Хронология и периодизация холодной войны

     По  общему убеждению большинства историков  именно ввод советских войск в Афганистан резко изменил отношение стран Запада к СССР. Многие прежние договоренности остались на бумаге. Московская Олимпиада-80 проходила в обстановке бойкота со стороны большинства капиталистических стран[44;287].

     И. Г. Павловский (генерал армии, Герой  Советского Союза), к концу ноября 1979 года в составе комиссии посетил  Афганистан, после этого он говорил: «У меня, как и у всей нашей  комиссии, у посла СССР в Афганистане  А. М. Пузанова, главного военного советника  Л. Н. Горелова и Заплатина сложилось  твердое мнение о невозможности  рекомендовать нашему правительству  удовлетворить просьбу Х. Амина  о направлении в Афганистан советских  регулярных дивизий, даже только двух-трех дивизий, при их дислокации в Кабуле с ограниченной целью защиты правительственных  учреждений».

     Виновным  в ситуации сложившейся после  ввода войск в Афганистан Павловский считает генерального секретаря  ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.  Он полагал, что здесь сыграли  роль два фактора. Во-первых, Брежнев  в ту пору уже не был способен правильно оценивать как внутренние, так и международные дела. И, во-вторых, на него чрезвычайно негативно повлиял тот факт, что он только недавно встречался с Тараки, беседовал с ним, обещал ему всякую помощь, а Х. Амин уничтожил его ставленника. Убийство Тараки сыграло роль последнего повода, заставившего Брежнева поверить в необходимость ввода наших войск в Афганистан и устранения Амина.

     Дж. Боффа, исследуя данный период, говорил  о том, что к началу 80-х гг. советская  внешняя политика вступила в полосу кризиса не меньшего масштаба, чем  во внутренней политике. Впрочем, кризис внешней политики и был отражением кризиса политики внутренней. Обусловлен он был двумя главными обстоятельствами. Первое заключалось в том образе, в каком СССР являл себя миру. С одной стороны, Советский Союз именовался сверхдержавой. Однако такое  определение, считает исследователь, относилось почти исключительно  к его военному могуществу – это  была пугающая сила, способная внушать  страх и подозрения. Однако мощная в одном отношении держава  оказалась уязвимой во всех остальных, следовательно, внутренне слабой, подверженной самым разным ударам и воздействиям. И у зарубежных собеседников СССР не было ни каких намерений щадить его и упускать подобные возможности.

     Второе  обстоятельство состояло в том, что  благотворные результаты «разрядки» вскоре развеялись. Отношения с Соединенными Штатами вновь стали очень  сложными. У Москвы оставалось все  меньше друзей в мире, поскольку  вторжение в Афганистан вызвало  недовольство даже у так называемых неприсоединившихся стран. Начавшееся при столь благоприятных международных  перспективах правление Брежнева завершалось  с таким тяжким пассивом, какого не знало ни одно их предыдущих правительств[6;553-554].

     Из  выше сказанного можно сделать вывод, что события, происходившие в  конце 70-х начале 80-х гг., ознаменовали новый период «холодной войны», который  предполагал новое обострение отношений  между СССР и США. Ученые выделяют несколько причин напряженности: размещение в Европе советских и американских ракет средней дальности и советское вторжение в Афганистан. Причем датируется начало этого периода именно 1979 годом.

     Достаточно  противоречивы мнения ученых о том, что послужило новому разгару  напряженности, но приоритет отдается личности Л. И. Брежнева, который на тот период был уже старым человеком, и вряд ли мог самостоятельно принимать  решения на государственном уровне.

     В целом результаты брежневского периода  также противоречивы. Действительно, достигнут паритет в военной  мощи - если Хрущёв во многом блефовал, то на закате брежневского периода  количество боеголовок и носителей  исчислялось тысячами. Заключены  Договоры ОСВ-1 и ОСВ-2. Состоялось подписание Хельсинкского акта по безопасности и сотрудничеству в Европе. СССР замирился с Китаем. Северный Вьетнам  при поддержке СССР нанес сокрушительное поражение США. Кубинцы активно  утверждали социализм в Африке. Однако Советский Союз потерял свои позиции  в Египте, увяз в Афганистане, а  в Польше начались уже неконтролируемые политические процессы. Резко ослабились позиции европейских компартий. В общем, можно сказать, что на внешнеполитическом направлении под  руководством. Брежнева (при всей сложности  геополитической ситуации) СССР продолжал  обеспечивать динамичное равновесие во всем мире.

     ГЛАВА 4. РАСПАД СССР И ОКОНЧАНИЕ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ». 

     4.1. ФАКТОР М. С. ГОРБАЧЕВА В  ОКОНЧАНИИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ». 

