Становление советского высшего образования в 192-1930-е гг

   В январе 1918 г. на III Всероссийском съезде Советов был поставлен вопрос о необходимости проведения реформы высшей школы. Для подготовки проекта революционных преобразований была создана специальная комиссия, в состав которой вошли А.В. Луначарский, К.А. Тимирязев, П.К. Штернберг. Уже весной 1918 г. первые варианты проектов были подготовлены, и началось их обсуждение партийным руководством страны. Какой характер носили эти проекты, какова была их цель? Как можно оценить первые шаги советской власти по реформированию высшей школы в 1917-1918 гг.? Большевики, революционно настроенная часть студенчества и профессорско-преподавательского состава однозначно рассматривали грядущую реформу как демократическую, так как она должна была открыть доступ всем трудящимся в вузы страны. То есть под демократизацией высшей школы советская власть подразумевала изменение социального состава студентов, расширение приема в вузы, реформирование старых принципов управления и организации учебного процесса.

   Политическая  ситуация в стране не могла  не сказаться на жизни высшей  школы. Различные собрания, сходки, митинги дестабилизировали внутренний  распорядок учебной и научной  работы, «политический фактор» пронизал  все сферы жизни учебных заведений.  Упал престиж руководящих должностей  в вузах, «статус и значение  человека во многом определялось  его политической принадлежностью,  «чистотой» его политических  взглядов, приверженностью партийным  устремлениям и целям». Характерным  явлением стала должностная чехарда,  падение престижа ректорской  должности. Так в Казанском  университете с осени 1917 г.  по лето 1918 г. пять раз менялся  ректор. Ректоры вузов в это  время оказывались в очень  сложной ситуации: с одной стороны,  коллеги со сложившимися отношениями,  с другой – новая политическая  власть.

   Революционно  настроенная часть общества, поддерживающая  большевиков, была убеждена в  необходимости скорейшего слома  старой системы образования. Как  вспоминал А.В. Луначарский, «было  совершенно ясно, что школа подлежит  революционной ломке». В то же  время В.И. Ленин допускал возможность  сохранения тех форм и методов  организации учебно-воспитательного процесса, которые могли помочь решению основных задач советской власти в высшей школе. Большая роль в перестройке высшей школы отводилась совету студенческих старост, который, согласно постановлению Наркомпроса, являлся органом студенческого самоуправления и создавался во всех вузах с целью формирования новой внутренней системы управления. Советы старост должны были также обеспечить студенческое представительство в этих органах. На страницах журнала «Высшая школа» один из авторов восторженно писал: «Прежде одни профессора могли решать участь высшей школы, были полноправными и единственными участниками как на Совете профессоров, так и на факультете. Не только совершенно бесправной была вся масса студенчества, но и ассистенты, и приват-доценты не могли принимать участия в управлении высшей школой. Новая высшая школа должна быть построена на совершенно ином принципе – общего согласия, равенства и дружной совместной работы всех ее участников. В новой высшей школе и профессора и студенты должны быть товарищами в работе». Данная точка зрения свидетельствует об определенной идеализации процесса внутренней организации системы высшего образования, упрощении внутренних связей и явлений. Очень многие именно так представляли советскую высшую школу: дружной семьей пролетарского студенчества и новых профессоров, где царит атмосфера всеобщего братства и взаимопонимания.[10 стр. 298-300]

