Курс лекций по "Истории мировой культуры"

Китайский взгляд на соотношение  жизни и смерти выразил Конфуций, отвечая на вопрос о смерти: «Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?» А на вопрос: «Как служить духам и душам умерших?» - он отвечал: «Не научившись служить людям, можно ли служить духам?»

Китайцы старались не задумываться о потусторонних вещах и ограничивались двумя принципами: «бояться воли Неба» и «почитать духов и души умерших, но держаться от них подальше». Особенности национального характера определили стержневую линию развития китайской культуры: она не религиозна. В роли мифологических существ выступают люди, которые создают сельскохозяйственные культуры, ремесла, язык и все остальное, чем пользуется человек. Речь идет о культурных героях, которые ввиду отсутствия в Китае пантеона богов и выполняли роль главных творцов. Надо сказать, что в Китае они создали много такого, до чего другие народы додумались гораздо позже. Представление о культурных героях получило осо5ое развитие в Китае. Китайская культура может служить хорошим подтверждением концепции Эвгемера (кон. IV - нач. l1I в. до н. э.), в соответствии с которой истоки мифов следует искать в действительной истории и что мифологические боги и полубоги были -реальными человеческими существами. ,

В китайской культуре, совсем не религиозной, существует почитание  предков с целью умилостивить их и тем самым обезопасить живущих от их возможного вредного воздействия. Дж.Фрэзер полагал, что страх перед мертвыми вызывается страхом перед смертью, хотя данная культура и нерелигиозна.

Среди натурфилософских представлений  Древнего Китая следует отметить учение о пяти стихиях: воде, огне, земле, дереве и металле. «Вода увлажняется и течет вниз, огонь горит и поднимается вверх, дерево сгибается и выпрямляется, металл подчиняется [внешнему воздействию] и изменяется, земля принимает посев и дает урожай».

Пять стихий соотносятся с пятью вкусовыми ощущениями. «То, что увлажняется и течет вниз, создает соленое; то, что горит и поднимается вверх, создает горькое; то, что сгибается и выпрямляется, создает кислое; то, что подчиняется [внешнему воздействию] и изменяется, создает острое; то, что принимает посев и дает урожай, создает сладкое».

Не удивительно, что  важной чертой китайской культуры является ее диалектичность. Если мы ориентированы на реальную жизнь, в которой «2все течет и все изменяется», переходя из одно го состояния в свою противоположность, и не рассматриваем само бытие как нечто единое, то это неизбежно приводит к диалектике как способу изучения действительности.

В древнейшей «Книге перемен» большое место занимают рассуждения о двух противоположных началах, взаимодёйствие которых обусловливает появление вещей, смену явлений природы и т. д. Это ян и инь, соответственно светлое и темное, твердое и мягкое, мужское и женское.

В «Толкования» к «Книге перемен» образование мирозданья объясняется так. Первоначально существовал хаос. Борьба противоположностей внутри него привела к становлению неба и земли. В результате их взаимодействия сформировались четыре сезона года, а установившееся между ними единство привело к возникновению ветра, грома, воды, огня, гор и болот. Небо, земля, ветер, гром, огонь, горы, болота, а также человеческое общество образовали восемь триграмм.

Становление мира описано  диалектически. «Перед началом перемен  существовал Великий Предел, который  породил два начала [темное и светлое], два начала породили четыре символа [че тыре черты, символизирующие стихии металла, дереsа, воды и огня], четыре символа породили восемь триграмм» (Чжоу-и, гл. 7). Поскольку «твердое и мягкое взаимно трутся друг о друга, а восемь триграмм взаимно подавляют друг друга», происходят бесконечные изменения.

А. Радклиф-Браун выводит китайскую диалектику из дуально-родовой организации древнего общества. Китайская диалектика была не разрушительной, а созидательной, поэтому в ней большое значение имели понятия гармонии и «золотой середины» («держать в руках две крайности, но использовать для народа лежащую между ними середину»).

О гармонии применительно к человеку сказано так. «Когда не проявляют удовольствия, гнева, печали и радости, это называется [состоянием] середины. Когда их проявляют в надлежащей степени, это называется [состоянием] гармонии. Середина является наиважнейшей основой [действий] людей и Поднебесной; гармония - это путь, которому должны следовать [люди] в Поднебесной. Когда удается достигнуть [состояния] середины и гармонии, в природе устанавливается порядок и все сущее расцветает».