     Роль  М. С. Горбачева в окончании «холодной  войны» большинством историков оценивается  неоднозначно. Ученые до сих пор  не могут прийти к единому мнению по вопросу о том кому отдать приоритетную роль в окончании сорокалетней конфронтации: Р. Рейгану или М. С. Горбачеву.

     Рональд Рейган превозносился многими за окончание холодной войны, освобождение Восточной Европы и развал Советского Союза. Маргарет Тэтчер, Джо Либерман, Джон МакКейн, Чарльз Краутхаммер и  другие известные и уважаемые  люди, характеризуя его, давали разные вариации заголовка, появившегося в  свое  на обложке лондонского журнала «The Economist» – «Человек, победивший коммунизм» («The Man Who Beat Communism»).  
На самом деле, как пишет в своей книге «Рейган и Горбачев» (Reagan and Gorbachev. How the Cold War Ended) Джек Ф. Мэтлок-мл., все было «не так просто». И он знает, о чем говорит. Ветеран дипломатической службы и авторитетный эксперт по Советскому Союзу, он достиг вершины своей карьеры при Рейгане, сначала работая в Белом Доме старшим координатором политики по отношению к СССР, а затем послом в Москве. Как в названии своей книги мемуаров, так и в самом повествовании он отводит Михаилу Горбачеву место рядом с Рейганом[39].

     Главный вывод исследователя Леффлера, что  «именно Горбачев окончил «холодную  войну»», базируясь на комплексном  анализе происходивших в 1985 – 1990 гг. изменений в идеологических установках советского лидера и его конкретных внешнеполитических инициатив и  акций на международной арене. Однако в этом синтезе решающее значение Леффлер придает «новому политическому  мышлению» Горбачева, что сближает его с теми исследователями, которые полагают, сто «новое политическое мышление» советского лидера явилось одним из решающих факторов в окончании «холодной войны»[17;125].

     Американский  политолог Арчи Браун, считает, что  Горбачев «сделал больше, чем кто  либо другой, для окончания «холодной  войны» между Востоком и Западом»[18].

     Разделяя  точку зрения исследователей, которые  отводят важное место роли «нового  политического мышления» Горбачева  в окончании конфронтации, исследователь  Зубок подчеркивает, что последний  советский лидер слишком опирался на идеи. По мнению автора, «значимость  имели не идеи сами по себе, а то, как историческая личность их воспринимала и делала своими собственными». Горбачев заменил «революционно-имперскую» парадигму мессианской концепции  «нового мышления», которая пренебрегала «национальными интересами» СССР ради горбачевской идеи построения глобального  мира на основе сотрудничества и отказа от применения силы. Зубок делает особый акцент на отрицательном отношении  Горбачева к использованию силы, поскольку полагает, что более  широкая возможность силового вмешательства  в урегулировании кризисной внутриполитической ситуации с конца 1980-х гг. могла  бы предотвратить распад СССР. В  целом Зубок, критически оценивая «новое политическое мышление», заключает, что  оно превратилось для Горбачева  в самоцель и сопровождалось рядом  политических ошибок. Однако историк  признает, что, несмотря на изъяны «нового  политического мышления», оно вело к окончанию «холодной войны»[17;128].

     При всем этом Зубок пишет, что в начале своего правления Горбачев говорил  на Политбюро о том, что администрация  Рейгана понимает только язык силы. Подразумевалось, что курс СССР будет  нацелен на поддерживание стратегического  равновесия между двумя сверхдержавами. В доказательство автор говорит  о том, что до прихода к власти Горбачева бюджетные расходы  на оборону были заморожены на уровне, на котором они находились в годы разрядки 1970-х гг. в 1985 г. Горбачев санкционировал в пятилетнем плане рост военных расходов.

     Дмитрий Волкогонов отмечал, что Горбачев –  парадоксальная личность, «человек большого ума, но слабого характера». По словам автора, «интеллект, чувства, воля Горбачева  наложили неизгладимый отпечаток на процесс мучительных перемен» Из личностного парадокса проистекал парадокс социально-исторический: Горбачев запустил механизм радикальных реформ случайно, желая обновления социализма. В результате убежденный ленинец  привел к гибели ленинскую систему.

     Г. Х. Шахназаров пишет о том, что  перестройка Горбачева была «реформацией», и намекает тем самым, что Горбачев был больше, чем политиком, он был  проповедником, который пытался  привести свое окружение, партию, всю  страну от обанкротившейся системы, от милитаризма и систематической  нищеты к новому обществу, построенному на уважении к человеческим правам и достоинству. Даже сегодня, замечает Д.Е. Фурман, «когда читаешь мемуары  Горбачева, все время ловишь себя на мысли, что в его рассуждениях есть что-то наивное»[18].

