Сравнительный анализ Крестовых походов и испанской Конкисты в религиозном аспекте

Однако такое явление  как крестовые походы ,были кульминацией  вековых противоречий между Западом  и Востоком ,начиная с от странствий на поклонение Святому Гробу Господню в IV в, и до 1095 г и непосредственно Клермонского собора.

С самых первых времен христианской эры последователи Евангелия  собирались вокруг гроба Иисуса Христа, Спасителя мира, для молитвы. Император  Константин в своё время  воздвиг  храмы над гробом Сына человеческого  и на некоторых из главных мест Его страданий; освящение храма  Святого Гроба было великим торжеством, при котором присутствовали тысячи верующих, собравшихся со всех сторон Востока. Мать Константина, св. Елена, уже  в преклонных годах предприняла  странствие в Иерусалим и содействовала  своим усердием открытию древа Креста Господня в одной из пещер, поблизости от Голгофы. Бесплодные усилия императора Юлиана возобновить храм Иудейский, в опровержение слов Священного писания, сделали еще более дорогими Святые места. Между благочестивыми поклонниками IV века история сохранила имена  св. Порфирия, бывшего впоследствии епископом Газским, Евсевия Кремонского, св. Иеронима, изучавшего в Вифлееме Священное писание, и многих других.

В конце IV века число паломников было так велико, что многим из отцов  церкви, между прочим и св. Григорию Нисскому, приходилось уже красноречивыми доводами указывать на злоупотребления  и опасности странствования на богомолье  в Иерусалиме. Однако эти предостережения  были напрасны. Теперь никакая власть в мире не могла преградить христианам путь к Святой гробнице.

Вскоре из глубины Галлии нахлынули толпы новых христиан, которые спешили поклониться  колыбели верования, только что воспринятого ими. Маршрут, или дорожник, составленный собственно для паломников, служил им путеводителем от берегов Роны и Дордоны до реки Иордан и на обратном пути из Иерусалима до главных  городов в Италии.

В царствование императора Ираклия войска персидского шаха Хосроя II нахлынули на Палестину;  однако после десятилетней борьбы победа осталась на стороне христианского  императора. Он возвратил святилищу  Иерусалима древо Животворящего  Креста, похищенное варварами; босой  проходил он по улицам священного города, неся на плечах своих до самой Голгофы  это орудие искупления человеческого. Шествие это было торжественным  праздником, память о котором церковь  празднует и доныне под именем Воздвижения Честного Животворящего  Креста. В последние годы VI века выехал из Пьяченцы с благочестивыми спутниками св. Антонин, чтобы почтить поклонением  места, освященные следами Божественного  Искупителя. Дорожник, носящий имя  его, доставляет очень любопытные сведения о состоянии, в котором находилась в то время Святая земля; между  тем как Европа волновалась среди  разнообразных бедствий войны и  переворотов, Палестина покоилась  под сенью Голгофы и как  будто во второй раз сделалась  землею обетования. Но спокойствие  и благосостояние были недолгими.⁶

Из хаоса религиозных  и политических смут, среди развалин, загромождающих с каждым днем более  и более слабый, колеблющийся и  разделенный Восток, выступил человек  со смелым замыслом возвестить новую  веру, основать новое царство. Это  был Мухаммед, сын Абдуллы, из племени  курейшитов. Он родился в Мекке  в 570г.; сначала он бедным погонщиком верблюдов, однако одаренным пылким воображением, энергичным характером, живым умом, и имел глубокое познание аравийских народностей, их наклонностей, вкусов и потребностей. Коран, над  сочинением которого он провел 23 года, хотя и проповедовал чистую нравственность, но вместе с тем обращался и  к самым грубым страстям человеческого  сердца и сулил убогим обитателям пустыни обладание целым миром. Сын Абдуллы, когда ему было 40 лет, начал проповедовать свое учение в Мекке, но после 13-летней проповеди  должен был бежать в Медину, и  с этого бегства Пророка в  Медину, 16 июля 622 г., начинается мусульманская эра. Не много понадобилось времени Мухаммеду, чтобы завоевать все три Аравии, но яд прервал его победы и жизнь в 632 г. Войну и проповедь его учения продолжали Абу Бекр, тесть Мухаммеда, и Омар, который покорил Персию, Сирию и Египет. Амру и Серджий, наместники Омара, подчинили своей власти Иерусалим, который мужественно защищался в продолжение четырех месяцев. Омар, явившийся самолично принять ключи побежденного города, велел выстроить большую мечеть на том месте, где возвышался храм Соломона. При жизни халифа, наследовавшего власть Абу Бекра, участь палестинских христиан была еще не очень бедственна, но по смерти Омара им пришлось терпеть всякий позор и разграбление.