    Кардинально были изменены правила приема в вузы страны: 2 августа 1918 г. был издан декрет «О правилах приема в высшие учебные заведения» и принято постановление «О приеме в высшие учебные заведения РСФСР», которые были написаны лично В.И. Лениным. Представителям рабочего класса и трудового крестьянства предоставлялось право преимущественного поступления в вузы. Двери высших учебных заведений открывались для широких масс трудящихся, для тех, кому до революции высшее образование было недоступно. Срок подачи заявлений практически во все вузы продлили до конца 1918 г., выросло количество студентов. В Саратовском университете в 1917-1918 учебном году были открыты три новых факультета: физико-математический, историко-филологический и юридический. А на базе Высших сельскохозяйственных курсов, присоединенных к университету, был создан агрономический факультет. «О такой колоссальной нагрузке, как в ту пору, я не знал ни раньше, ни позже. Читаешь, бывало, в самой большой аудитории, рассчитанной на 400 студентов, а набирается вся тысяча», - писал профессор Казанского университета Н.А. Ливанов. Совет Казанского университета осенью 1918 г. в соответствии с декретом СНК переносил лекции и практические занятия на вечернее время, чтобы всем трудящимся было удобнее учиться. Но в силу слабой подготовки рабоче-крестьянская молодежь пока в вузах не задерживалась. Профессор В.Д. Зернов вспоминал о событиях 1918 г., что на первой лекции «были заняты не только все места и все хоры, но все проходы были забиты народом. Слушатели стояли прямо перед лекционным столом и едва ли не сидели на самом столе… Но наплыв публики быстро таял, и к зиме…университет замерз и лекции читались двум-трем десяткам настоящих студентов в кабинете». Происходило это потому, что юридические привилегии не были подкреплены знаниями. В основном, в семьях рабочих и крестьян пока существовал традиционный уклад жизни, а ее цель выражалась в пословице «учиться, что обувь бить».

   Изменение  внутренней структуры вузов началось  по решению Наркомпроса в 1919 г., реорганизации были подвергнуты гуманитарные факультеты. В Саратовском и Казанском университетах упразднялись юридические факультеты по причине «полного несоответствия учебных планов как потребностям научной методологии, так и потребностям советских учреждений в высоквалифицированных работниках» и  вместо них создавались факультеты общественных наук с политико-юридическим, экономическим и историческим отделением. ФОНы создавались с целью усиления позиций марксисткой идеологии и методологии в вузах. Впервые в высшей школе именно на этих факультетах стали изучать такие предметы, как история социализма, советское государственное право, история Интернационала и т.п. Летом 1919 г. в Москве состоялось Всероссийское совещание деятелей высшей школы, в работе которого участвовало 400 делегатов от профессорско-преподавательского состава, студенчества и органов управления образованием. На совещании не удалось выработать общую точку зрения по данному вопросу, так как здесь были представлены различные политические взгляды и позиции, не совпадающие с точкой зрения Наркомпроса. В сентябре 1919 г. состоялось второе совещание по реформе высшей школы, на котором обсуждалось два проекта «Положения об университетах»: один был подготовлен комиссией под руководством М.Н Покровского и отражал позицию Наркомпроса, а другой был подготовлен академической группой из числа профессоров и студентов. Но принять положение об университетах вновь не удалось. Тогда большевики, руководство Наркомпроса меняют тактику и переходят к новой политике по отношению к высшей школе. Поддержка оказывается только революционно настроенным профессорам и студентам. Ввиду непригодности социального состава средней школы для комплектования высших учебных заведений пришлось в срочном порядке создавать рабфаки с целью организации подготовки кадров рабоче-крестьянского студенчества, в интересах быстрой количественной и качественной пролетаризации вузов. 11 сентября 1919 г. вышло постановление Наркомпроса «Об организации рабочих факультетов при университетах», согласно которому все высшие учебные заведения страны должны были не позднее 1 ноября 1919 г. открыть рабочие факультеты.

   Создание рабфаков стало еще одним шагом к революционному слому старой системы высшего образования. С помощью рабфаков партия ускорила процесс изменения классового состава студенчества, началась пролетаризации высшей школы. А.В. Луначарский назвал рабфаки «пожарными лестницами», по которым пролетарская молодежь проникала в вузы, и считал, что именно они должны создать благоприятные условия для полной ликвидации старых принципов функционирования высшей школы.

   С начала 1920-х годов при университетах складывается сеть научно-исследовательских институтов, притом не только гуманитарных, — и поначалу власти тем охотнее поощряют их создание, что надеются тем самым оторвать буржуазных и оппозиционных профессоров от прямой связи со студенческой массой. Помимо собственно научной работы, одной из функций этих институтов постепенно становится обеспечение преемственности, воспитание научных кадров в условиях отмены прежней системы академических степеней и званий. [9 стр. 193-196]

