Отцы и дети: конфликт поколений. Социализация. Молодежная субкультура

ОТЦЫ И ДЕТИ: КОНФЛИКТ ПОКОЛЕНИЙ. СОЦИАЛИЗАЦИЯ. МОЛОДЕЖНАЯ СУБКУЛЬТУРА

Часть 1. КОНФЛИКТ ПОКОЛЕНИЙ

О взаимоотношениях отцов  и детей говорят столько времени, сколько на Земле живет человечество. Когда у родителей появляются трудности в общении с детьми, им кажется, что эта проблема возникла впервые. Между тем каждое новое поколение слышит от взрослых, что старшие в юности были другими — более сознательными, серьезными и т. п. На что дети, как правило, отвечают, что «предки» старомодны, несовременны и вообще отстали от жизни: «Какое право они имеют нас поучать?» Правда, многим из молодых хватает такта не говорить этого вслух, но думают так практически все.

1.1. Иногда новое — это хорошо забытое старое

Так происходит из поколения  в поколение на протяжении тысячелетий, чему есть материальные свидетельства. На глиняном сосуде, созданном в ХХХ веке до н. э. в Древней Вавилонии и найденном при раскопках, обнаружили надпись: «Молодежь растлена до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы. Молодое поколение сегодняшнего дня не сумеет сохранить нашу культуру» [1].

Еще более ранний пример. На гробнице египетского фараона  написано: «Молодые строптивы, без послушания и уважения к старшим... Несут миру погибель и станут последним его  пределом» [2].

5500 лет назад это было. С тех пор старшие не перестают повторять, что они были лучше, чем сменившие их поколения молодежи. Они лучше относились к стране, к труду, уважали стариков, понимали толк в истинных ценностях. А вот молодежь все делает не так. Если молодежь и дальше будет так себя вести, то все развалится.

Правда, в папирусе 5500-летней давности не было ни слова о том, что думает молодежь про старших, но я вас уверяю, что в те времена  молодежь думала про старших примерно то же самое, что и сегодня.

Думала, что старшие — это люди, отставшие от жизни, что они ничего не понимают в современности, что советы их мало куда годятся и так далее, и тому подобное. Вот что интересно: проходят тысячелетия, а по- прежнему в какой-то момент взросления человек вступает в конфликт со старшими, или можно сказать, что старшие вступают в конфликт с молодым человеком. Если внимательно присмотреться, оказывается, что этот универсальный механизм развития человечества работает во все эпохи. Другое дело, что конфликт может принимать разные формы.

1.2. Молодежная революция

Итак, в 16-17 лет молодежь отвергает авторитет взрослых. Меняются экономические формации, условия  жизни, а подростки по-прежнему конфликтуют  с родителями. Особенно острую форму  противоречия поколений приняли  в 1960-х годах. В индустриально развитых странах произошли события, которые позднее назвали «молодежной революцией». Юноши и девушки вышли на улицы с плакатами, заявляя, что старшие живут неправильно, что они посвятили свою жизнь материальным ценностям и забыли о духовных. Один из лозунгов гласил: «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!»

В каждой стране был свой повод для недовольства. США в  те годы вели войну во Вьетнаме, и  никому не хотелось ехать на другой конец планеты, кого-то убивать и  самим умирать непонятно за что. Во Франции были отменены многие льготы и субсидии на учебу. В Германии и даже в Японии тоже нашлись причины для протеста. Дошло до того, что эти выступления действительно приняли форму революции — со стрельбой и баррикадами на улицах.

В Сорбонне и ряде университетов в Японии, Западной Германии, США молодежь выгоняла профессоров из университетов. Раньше такое происходило, но только где-то в XVII веке, когда студенты напрямую платили зарплату профессорам. В истории университетов встречаются подобные факты. Если профессор плохо читал лекции, студенты могли его поколотить и выгнать. Но вот через 300 лет студенты снова выгоняют профессоров, возводят баррикады, запирают университеты изнутри и начинают бушевать!

Во Франции основным центром студенческого движения стал Нан- тер, пригород Парижа. Началось с простого требования — разрешить девушкам посещать мужское общежитие, а юношам — женское. Потом студенты организовали демонстрацию в защиту своих прав. Когда они захватили университет, власти не пошли на переговоры, а вызвали полицию, которая атаковала здание. Многие повстанцы были избиты и ранены. Студенты из Сорбонны поддержали студентов Нантера, и в Латинском квартале, где находится главный университет Франции, тоже шли настоящие бои.