Но  тем не менее нашествие  мусульман не остановило паломничества. А в это время распри между  разными мусульманскими партиями, добивавшимися  высшей власти, гибельно отражались на палестинских христианах; долго тяготели на них ужасы преследования,  которые  прерывались лишь кратковременными отдыхами, и только в царствование Гарун аль-Рашида, величайшего халифа из династии Аббасидов, настали для  них более спокойные дни. Карл Великий в это время распространял  свое владычество на Западе. Взаимное уважение между великим государем  франков и великим халифом  ислама выражалось посредством частых посольств и роскошных подарков. Гарун аль-Рашид послал в дар  Карлу Великому ключи от Святого  Гроба и священного города: в этом приношении была политическая идея и  что-то вроде смутного предчувствия Крестовых походов.⁷

В это время европейские  христиане, посещавшие Иерусалим, были принимаемы в странноприимном доме, учреждение которого приписывают Карлу  Великому. В конце IX века монах Бернар, родом француз, посетил Святые места  с двумя другими лицами монашеского  звания; он видел это странноприимное  учреждение латинской церкви, состоящее  из 12 домов или гостиниц; тут для  паломников была открыта библиотека, как и в других странноприимных  домах, основанных в Европе Карлом Великим. В пользовании этого благочестивого учреждения были поля, виноградники и  сад, расположенный в долине Иосафатовой. Желание обрести частицы мощей, а также и торговые расчеты, способствовали умножению этих путешествий за море; ежегодно 15 сентября в Иерусалиме открывалась  ярмарка: торг, по обыкновению, происходил на площади церкви св. Марии Латинской. Купцы из Венеции, Пизы, Генуи, Амальфи  и Марселя имели свои конторы  в разных странах на Востоке.

Путешествия к Святым местам стали налагаться в виде публичной  кары и средства к искуплению вины. В 868 г. один знатный бретонский владетель, по имени Фротмонд, убивший своего дядю и меньшего из своих братьев, был присуждаем три раза к путешествию  в Святую землю для получения  полного отпущения своих преступлений. Цензий, римский префект, который  в церкви Санта-Марии-Маджоре нанес оскорбление папе, схватив его в алтаре и заключив в темницу, был присужден оплакивать свою вину у подножия Гроба Господня.

Эти частые путешествия  по сути и установили братские отношения  между христианами Востока и  Европы. Письмо Илии, патриарха Иерусалимского, написанное в 881 г. к Карлу Младшему и великой семье христианского  Запада, представляется торжественным  выражением этих отрадных и благочестивых  отношений. Патриарх описывает несчастное положение иерусалимской церкви: бедным и монашествующим угрожает смерть от голода; для лампад святилища  недостает масла; иерусалимские  христиане взывают к состраданию  своих европейских братьев. И  хотя до нашего времени  не дошло  никакого свидетельства, которое пояснило бы, как отозвалась христианская Европа на это трогательное послание, но можно  предполагать, что два монаха, посланные  с письмом от Илии, возвратились не с пустыми руками. но можно  предполагать, что два монаха, посланные  с письмом от Илии, возвратились не с пустыми руками.

