Сравнительный анализ Крестовых походов и испанской Конкисты в религиозном аспекте

Однако вопрос о том  так ли быстро и легко ли  в  действительности удалось обратить индейцев в католичество, остаётся открытым. Чтобы ответить на этот вопрос, следует в первую очередь рассмотреть  средства и методы, применявшиеся  миссионерами для обращения индейцев в новую веру.

Собственно этому процессу сопутствовала дискуссия о природе  индейцев. Дебатировались вопросы: являются ли они «рациональными существами»  и если — да, то полноценными или  «несовершеннолетними детьми»; следует  ли их обращать мирными или насильственными  методами. Дискуссия эта закончилась  принятием весьма противоречивых решений. Индейцы были признаны «рациональными существами»( не без участия конечно  же Папы Римского), объявлены свободными, но, несмотря на отрицательную позицию  Лас Касаса и его сторонников, были отданы под опеку испанским  завоевателям якобы для воспитания в христианском духе и приобщения к христианскому образу жизни.

Что же  касается методов  обращения, то, хотя королевская власть и часть миссионеров, в их числе  Бартоломе де Лас Касас, считали, что они должны быть мирными, на практике восторжествовали насильственные методы, за которые ратовали конкистадоры и  большинство церковников. Иначе  и быть не могло. Считая законным покорение  народов Нового Света огнем и  мечом, испанцы оправдывали применение силы и в богоугодных делах.

Только когда конкиста в основном была завершена, корона и  часть миссионеров выступили  за мирные методы обращения, не требовавшие  от властей расходов на военные нужды. Эти методы не исключали использование  в случае необходимости силы против индейцев. Но какие бы методы не применялись  — мирные или насильственные, конечной целью деятельности миссионеров являлась не только христианизация индейцев, но и превращение их в вассалов испанской короны, т. е. колониальное порабощение.

Испанские миссионеры не мыслили  христианизацию аборигенов иначе как  через полный разрыв с их прежними культами и верованиями. В их представлении  мысль о сосуществовании христианства с местными верованиями казалась им кощунственной. Чтобы на завоеванных  землях восторжествовало христианство, было необходимо, с точки зрения миссионеров, конкистадоров и королевской  власти, разрушить, искоренить, уничтожить местные культы. Духовная конкиста была, таким образом, продолжением военной, хотя и осуществлялась другими средствами.⁴¹ Обращение индейцев в христианство было поручено монашеским орденам — в первую очередь францисканцам, затем доминиканцам и августинцам, а со второй половины XVI в. — и иезуитам.

Эрнан Кортес в свою очередь  настаивал что бы в колонии  посылали только монахов. В своих  письмах королю он обосновывал это  тем что если в колониях появятся епископы и прелаты, они будут  подобно тому как  делают это в  Испании, станут  «распоряжаться доходами церкви и тратить их на внешний  блеск и удовлетворение других пороков, оставляя поместья в наследство своим  родственникам и детям… Если же индейцы увидят слуг господних во власти Мамоны, ведущими себя легкомысленно, и узнают, что служители церкви погрязли в пороках, как то происходит в наше время в Испании, то сие  навлечет на нашу веру их презрение  и аборигены посчитают ее издевкой. И это может принести столько  вреда, что, я думаю, никаким количеством  проповедей его не исправить».⁴² Испанская корона разделяла эту точку зрения и в первые десятилетия после открытия Америки опиралась в колониях главным образом на францисканцев, а руководство францисканским орденом была в это время поручено спиритуалам. Спиритуалы были сторонниками строгого соблюдения монашеского устава, решительного отказа от мирских богатств, что полностью устраивало как королевскую власть, так и конкистадоров, не желавших делиться с церковниками плодами колониального разбоя. Но евангелического запала францисканцев,в последующем , хватило ненадолго.