Студенты ломали мебель, били чернильницы (тогда были «непроливашки», не было шариковых ручек) о светлые стены учебных корпусов. Вся Сорбонна и половина Латинского квартала были оклеены листовками и плакатами самого разного содержания: от «Освободим коммунистов в Индонезии!» до «Секс — это прекрасно!» и «Нам нужен мужчина на каждый день!» Вот такая молодежная революция. И смех, и слезы, и кровь в ней были. В Америке национальная гвардия расстреливала демонстрации, войска входили в университеты и подавляли «беспорядки». В Кенте (США) на территорию университета ввели морскую пехоту, четыре студента погибли. В Германии также были человеческие жертвы.

Молодежь шестидесятых заявляла: «Мы не хотим участвовать  в жизни по примеру сегодняшнего общества взрослых. Это общество лицемерно, оно погрязло в меркантильности, потреблении, стремлении заработать как можно больше денег. Мы — лучше, мы — чистое, хорошее молодое поколение, мы так жить не хотим, мы хотим жить духовными ценностями. Мы хотим любви, мы хотим почитать Христа. А старшие — они не так живут, они продали душу золотому тельцу». Так говорила молодежь в Америке и в Европе. В этом была существенная доля правды, как обычно и бывает: доля правды в бунте против старших каждого молодого поколения.

И вот эти революционеры, став постарше, очень спокойно интегрировались в жизнь взрослых. Они стали работать в процветающих фирмах, многие из них начали получать большие зарплаты. Прошло совсем немного времени, и они влились во взрослое общество и стали функционировать по его законам.

После молодежной революции 1960-х западное общество нашло способы смягчения таких конфликтов. Бунты и скандалы прекратились, но противоречия остались — изменились лишь их внешние проявления и способы преодоления.

И в истории нашей  страны тоже был подобный всплеск. Когда началась перестройка, у нас на улицах вдруг появилось колоссальное количество хиппи, панков, металлистов, которые были одеты не так, как все прочие молодые и взрослые люди. Они ходили с браслетами на руках, с ошейниками, цепями. Собирали волосы на голове особым образом, красили лаком — это называлось «хайр», такой гребень раскрашенный.

В то время я занимался  как раз исследованиями молодежных движений, и одним из феноменов, которые  я анализировал, были петрозаводские металлисты. Это было весьма интересно. Кто такие металлисты? Отнюдь не те люди, которые выплавляют металл, как мы с вами считаем, а те, кто любит металлический рок. Оказалось, что едва ли не 99 % металлистов в Петрозаводске, которых удалось моим исследованием охватить, были ребята, которые учились первый год в профтехучилищах. Они только что приехали из деревни. Когда они учились там в 11-м классе, они не были никакими металлистами. И вот стоило вчерашним школьникам приехать в город, как буквально за месяц-два они стали металлистами. Почему такое произошло? Оказалось, что ребятам просто очень захотелось быстро показать всем окружающим, что они взрослые, что они городские. Представьте себе: металлист из села под Петрозаводском. Он учится неделю в городе, потом садится на автобус, едет на выходные в свою родную деревню. Если приедет он в таком же виде, как уезжал, на него особого внимания никто не обратит. Но теперь он — металлист! Он выйдет из автобуса в кожаной куртке, на ней повсюду написано «АС/ DC». Что это такое — непонятно, но это явно не колхоз «Путь Ильича». У него хайр, у него ошейник! Когда он появится из автобуса, бабушки все попадают со скамеек: «Вот наш Петечка приехал, он такой крутой и городской». Есть другие способы стать крутым и городским — ходить в библиотеки, читать книги, посещать театры, концертные и выставочные залы, взрослеть, приобретать иное, более осмысленное выражение лица, взгляд другой приобретать. Тогда ты тоже станешь городским, но совершенно по-другому. Но для этого нужна большая внутренняя работа, а тут — надел ошейник — и ты уже городской, уже крутой. Таким образом примитивные создания показывают окружающим, что они перешли в другую культуру, что они не такие, как старшие. Ну, видели вы где-нибудь председателя колхоза, механизатора с ошейником? Нет. Значит, ты уже не такой, ты — другой. Обособиться, вызвать у старших чуть ли ни испуг, показать, что ты другой, отграничиться от мира взрослых — вот к чему стремились эти молодые люди.

Это происходило в  нашем обществе в период перестройки, тогда молодым вдруг впервые позволили официально быть не такими, как старшие. Если бы в 1970-е годы по улицам начали ходить орды с браслетами, ошейниками и цепями, их бы увезли в милицию, и все бы на этом закончилось. Кстати, в нашей истории были любопытные прецеденты борьбы с молодежной модой. В 1950-е годы, когда появились стиляги — узкие брюки-дудочки, одежда фирменная, такая как в Америке, — в Москве по улице Горького и у нас по Невскому начали ходить комсомольские патрули. Стиляг задерживали, подвергали унижениям, брюки им разрезали специально припасенными ножницами и говорили: «Нет, наши комсомольцы так ходить не должны. Вы должны быть одеты как нормальные члены общества». Прошло года три-четыре, дудочки вышли из моды, и молодые люди стали носить невероятно широкий клеш. Тогда комсомольские патрули опять ходили с ножницами, разрезали клеш и говорили: «У вас слишком широкие брюки. Наши люди так ходить не должны».