Китайской мысли была присуща  черта, которая роднит ее с индийской - стремление к постоянству. Постоянство китайцы хотели обрести на земле, а не по ту сторону жизни. Отсюда значительная роль, которая отводится ритуалу (знаменитые китайские церемонии) и чувству долга. Чтобы достичь согласия и устойчивости в быстро текущем мире, китайцы нашли способ, аналогичный медитации индийцев, но вполне земной. С его помощью текучее становится неподвижным. «Ритуал - высшая мера поведения людей, как безмен - высшая мера веса», - писал Сюнь-изы.

Теперь становится понятно, почему Будда отказался от жертвоприношения, а Конфуций нет. Индийцы искали постоянство и истину в ином мире, а китайцы - в этом. Цель китайской философии не изменение прогресса, а благоденствие как результат постоянства, охраняемого ритуалом и долгом. Отсюда традиционное миролюбие китайцев, которое сродни миролюбию индийцев. Стремление к устойчивости как повторению прошлого - общая черта китайского понимания времени. Будущее имеет религиозное оправдание, поскольку оно способно точно воспроизводить прошедшее. Однако чувственное бытие текуче, поэтому возникает проблема обеспечения гармонии начал, являющейся источником развития. Все существующее, стало быть, - результат гармонии между ян и инь. Связь между двумя началами порождает гармонию, а затем рождается все сущее.

Стремление к постоянству связано у китайцев еще и с тем. что они так же, как и индийцы, признают неизменное более истинным. Для самой возможности познания необходим покой - здесь китайская мысль повторяет индийскую. Сердце выступает органом познания, а сердечный покой дает возможность постичь истину.

ТРИ МЫСЛИТЕЛЯ КИТАЯ.

Три величайших мыслителя Древнего Китая, достойные наибольшего внимания, - покрытый ореолом таинственности Лао-цзы, всеми почитаемый Конфуций и мало кому ныне известный Мо-цзы, который, тем не менее, за четыре с лишним века до Рождества Христова сформулировал концепцию всеобщей любви.

Познакомиться со взглядами  этих мыслителей довольно просто. Имеются три текста прямо связанные с их именами: это – «Дао дэ цзин», «Лунь юй» и «Мо-цзы». Заметим, правда, что авторы время написания «Дао дэ цзина» не совсем ясны; основное произведение Конфуция представляет собой записи его учеников; трактат «Мо-цзы» также, скорее всего, написан последователями философа, хотя это единственный связный текст с внутренней логикой в пределах глав, а не просто сборник афоризмов.

Сведений о жизни Лао-цзы (VI - V вв. до н. э.) очень мало, но известно, что он был хранителем императорского архива Чжоуского двора - величайшего книгохранилища Древнего Китая. Лао-цзы - прозвище, означающее «старый учитель». Учение этого мыслителя основано на философской категории дао, которое очень неоднозначно - это и «главное над множеством вещей», и «матерь земли и неба», и «первооснова мира», и «корень», и «путь». Постичь сущность этого понятия очень нелегко, потому что мы не имеем возможности, как в других культурах, опереться на какие - либо мифологические образы, - дао столь же неопределенно у Лао-цзы, как понятие Неба во всей китайской культуре.

Дао входит в предметы, делая их истинными и объединяя  их в единое целое. Дао - источник всех вещей и основа функционирования бытия. Дао определяется как «корень». Корень находится под землей, его не видно, но он первичен по отношению к растению. Так же первично и невидимое дао, из которого продуцируется весь мир. Знакомство с индийской культурой наводит на мысль, что дао близко к понятиям Единое, нирвана и еще одному буддистскому термину «пустота». «Дао пусто, но в применении неисчерпаемо». Если провести аналогию с западной философией, то дао близко к понятию небытия («В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии»). В отличие от понятия нирваны почитание дао не обязывает объявить чувственный мир иллюзией, китайцы для этого слишком практичны и менее метафизичны, но видимый мир как бы второстепенен.

Лао-цзы исходя из главенства дао, думает не об уходе из мира, а о том, какие из этого проистекают следствия для жизни. В этом смысле дао понимается как естественный закон развития nрироды. Основное значение иероглифа дао – «дорога, по которой ходят люди». Лао-цзы преимущественно метафизик, но его главное понятие вполне реально. Дао - путь, по которому идут люди в этой жизни, а не только нечто вне ее. Человек, не знающий пути, обречен на блуждание.

В то же время дао можно  интерпретировать и как энергию (вечным источником жизненной энергии называет дао современный исследователь Чень Чупинь), и как пространство («одиноко стоит, но не меняется, ходит повсюду, но не устает»).

Дао можно трактовать и  как единство с природой через  подчиненность одинаковым законам. В этом значении дао созвучно понятию «риты» в индийской культуре. Коль скоро есть этот всеобщий закон, нет необходимости в каком-либо моральном законе: как естественном законе кармы, так и в искусственном законе человеческого общежития.