С течением времени миссионеры выработали определенную систему и  нормы поведения, способствовавшие достижению преследуемых ими целей. Так  приезд миссионеров в колонии  превращался в большой праздник. Для их встречи насильственно  сгонялось индейское население. Конкистадоры выходили приветствовать миссионеров за городскую черту, оказывая им особые знаки внимания и уважения. Миссионеры как правило  были бедно одеты и ходили босиком, а конкистадоры преклоняли перед  ними колени, предоставляли лучшее жильё. Оказывая особые знаки внимания и почтения миссионерам, конкистадоры требовали, чтобы с еще большим  уважением относились к ним индейцы. Последних заставляли при встрече с монахом снимать головной убор, становиться на колени, целовать руку и просить благословения.  Так же важное место в деятельности миссионеров занимало уничтожение языческих «идолов», как они называли скульптурные изображения индейских божеств, а также сожжение индейских рукописей, разрушение храмов и любых других предметов культа. Епископ Мексики и по совместительству инквизитор доминиканец Хуан де Сумаррага сообщал в 1531 г., что в его епархии испанцами было уничтожено 500 индейских храмов и 20 тыс. «идолов». Как правило, такого рода операции подготавливались заранее. В определенное место собирали «идолов» и другие предметы культа. Туда же сгоняли индейское население. Миссионеры, облаченные в священнические одежды, с большими крестами в руках появлялись в сопровождении испанских властей и солдат. После торжественного богослужения и соответствующей проповеди испанцы, руководимые миссионерами, принимались уничтожать «идолов», разрушать храмы. Эти операции должны были доказать индейцам бессилие их божеств и могущество христианского бога. Обставленное по- театральному массовое уничтожение предметов местных культов производило, по всей вероятности, шоковое впечатление на многих индейцев, вызывало у них чувство суеверного страха перед заокеанскими пришельцами, что вначале облегчало работу миссионеров.

Напуганные такого рода зрелищами, находясь под угрозой физической расправы, индейцы безропотно принимали  крещение. Многие миссионеры расценивали  такой легкий переход местного населения  в новую веру как большую победу. Но более дальновидные из них, например Бартоломе де Лас Касас и иезуит Хосе Акоста, считали, что разрушение индейских храмов и других предметов  культа порождало у аборигенов наряду со страхом чувства неприязни  и даже ненависти по отношению  к испанцам. Впоследствии корона распорядилась, чтобы разрушения храмов и «идолов» производились без участия индейцев.⁴³

Крещение носило по существу чисто формальный характер. Миссионеры начинали свою деятельность, не зная местных  языков, и даже если переводчики  могли перевести миссионерские  разъяснения католических догм, то индейцы были не в состоянии их понять, настолько отвлеченный характер они носили. Сама проповедь христианства была весьма упрощенной. Миссионеры объясняли  христианское учение простейшими фразами, которые повторяли множество  раз (до одурения!), пока индейцы не выучивали, не зазубривали их наизусть. При  этом рекомендовалось говорить с  индейцами громко, кричать на них, пугать за непослушание различными наказаниями  на том свете, расписывая в реалистических подробностях муки, ожидающие строптивых в аду, и райские кущи, которые  станут уделом покорных и прилежных. Миссионеры объясняли верования  индейцев кознями дьявола, угрожали им карами небесными за идолопоклонство и действовали другими столь же примитивными методами.

Для того чтобы сделать  индейцам новую веру более привлекательной, им предоставлялись определенные льготы: неофиты на два года освобождались  от податей, число постов сокращалось  до трех, из 43 католических праздников они были обязаны соблюдать только 12 (кроме воскресений) и т. д.Особое внимание уделяли миссионеры и колониальные власти обращению в христианство индейских вождей — касиков, которым  сохранялись различного рода привилегии, предоставлялись дворянские звания с соответствующим гербом, право  ездить на лошади и даже носить оружие, что запрещалось простым индейцам. Детей касиков, на которых миссионеры обращали особое внимание, воспитывали  в специальных миссионерских  школах, где их подвергали усиленной  испанизации. Через детей монахи шпионили за родителями, детей легче  было приучить к церковным обрядам. Миссионеры говорили, что только благодаря  детям христианству удалось пустить  корни в Индиях.⁴⁴ Однако после завершения конкисты касики, за небольшими исключениями, были лишены привилегий, а школы для детей индейской знати были ликвидированы. К тому времени касики превратились повсеместно в послушное орудие испанского влияния на индейскую массу.

Что касается сопротивления  индейцев принятию христианства, оно  было в основном пассивным, поскольку  массовое истребление коренного  населения, сопутствовавшее военной  конкисте, убедило аборигенов, что  в открытой борьбе они не смогут победить колонизаторов. И, тем не менее, хронисты XVI в. неоднократно упоминают  о поджогах монастырей и церквей, о нападении на миссионеров и  о других проявлениях враждебного  отношения индейцев к христианской вере и ее заморским носителям.