   В  феврале 1921 г. все вузы РСФСР  были переданы в ведение Главпрофобра – Главного комитета профессионально-технического образования Наркомпроса. Укреплялись позиции РКП(б) в высших учебных заведениях, практически во всех университетах и институтах были созданы партийные ячейки. В начале 1921 г. комиссия Наркомпроса под руководством О.Ю. Шмидта разработала новое «Положение об управлении высшими учебными заведениями РСФСР». В марте 1921 г. оно было принято на заседании коллегии Наркомпроса. Положение полностью ликвидировало автономию высшей школы и создавало новую систему управления вузами. Высшим органом университета становилось правление, которое назначалось Главпрофобром. Председателем правления являлся ректор, в него обязательно входил представитель студентов. Правление созывало Совет университета, в котором наряду с профессорами теперь были представители общественных организаций и органов управления образованием. Подобная система управления создавалась и на факультетах. Новое Положение стало поводом для обострения ситуации в некоторых вузах. Профессора и преподаватели были в большинстве своем недовольны нищенским положением, бедностью самих вузов, голодом, холодом, эпидемиями. Ректор Саратовского университета В.Д. Зернов в своих дневниках писал об участии профессоров в земляных работах и заготовке дров для университета, о реквизиции недвижимости и выселении из квартир, появлении «агентов», которые вели слежку даже за ректором.

    В годы гражданской войны это все терпели, но после ее окончания стало ясно, что советская власть озабочена одним: укреплением своих позиций в высшей школе. У профессоров, занимавших выжидательную позицию или находившихся в оппозиции, предпринятые меры вызвали всплеск открытого возмущения. Наиболее серьезные выступления были в Москве и Казани.

   14 апреля 1921 г. вопрос о вузовской политике рассматривался на заседании Политбюро ЦК РКП(б). Большое внимание данной проблеме в это время уделял В.И. Ленин, который считал, что действовать надо осторожно, но по существу. Была создана специальная комиссия Наркомпроса под руководством заместителя наркома просвещения М.Н. Покровского для переработки положения о высшей школе, проект которого был принят летом 1921 г. на Всероссийской конференции высших учебных заведений. Произошло это во многом благодаря составу делегатов конференции: среди участников практически половина была членами партии, много было коммунистически настроенных студентов. После конференции проект положения еще был переработан и в сентябре того же года вступил в силу как декрет Совнаркома, а 3 июля 1922 г. вышло «Положение о высших учебных заведениях». В 1923-1924 учебном году все вузы страны перешли на работу в соответствии с принятым «Положением о высшей школе РСФСР», которое фактически являлось уставом высшей школы и действовало до 1930 г. Положение стало тем законом, на основе которого коммунистическая партия и советское государство осуществляло всестороннее руководство вузами в эти годы. В 1922-1923 учебном году новая система управления была введена практически во всех вузах РСФСР. Во многом этому способствовали хозяйственные и политические успехи советской власти на пути осуществления новой экономической политики.

   В 1922-1923 учебном году была проведена реструктуризация факультетов практически во всех вузах страны, прежде всего это затронуло историко-филологические факультеты в старых университетах и педагогических институтах. В июне 1921 г. был закрыт историко-филологический факультет Казанского университета, а в августе был закрыт и ФОН. Часть преподавателей была переведена во вновь созданный Восточный педагогический институт, другие были вынуждены переквалифицироваться и приспосабливаться к новым условиям. Из Казани в другие города уехали М.В. Нечкина, С.А. Пионтковский, А.Р. Лурия, С.Е Малов. Целью данных преобразований было вывести из университета представителей дореволюционной гуманитарной науки. По инициативе Наркомпроса на основе Казанского университета стали создаваться новые учебные заведения, в самом университете количество факультетов стало сокращаться. В составе университета с 1922 г. по 1928 г. оставались только физико-математический и медицинский факультеты, но и физмат в 1924 г. пережил угрозу закрытия, что привело бы к ликвидации самого университета. 

