов нынешние подходы по вопросу о скорейшем вхождении Грузии в НАТО сохранятся.
По той же самой причине, а именно, из-за реальной перспективы скорого вхождения Грузии в НАТО, перестал устраивать замороженный характер абхазского конфликта и Россию. Дело в том, что вхождение Грузии, а возможно, и Украины в НАТО (о намерении Украины вступить в НАТО до 2008 года заявил украинский министр иностранных Борис Тарасюк),54 способны кардинальным образом изменить геополитическую ситуацию вокруг южных границ России, о чем уже предупреждал министр иностранных дел России Лавров.
Одним из возможных сценариев действий России в свете этого вызова, будет, может быть, попытка решить вопрос о статусе Абхазии до вхождения Грузии в НАТО. Ведь в противном случае натовские войска будут базироваться на границе с Россией по реке Псоу, в нескольких километрах от летней резиденции президента России и от крупнейшего российского черноморского курорта в Сочи. Признав Абхазию, Россия обеспечит тем самым создание своеобразного буфера между российской территорией и натовской Грузией. Свежий фактор Черногории и Косова может предоставить для этого удобный международный прецедент. Не зря на эту тему уже несколько раз высказывался российский президент. О том, что решение по статусу Косово станет прецедентным для урегулирования конфликтов в этих районах заявил и официальный представитель МИДа России Михаил Камынин (радио ЭХО МОСКВЫ, 22.06.2006). Можно привести и недавнее высказывание главы международного комитета Госдумы Константин Косачев, который «дал понять, что Россия может признать независимость Абхазии и Южной Осетии, если западные страны признают независимость Косова».55
Стремясь упредить такое развитие событий, западные политики не устают заявлять об уникальности прецедента Косова. О том, что решение по Косову нельзя называть прецедентным, высказался, в частности, бывший глава МИДа Германии Йошка Фишер (радио ЭХО МОСКВЫ, 22.06.2006). Заявил об этом в ходе недавней поездки в Абхазию (19 июня 2006 г.) и помощник госсекретаря США Мэтью Брайза: «Касаясь перспектив признания независимости Абхазии, помощник госсекретаря отметил, что ситуация с Абхазией значительно отличается от ситуации с Косово и Черногорией. «Пример Косово не может считаться универсальным, но это не означает, что мы не готовы обсуждать вопрос Абхазии», — сказал он».56 И в том и в другом случае речь идет о применении универсального и зафиксированного в уставе ООН праве народов на самоопределение. Кстати, в отличие от Косова, в случае Абхазии речь идет о существующем уже 14 лет государстве. Поэтому все попытки придать уникальный характер ситуации с Косово не выдерживают никакой критики с точки зрения международного права и являются лишь примером политики двойных стандартов.