Миссионеры объясняли  сопротивление индейцев принятию католичества их духовной и умственной отсталостью  или кознями дьявола, настаивая  на применении к ним мер «физического воздействия». Миссионеры утверждали, что индейцы не могут стать  «разумными людьми», подобно белым  или метисам, сравнивали их с обезьянами: индейцы умеют только копировать поведение испанцев, но как только последние их оставляют, моментально  забывают все наставления. О применении насилия к индейцам свидетельствуют  почти все миссионеры XVI в. Например, тот же Хуан де Сумаррага, первый епископ  Мексики, писал в феврале 1537 г. королю, что индейцев после их обращения  в христианство «следует много раз  подвергать богоугодным наказаниям, ибо они как в светских, так  и в духовных делах настолько  беспечны, что всегда нуждаются в  „пришпоривании“, многие из них не желают посещать уроков катехизиса и  выполнять других христианских обязанностей, если их не заставить. Хотя миссионеры в прошлом применяли к индейцам принуждение, среди последних все  еще много последователей идолопоклонства, жертвоприношений и суеверий».⁴⁵ И таких примеров можно привести достаточное множество. Испанская корона, разрешая физическое наказание индейцев, тем не менее, не соглашалась предоставить церковникам исключительное право физически расправляться с аборигенами. Индейцы нужны были испанцам в качестве рабочей силы, не говоря уже о том, что такие права неизмеримо усилили бы власть церкви. Корона настаивала, чтобы индейцев судили и наказывали светские власти. В 1539  церковная хунта г. запретила миссионерам в Мексике заключать в тюрьмы и пороть индейцев, насилия над ними продолжались. В 1561 г. епископ Мичоакона Васко де Кирога сообщил королю, что францисканцы, доминиканцы и августинцы «подвергали и подвергают тяжелым наказаниям индейцев, проявляя большую жестокость и высокомерие. Если индейцы не выполняют их волю, они оскорбляют, бьют, вырывают собственными руками волосы, раздевают их и жестоко стегают плетью, бросают в темницы, заковывают в колодки…»⁴⁶.И это ещё неполный список всех средств принуждения и неподчинения. Цель этих зверств — внушить индейцам страх и повиновение перед новыми господами — испанцами и их белым «всемогущим» богом. Ланда в «Сообщении о делах в Юкатане» пишет, что испанцы не смогли бы подчинить себе индейцев, если бы «не внушали им страх ужасными карами». Другой видный идеолог миссионерства — Мотолиния, участник завоевания Мексики, также настаивал на применении насилия при евангелизации индейцев: «Лучше доброе — силой, чем злое — добром»-учил он. И в последующие века церковники продолжали настаивать на необходимости подвергать индейцев физическим наказаниям, утверждая, что индейцы внемлют не столько проповедям, сколько розгам. А ссылки церковников на умственную неполноценность индейцев, которая якобы являлась причиной их нежелания выполнять церковные обряды и постигать церковную доктрину, несостоятельны. В действительности индейцы не воспринимали новую веру, ибо она была им непонятной, чуждой и навязывалась иноземными захватчиками, насильниками и грабителями.

Распоряжение 1573 г. содержало  целую программу «мирного» покорения  аборигенов. Корона советовала предварить евангелизацию основанием города, обитаемого испанцами, в местности, принадлежащей  индейцам, собрать всю возможную  информацию о последних, их языках, обычаях, вождях, завязать с ними торговлю или обмен различными продуктами, дарить им различные безделушки, чтобы  вызвать у аборигенов чувство  благодарности. «Не проявляя какой-либо жадности к индейской собственности, — говорится в цитируемом документе, — следует установить мирные связи  дружбы и сотрудничества с индейскими вождями и „дворянами“, которые  могут, по всей вероятности, быть полезными  при пацификации страны»- то есть мирного обращения индейцев в  католичество.

Но вот миссионеры добиваются всеми правдами и неправдами доверия  индейцев и обращают их в христианство. Что же происходит дальше?

А дальше происходит то, что  происходило и при конкисте. Корона приказывала «замиренных» индейцев распределять среди энкомендеро  и требовать от них уплаты налога как в пользу самого энкомендеро, так и короны.Таким образом, цели колонизаторов оставались прежними, менялись только методы. Они становились  более утонченными и поэтому  более коварными. Испанская колониальная система не превращалась в свою противоположность  в результате распоряжения 1573 г., как  заверяют ее сторонники, она продолжала оставаться тем, чем всегда была, —  системой закабаления индейского населения.⁴⁷