По ниспровержении владычества  Аббасидов мусульманский мир  под влиянием распрей и несогласий распался и утратил свою силу; зрелище  этого падения на некоторое время  приободрило  греков. Никифор Фока, Ираклий и особенно Цимисхий сделали  несколько удачных попыток; но смерть Цимисхия, отравленного внезапно среди  пути, возвратила сарацинам все, что  они потеряли. Халифы Фатимиды, поселившиеся недавно по берегам Нила, сделались  новыми обладателями Иудеи. Под их управлением  положение христиан было сносным  до тех пор, пока не стал халифом  Гакем, о жестоком фанатизме и  яростном безумии которого сообщает история. Герберт, архиепископ Равенский, сделавшийся папой под именем Сильвестра II, видел бедствия христиан во время своего путешествия в  Иерусалим. Письмо этого прелата (986 г.), в котором Иерусалим сам  оплакивает свои несчастья и взывает  к состраданию своих детей, возбудило  волнение в Европе. Следствием этого  негодования и сострадания была морская экспедиция пизанцев, генуэзцев  и короля Арльского, Бозжа, которая  угрожала сарацинам до берегов Сирии; но эта неблагоразумная демонстрация возбудила только недоверие сарацин  и привлекла на христиан усиленные  меры строгости.⁸

Летописцы того времени, описывая бедствия Святой земли, сообщают, что  все религиозные церемонии были запрещены и большая часть  церквей превращены в конюшни; храм Святого Гроба также подвергся  опустошению. Христиане принуждены были удалиться из Иерусалима. Со слезами  приняли на Западе известие о разрушении Святых мест. В разных явлениях представились  благочестивым христианам как бы знамения этих несчастий: например, в  Бургони выпал каменный дождь; на небе видны были кометы и метеоры. В различных по климату местностях природа действовала как бы вопреки  своим определенным законам, и год  бедствий Иерусалима был полон печальных, таинственных знамений. Но все эти  бедствия делали еще более дорогим и священным для христиан город их Искупителя. Вообще, конец Х века составляет эпоху тревог и мрачной озабоченности; в Европе думали, что скоро наступит последний день мира и Иисус Христос сойдет на землю, чтобы судить живых и мертвых. Мысли всех были обращены к Иерусалиму, и путь странствия туда сделался как бы путем вечности. Богатые учреждали благотворительные заведения, так как блага земные вменялись тогда в ничто. Не одна дарственная запись начинается такими благочестивыми словами: «так как приближается конец мира» или «убоясь наступающего дня Суда Божия» и т.п. Когда умер Гакем — халиф-притеснитель, — то преемник его, Захир, позволил христианам выстроить вновь храм Святого Гроба; император Константинопольский предоставил черпать средства из своей собственной казны для покрытия издержек по восстановлению храма.⁹

В XI веке примеры странствий к Святым местам, налагаемых в виде церковного покаяния, встречаются еще  чаще, чем в предыдущем столетии. Великие грешники должны были оставлять  на некоторое время свое отечество  и вести скитальческую жизнь. Этот способ искупления грехов таких  как кражи, убийства, нарушения примирения во имя Бога, согласовался с деятельным и беспокойным характером западных народов. Чем дальше подвигается XI век, тем более любовь к странствиям  на поклонение Святым местам становится потребностью людей, привычкой, или  же даже законом.

Посох странника  в это  время виден в руке каждого  уроженца Европы; старание ли избежать опасности или преодолеть затруднение, исполнение ли какого-нибудь желания  или обета — все это служит причиной покинуть домашний очаг и  стремиться к дальним небесам. Странник, направляющийся в Иерусалим, был  как бы священной личностью; отъезд его и возвращение ознаменовывались религиозными церемониями. Ни в какой  стране не подвергался он лишению  благодетельного гостеприимства. Особенно же во время празднования Пасхи стечение паломников бывало многочисленно в  Иерусалиме; толпы верующих стремились увидеть, как нисходит священный  огонь и зажигает светильники  у Гроба Господня.

Знаменитейшими паломниками  первой половины XI века считают Фулька Анжуйского, по прозванию Черный, и  Роберта Hopмандского, отца Вильгельма Завоевателя. Роберт Нормандский, виновный, как говорят, в том, что по его  повелению был отравлен брат его  Ричард, также отправился вымаливать прощение Господа у Его Святого  Гроба; по прибытии в Иерусалим встретил он у ворот города толпу бедных странников, стоявших тут в ожидании милостыни от какого-нибудь богатого господина, которая открыла бы им доступ в священный город, и заплатил за каждого из них по золотой монете. Роберт умер в Никее, сожалея, что  ему не пришлось кончить жизнь  свою при самом Гробе своего Господа.¹⁰

В 1054 г. Литберт, епископ Камбрейский, отправился в Иерусалим во главе  трех тысяч поклонников из Пикардии и Фландрии. Этот отряд, известный  у летописцев под замечательным  названием «войска Божьего», погиб  в Болгарии, побитый оружием варваров, а также от голода. Епископ Камбрейский  прибыл в Сирию с очень немногими  уцелевшими спутниками; но он оказался так несчастлив, что должен был  возвратиться в Европу, не повидав  Гроба Господня. Таким образом  паломничества совершались  со всей Европы.