   В каждом городе, где существовал какой-либо вуз, были созданы (в соответствии с принятым в 1921 г. первым уставом советского вуза) совещания с отдельными членами партии из руководящих органов учебных заведений и совещания при агитационно-пропагандистких отделах партийных и комсомольских комитетов всех уровней. Они обеспечивали проведение партийного руководства на местах, превращая вузы в типичные советские учреждения без какого-либо намека на былую автономию и самостоятельность. Один раз в три месяца все ректоры высших учебных заведений собирались в Москве на ректорские совещания, где обсуждались текущие вопросы и перспективы развития высшей школы в целом и отдельных вузов. В апреле 1922 г. ЦК РКП(б) провел Всероссийскую конференцию коммунистических ячеек вузов, в июне того же года оргбюро ЦК РКП(б) утвердило «Положение об организации пролетарского студенчества». В вузах большую роль в решении практически всех вопросов начинает играть организованное пролетарское студенчество. Представители студенчества входили в состав правлений высших учебных заведений и предметных комиссий. К сожалению, значительная часть студенчества была настроена очень агрессивно и враждебно по отношению к представителям профессорско-преподавательского состава, считая их реакционно - настроенными, не способными перестроить учебный процесс в соответствии с пролетарской идеологией. Некоторые представители студенческих организаций даже предлагали целиком заменить старую профессуру новыми людьми. [6]

   Но руководство Наркомпроса, многие ректора вузов пытались разъяснить студенчеству ошибочность подобных взглядов. В 1922-1923 гг. при ЦК РКП(б) было организовано Центральное бюро коммунистического студенчества, на местах стали создаваться его общегородские объединения. Летом 1923 г. при ВЦСПС было учреждено Центральное бюро пролетарского студенчества, которое просуществовало до 1934 г. и руководило объединением беспартийного студенчества в профсекции. Пролетстуд фактически возглавил проведение в жизнь политики Наркомпроса в высшей школе и стал важным политическим инструментом в руках партии. В диссертации отмечается, что в 1925-1926 гг. наметились серьезные перемены во внутренней политике партии, а соответственно и в ее позиции по отношению к вузам и студенчеству. Уже сложились основные формы и методы руководства высшей школой, но вопрос о том, какой все-таки должна быть советская высшая школа, каковы основные принципы ее деятельности, цель и задачи в деле подготовки специалистов, оставался открытым. Закрепление за советской властью командных высот в системе высшего образования стало важнейшей предпосылкой для формирования единой по всей России системы подготовки квалифицированных и преданных власти специалистов.

    Часть таких научно-исследовательских институтов с 1924 года были объединены в Российскую ассоциацию научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН). В политико-научном смысле эта ассоциация занимала промежуточное положение между традиционными учреждениями Академии наук (Пушкинским Домом, Археографической комиссией и т.д.) и Коммунистической академией, в плане академического воспроизводства она была параллельна системе институтов красной профессуры. Так, в московском Институте истории, созданном при факультете общественных наук МГУ и также вошедшем в систему РАНИОН, под началом академика Д.М. Петрушевского работали, в частности, молодые аспиранты А.И. Неусыхин, Б.Ф. Поршнев, более опытные Е.А. Косминский, С.Д. Сказкин и другие, составившие “костяк” будущей советской медиевистики. Именно институты системы РАНИОН, включая Институт истории искусств в Ленинграде, где преподавали литературоведы-формалисты (Ю.Н. Тынянов, Б.М. Эйхенбаум, В.М. Жирмунский), стали “рассадником” советского ученого корпуса гуманитариев 1930—1970-х годов; в то время как выпускники ИКП — Г.Ф. Александров, М.А. Суслов, Б.Н. Пономарёв и др. — пополняли состав высших идеологических кадров партийного руководства.  В этих институтах, где были сосредоточены высококвалифицированные силы прежней высшей школы (а именно она переживала в 1920-е годы время бурной реорганизации, включая образование и закрытие факультетов общественных наук в 1921—1925 годах, перекройку учебных планов, методов преподавания и т.д.), осуществлялась передача опыта и знания новым поколениям гуманитариев. Притом эти профессиональные навыки еще очень умозрительно и приблизительно должны были подводиться под марксистский канон — в отличие от 1930-х годов это делалось пока произвольно и с большими вариациями. Недостаток марксистских кадров в институтах РАНИОН был с лихвой компенсирован подбором состава полновластного президиума ассоциации (отвечавшего и за классовый подход при приеме аспирантов), почти целиком состоявшего из бывших околоуниверситетских гуманитариев 1900— 1910-х годов, близких социал-демократии с дореволюционных времен: искусствоведа Ф.М. Фриче, историка социализма В.П. Волгина и т.д. во главе с тем же М.Н. Покровским.