Что же касается христианизации то францисканец Педро Боргес так  суммирует причины, побуждавшие  индейцев относиться враждебно к  католической вере: «Потеря независимости  и свободы, необходимость приспособиться к чужому образу жизни и выполнять  навязанную им работу — все это  толкало индейцев относиться враждебно  к религиозной системе, которая, по их мнению, принесла им столько горя». В начале миссионеры склонялись к  тому, чтобы христианское вероучение преподносилось индейцам на их же языке, и стали усиленно изучать местные  наречия, сочинять на них всякого  рода пособия по католической вере. Робер Рикар обнаружил 109 таких  сочинений на 9 индейских языках, относящихся к периоду 1524-1572 гг. Из них 80 принадлежало францисканцам, 16 —  доминиканцам, 8 — августинцам и 5 — неуточнённым авторам. Однако по разным причинам миссионерам пришлось отказаться от использования местных  языков в целях евангелизации. Их оказалось слишком много, к тому же они не были приспособлены для  изложения всех тонкостей католической теологии, а искажения в переводах  на местные языки «попахивали» ересью и могли закончиться для незадачливого  переводчика привлечением к суду инквизиции. Не принесла ожидаемых  результатов и затея францисканцев  создать своего рода элиту из преданных  завоевателям индейцев, воспитанных  с детства монахами. Именно этой цели должна была служить знаменитая школа для детей индейских  вождей, основанная францисканцами в  Тлалтелолко — одном из районов  мексиканской столицы. Хотя ученики  школы проявили недюжинные способности  к освоению церковных доктрин, их принятию в лоно францисканского  ордена, а тем более посвящению в священнический сан воспротивилось как церковное, так и колониальное начальство.⁴⁸ Однако испанцы полагали, что им приблизительно к середине XVI в. удалось (в особенности в районах, где располагались более развитые индейские общества — в Мексике и Перу) в основном обратить коренное население в христианство. Индейцы были сконцентрированы в поселениях под контролем завоевателей, их древние храмы и предметы культа разрушены, жрецы почти полностью истреблены.

  Когда, казалось бы, миссионеры могли торжествовать  победу, выяснилось, что индейцы  продолжают наряду с практикой  христианской религии поклоняться  своим прежним божествам. Делали  они это тайно, по ночам,  в отдаленных от своих селений  местах, где были спрятаны «идолы»  и другие предметы древних  культов. Возврат индейцев к  их прежним верованиям вызвал  большую тревогу среди миссионеров  и колониальных чиновников. По  Индиям прокатилась волна жестоких  репрессий, жертвами которых стала  в первую очередь индейская  знать. Ее лишили тех немногих  привилегий, которыми она еще  пользовалась. Пойманных с поличным  «идолопоклонников» жестоко наказывали. И те не менее испанцам удалось  навязать коренному населению  свою религию. Завоеватели представляли  одну, весьма детально разработанную  религиозную систему — католическую, в то время как среди индейцев  было несколько развитых религиозных  систем, соответствующих крупным  государственным образованиям, —  инков, ацтеков, майя и сотни  родо-племенных культов на разной  стадии развития, не говоря уже  о менее развитых формах религиозного  сознания. Результаты конкисты показывают, что евангелизация наиболее успешно  проходила в борьбе с развитыми  индейскими культами.

Хосе Карлос Мариатеги  объясняет это на примере инкской  религии. Слившись с социальным и  политическим строем инков, указывает  основатель перуанской компартии, их религия  не могла пережить инкского государства. Она больше преследовала земные цели, чем цели духовного характера, и  ее в первую очередь интересовало не царство небесное, а царство  земное. Поэтому она и являлась скорее религией всего общества, а  не отдельного индивида. В результате один и тот же удар нанес смертельную  рану и теократии, и теогонии. Если что и осталось в душе индейцев от их религии, так это отнюдь не ее метафизическая концепция, а связанные  с сельскохозяйственными работами ритуалы, магия и пантеистические  воззрения.

Инкский народ, отмечает X. К. Мариатеги, не делал никакого различия между религией и политикой, он не видел никакой разницы между  своим государством и церковью. Все  государственные институты и  религиозные воззрения были теснейшим  образом переплетены с экономическим  строем земледельческого народа и его  душевным складом, обусловленным оседлой  жизнью. Теократический строй Перу покоился на обычном и повседневно  ощущаемом, а не на чудотворной силе какого-то пророка и его слова. Инкское государство и было инкской  религией. Когда погибло их государство, погибла и их религия. Индейские  племена с менее развитыми  религиозными системами оказались  и менее податливыми евангелизации.⁴⁹ Понятие о едином боге и другие христианские символы веры и догмы были недоступны пониманию племен, находившихся на начальных стадиях развития. Христианство могло привлечь их только магией, символикой, таинственностью своих обрядов. Но само обращение в католичество не изменило коренным образом духовный мир индейцев.⁵⁰ Стоило уйти миссионеру вместе с фактором принуждения, как о христианстве забывали.