Но, несмотря на запреты, молодежи все время хотелось делать какие-то вещи, которые вызывали у  старших отторжение. Прическу какую-нибудь не такую соорудить, надеть юбку такую короткую, какую ни одна приличная старушка не наденет, что-нибудь себе где-нибудь на видном месте покрасить, что-нибудь такое невероятное навесить на ухо или в нос, кольцо в нос вдеть, — из-за чего явно старшие расстроятся. Почему все это происходит: смех, слезы, а иногда даже кровь?

1.3. Конфликт поколений как механизм обособления

Чуть раньше мы говорили о таких крайних проявлениях  конфликта поколений, как молодежная революция 1960-х годов на Западе. Таких массовых острых проявлений, конечно, было в истории мало, но едва ли не в каждой семье происходит бунт молодых против старших, где-то посильнее, где-то послабее, где-то в скрытом виде. Есть очень послушные дети, которые не спорят со старшими, но все равно наступает момент, когда дети перестают взрослых пускать в свой внутренний мир, перестают откровенно рассказывать очень важные для них вещи. То есть неважные расскажут, но чем важнее вещь, тем меньше шансов, что ее расскажут взрослым. Это происходит примерно начиная лет с 13. И родители зачастую этого даже не замечают и способствуют этому своим поведением.

Приходит папа домой  с работы, усталый: «Так, дневник, давай  посмотрим, что у тебя. Учительница  двойку поставила. Почему? Забыла, какое  она тебе дала домашнее задание и спросила не то? Ну ладно». Вот отец что-нибудь такое спросил, ему ответили, и он считает, что выполнил свои отцовские обязанности. А, кроме того, главное — он же свою зарплату на ребенка тратит. Мама о чем-то там спросила девочку: «Как то? Как это?», — ответ едва выслушала, но главное — она же стирает, продукты покупает, она же вообще занимается домашними делами постоянно, заботится о дочери, чтобы та была здорова, сыта, ходила в чистой одежде.

А дети начинают очень  часто жить своей собственной жизнью, не рассказывая старшим про то, что на самом деле их очень и очень волнует. Нельзя сказать, что они ни с кем этим не делятся. Как правило, они рассказывают о главном своим друзьям, советуются с ними, а вот советами родителей очень часто пренебрегают, за что потом, бывает, серьезно расплачиваются.

Конфликт поколений  происходит всегда, в любую историческую эпоху, у всех народов, будь то русские, китайцы, датчане, американцы, бразильцы  — кто угодно. В какой-то момент взросления молодые люди противопоставляют себя старшему поколению. Грустно, конечно, когда дети отдаляются от родителей. Но я рискну сказать, что если бы этого не происходило, не было бы прогресса в человеческой истории. Все мы оставались бы до сих пор в пещерах, может быть, даже не изобрели бы огонь. Старшие во все времена недовольны тем, что младшие не хотят следовать их примеру, тем не менее прогресс в нашей жизни очевиден — на протяжении многих веков человечество все же развивается по восходящей. Наверное, каждое молодое поколение, как минимум, не хуже старшего — чем-то похоже на него, чем-то отличается.

Конфликт поколений  — необходимый механизм общественного  развития. Как и любой механизм, он может работать по-разному: в одних  семьях все происходит более или  менее гладко, в других — раздоры приобретают самые драматические формы. Как ни парадоксально, отсутствие конфликта может иметь отрицательные последствия. У меня был один знакомый, вполне достойный человек — умный, талантливый, работящий, у которого до преклонных лет не было ни семьи, ни детей. Вернее, у него была семья: он и его мама. Этот человек не смог создать устойчивых отношений ни с одной женщиной, потому что всех их сравнивал с мамой, и всегда сравнение было в ее пользу. Она все делала лучше — готовила, стирала, гладила и т. д. Женщины, проведя с ним какое-то время, понимали, что крепкой семьи с этим мужчиной создать невозможно, и уходили от него к другим. Зато с мамой у него не было никаких разногласий.

Бывает и наоборот — у детей и родителей возникают  яростные ссоры и перепалки, дело доходит до отчаянных скандалов.

В юном возрасте мне казалось, что мама слишком жестко меня контролирует. В 16 лет я уже был студентом I курса института и считал себя взрослым, а она постоянно учила меня правильному поведению и давала какие-то советы — как я считал, ненужные. И я ушел из дома, пожил неделю у подруги, после чего обнаружилось, что у меня есть множество проблем, с которыми без мамы не справиться: и одежду мою некому стирать, и котлеты никто не умеет готовить так, как мама. Я позвонил ей и как ни в чем не бывало осведомился: «Как дела дома?»