Вторжение турок, эта «наковальня, которая должна была тяготеть над  всею землею», по выражению одного летописца, подчинило Восток новым владыкам, а палестинских христиан — новым  притеснителям. К такому громадному количеству врагов, восставших против последователей Евангелия, Европа не отнеслась  равнодушно. Папа Григорий VII, человек  энергичный, смелый и предприимчивый, начал убеждать христиан вооружиться  против мусульман; пятьдесят тысяч  человек отозвались на его призыв, и Григорий VII сам должен был вести  их в Азию. Но он не смог осуществить  этого предприятия. Преемник его, Виктор III, обещал отпущение грехов всем, кто  выступит на битву с сарацинами, свирепствовавшими по берегам Средиземного моря; флот, снаряженный жителями Пизы, Генуи и других городов Италии, явился у африканских берегов; итальянские  воины изрубили множество сарацин  и сожгли два мусульманских города в древней Карфагенской стране.

Церковь  в Западной Европе была в те времена богатой собственницей  полей, лугов, садов и жестоко  эксплуатировала принадлежавших ей крепостных. Кроме того, со всех землепашцев  — как собственных, так и чужих  — церковники регулярно взыскивали еще общую подать — десятину. Являясь сама крупным феодальным землевладельцем, церковь служила  — в этом и заключалась ее социальная функция — духовным оплотом всего  класса феодалов. Проповедуя христианское учение, по которому земные порядки  установлены от бога, а потому не подлежат изменению, требуя от тружеников безропотного повиновения сеньорам, обещая смиренным посмертное блаженство в раю, бунтовщикам же грозя вечными  пытками в преисподней, церковнослужители  помогали феодалам держать в узде хлебопашцев и мастеровых. Церковь  всегда и во всем отстаивала интересы крепостников — и в области  идеологии, и в сфере политики.

Когда в Х-XI вв. сервы повсеместно  стали подниматься против сеньоров или уходить в бега, а бесчинства рыцарской вольницы причиняли все  более ощутимый ущерб монахам  и клирикам, церковь всерьез встревожилась  — прежде всего за судьбу собственных  владений. Чтобы оградить их от двойной  опасности (со стороны низов и  рыцарства), монастыри, экономически наиболее мощные церковные учреждения, еще  в Х в. взялись за различные  преобразования. Укрепить материальные и моральные позиции церкви, усовершенствовать ее организацию, увеличить ее силы, поднять ее престиж — таков был общий смысл этих преобразований.¹¹

Церковно-реформаторское движение того времени вошло в историю  под названием клюнийского: почин  его принадлежал бургундскому аббатству  Клюни. Клюнийцы стремились создать  централизованное церковное устройство и потому способствовали возвышению папской власти, длительное время  переживавшей упадок.

Картина подготовки событий, сигнал к которым позднее дал  папский клич "на Восток!", была сложной и многомерной. Существенное место здесь конечно же занимают паломничества из стран Запада в  Палестину, в ее религиозный центр  — Иерусалим. Благочестивые путешествия  туда явились существенным фактором возникновения Крестовых походов. Во многом благодаря паломничествам в Западной Европе установилась насыщенная настроениями отрешенности от мирских  благ, покаяния и искупления грехов атмосфера религиозного подвижничества, происхождение которой коренилось, в нестабильности всей социальной обстановки на Западе, порождавшей (в первую очередь  в низах, а отчасти и среди  представителей господствующего класса) ощущение неустроенности и стремление вырваться из житейских невзгод  хотя бы на путях, открывавшихся религией. Паломничества существенно облегчили  папству выбор и определение  направления рыцарской агрессии, на котором могли бы сойтись противоречивые чаяния самых различных категорий  феодалов.