     Л.Шевцова  презентовала собственное видение  исторической миссии М.Горбачева: «Прорыв Горбачева по сути является выходом за пределы русско-советской парадигмы цивилизации, которая всегда основывалась на территориальной экспансии, мессианизме, а когда нельзя было расширяться территориально, то на самоизоляции. Это была цивилизация, которая консолидировалась за счет постоянного поиска внешнего и внутреннего врага, за счет военного патриотизма. Как Горбачев совершил этот прорыв? Завершив «холодную войну», начав диалог с США, предоставив свободу Восточной и Центральной Европе, дав карт-бланш объединению Германии, он фактически ликвидировал возможность для существования русской цивилизационной модели как альтернативы либеральной демократии. Он осуществил то, что американский философ Френсис Фукуяма назвал «концом истории», имея в виду крах всех других цивилизационных сценариев и победу одного - либерализма. Именно Горбачев является отцом конца истории и разрушителем многовековой цивилизации, которая так долго пыталась бросить вызов Европе. Одновременно он является и отцом глобализации, при которой девальвируются такие понятия, как суверенитет, территориальная целостность, военная сила. Это неизбежно будет конец России как мировой державы в классическом смысле, как военизированного сверхгосударства, произвольно устанавливающего свои правила для остальных мировых игроков»[26].

     Американский  дипломат Пол Демакис в статье газете «The Boston Globe»(США), писал о том, что вклад Рейгана в прекращение «холодной войны» был не менее важен. Переговоры (а не военное противостояние) - вот что составляло основу его стратегии взаимодействия с Советами, и Рейган неуклонно следовал этому курсу на протяжении всего своего президентского правления. Даже развернутая им военная гонка на самом деле предпринималась с целью простимулировать Советы начать переговоры о существенном сокращении вооружений, чтобы нивелировать или хотя бы сократить перевес, наметившийся в определённых категориях вооружений. Когда Горбачёв первым среди советских лидеров начал разговаривать с Рейганом напрямую, Рейган отказался от своей боевой риторики и от слов об «империи зла», обратившись к Горбачёву с уважением[52].

     Можно сделать вывод, о том, что ученые считают М. С. Горбачева основоположником начала конца «холодной войны». Фактор личности советского лидера сыграл большую  роль в окончании многолетнего противостояния. Хотя не остается в тени и американский президент Р. Рейган. Но, все же, исследователи  придают главенствующее значение именно М. С. Горбачеву и его «новому  политическому мышлению», как причинам, по которым «холодная война» закончилась.  
 
 

2. КОНЕЦ «ХОЛОДНОЙ  ВОЙНЫ».

     Наиболее  четкая методология анализа мировой  политики разработана в рамках так  называемой «школы реализма». Начиная  с 1991 года именно эта школа подверглась  наибольшей критике за то, что ее теоретики оказались неспособны предвидеть и предсказать мирное окончание холодной войны. Представителям этой школы пришлось уточнять свои подходы. Ряд из них в недавних публикациях заключили, что с  середины 1980-х годов соотношение  сил в мире в целом сдвинулось в пользу Соединенных Штатов и  Запада. У Советского Союза, по их мнению, не оставалось иной альтернативы кроме  отступления, отказа от глобальных имперских  притязаний и поиска соглашения с  Западом. Именно осознание этого  сдвига в балансе сил советскими руководителями и привело, по мнению аналитиков, к прекращению «холодной войны»[18].

     Второе  распространенное объяснение окончания  холодной войны строится на тезисе о кризисе советской системы  и неизбежности краха Советского Союза. Сталинская модель мобилизации  работала, прежде всего, как модель автаркии, способная выстоять в условиях длительной войны, построенная на принуждении и административной дисциплине, неуязвимая для внешних факторов. Отставание СССР от Запада в области новейших технологий ускорилось в 1970-е годы и стало катастрофичным в первой половине 1980-х годов. Но к середине 1980-х г. стало ясно, что советская экономика, за исключением отдельных военно-промышленных ее компонентов, не абсорбирует новую технологию механически. Требовалась перекладка всей научно-технической политики, создание новых механизмов и стимулов для усваивания компьютерной и иных технологий.

     Третье  общеизвестное объяснение окончания  холодной войны указывает на сдвиг  в идеологии советского руководства  – как продукт длительной эрозии коммунистической идеологии и выхода на поверхность подспудно зревшего «нового мышления». Некоторые исследователи  считают, что «новое мышление» было в основном доморощенным продуктом, результатом осмысления советского опыта интеллектуалами и просвещенными аппаратчиками. Другие полагают, что Горбачев впитал в себя «новое мышления» из внешних источников. А. Браун, например, считает, что «новое мышление» является главным фактором в изменении советского поведения и по значению превышает другие, «структурные» факторы. Идеи и идеологические увлечения играли слишком большую роль в поведении советского руководства на последнем этапе «холодной войны». До такой степени, что они заместили собой реальные краткосрочные интересы в ходе переговоров с Западом[18].