Дао каждый ищет в себе. «Кто знает самого себя, тот сможет выяснить [сущность вещей], а кто знает людей, тот способен вершить дела». Сравни с античным «познай самого себя». Чтобы познать дао, надо освободиться от собственных страстей. Познавший дао достигает «естественного равновесия», потому что все противоположности приводят к гармонии.

Дао ничего не желает и  ни к чему не стремится. Так же должны поступать и люди. Все естественное происходит само собой, без особых усилий личности. Естественному ходу противостоит искусственная деятельность человека, преследующего эгоистические, корыстные цели. Такая деятельность предосудительна, поэтому основным принципом Лао-цзы выступает недеяние (увэй). Здесь опять диалектика. Увэй не есть пассивность, а скорее непротивление естественному ходу событий и деятельность в соответствии с ним. Действуйте, говорит Лао-цзы, но помните, что нарушение естественного закона приводит к противоположному результату.

Увэй - это отказ от деятельности, вступающей в противоречие с естественными законами и стало быть требующей борьбы. Такое понимание приближается к принципу ахимсы и христианскому «не противься злому», но по иным основаниям, поскольку естественный закон побеждает сам собой.

Недеяние столь же важно, как деяние. Недаром библейские заповеди излагаются в форме ограничений - не убий, не укради и т. д. Надо знать, что делать и чего делать нельзя. Это и есть знание дао

В применении к правителю, а китайские мыслители всегда давали им советы, это звучит так: «Кто служит главе народа посредством дао, не покоряет другие страны при помощи войск, ибо это может обратиться против него». Война, с точки зрения китайцев, - нарушение дао.

В соответствии с представлением о благости Неба и естественного закона следование дао добродетельно. Добродетель (дэ ) есть проявление дао.

Доверчивость, доброта  и забота о народе отличают мудро  го, следующего путем дао. Единство дао и дэ, знания и добродетели приводят Лао-цзы к выводу: «Только настоящий человек обладает истинным знанием».

Лао-цзы считается основателем  даосизма - направления китайской культуры, дошедшего до наших дней. На близость даосизма к нарождающемуся новому пониманию природы указывают экологи. Лао-цзы советует приспособляться к естественным циклам, подчеркивает самодвижение в природе и важность равновесия.

Конфуций (ок. 551- 479 гг. до н. э.), отдавая цань Небу, как творцу всех вещей, и призывая беспрекословно следовать судьбе, главное внимание уделил все-таки сознательному конструированию необходимых для нормального функционирования общества социальных связей.

Родился «учитель Кун» в бедной семье, рано остался сиротой и познал нужду, хотя по преданию происходил из царского рода. О занимал невысокие должности в царстве Лу, путешествовал, а вернувшись на родину, жил в окружении многочисленных учеников, Основное произведение Конфуция «Лунь юй» («Беседы и высказывания»), записанные его учениками, пользовалось на протяжении всей последующей истории Китая (вплоть до 1913 г. ) таким влиянием, что его заставляли заучивать наизусть в школах. Начинается оно фразой, почти дословно совпадающей с хорошо нам известной: «Учиться и время от времени повторять выученное».

Конфуций, как и Лао-цзы, жил в трудный для китайского общества период перехода от одной формации - рабовладельческой к другой - феодальной, когда особенно важно было не допустить крушения социальных устоев. Подходы Конфуция и Лао-цзг. были разными, но цели одинаковыми.

Примат нравственности, проповедуемый Конфуцием, отражал стремление китайского духа к устойчивости, спокойствии и миру. Учение Конфуция - как сделать счастливым государство через нравственное совершенствование прежде всего высших слоев общества, а затем всех остальных.

Нравственный образец для Конфуция - благородный муж преданный, искренний, верный, справедливый

Главная характеристика благородного мужа - человеколюбие. «Тот, кто способен проявлять в Поднебесной пять качеств является человеколюбивым... Почтительность, обходительность, правдивость, сметливость, доброта. Если человек почтителен, то его не презирают. Если человек обходителен, то его поддерживают. Если человек правдив, то ему доверяют. Если человек сметлив, он добивается успеха. Если человек добр, он может использовать других». Слово «использовать» следует понимать не в привычном сугубо утилитарном смысле. Здесь чувствуется китайская практичность, поскольку имеется в виду предоставление человеку достойной его работы.

Человеколюбие проявляется в первую очередь в отношениях между отцом и детьми, братьями, друзьями, государями и чиновниками, а затем и между всеми людьми. Государство, по Конфуцию, должно напоминать большую семью, где правитель, как отец, заботится о подданных, подданные почитают его и любят друг друга, как братья. Конфуций уподоблял государство живому организму.