Курс лекций по "Истории мировой культуры"

Основателем ренессансной культуры по праву называют и Петрарку, известного миру своими сонетами. Его поэзия тоже отчасти находится в рамках куртуазной лирики средневековья. Но он решительно порывает с традиционным взглядом средневековых поэтов на человеческие чувства, в которых у поэта явно преобладает личностное начало.

Новые пути развитие живописи намечаются в творчестве Джотто. Основным жанром живописи мастера является фреска. В своих работах Джотто обращается к сюжетам христианской тематики, но живописец отказывается от средневековой условности в их изображении, обращается к реализму и правдоподобию. За Джотто признается утверждение живописи как самостоятельного вида искусства, самоценного и равноправного с его другими видами. Не смотря на то, что в искусстве раннего Возрождения по – прежнему широко используются библейские сюжеты, трактовка их становится совершенно иной, в ней мало что остается от традиций средневекового понимания. В искусстве Проторенессанса утверждаются новые эстетические и художественные  принципы искусства.

Раннее Возрождение характеризуется  творчеством Брунеллески, Донателло, Мазаччо, Мантенья, Боттичелли.

С конца ХV века в Италии наступает период Высокого Возрождения, в котором искусство достигает своего наивысшего расцвета и подъема. Для Италии это время было необычайно сложным и тяжелым. Стана была раздроблена и беззащитна перед вторжением Франции, Турции, Германии и Испании. Экономическая и политическая жизнь Италии этого времени была чрезвычайно сложной, но искусство именно этого периода отличается художественной зрелостью и совершенством. Искусство Высокого Возрождения создавали Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело, Браманте, Тициан, которых справедливо назвали титанами этой эпохи.

Искусство Высокого Возрождения отличается духом экспериментаторства, движением, действием, жизнью. В творчестве художников Высокого Возрождения закладываются  две важные тенденции, которые определяют все последующее развитие западноевропейской культуры. Одна из них идет от гуманитарного знания – познание мира при помощи интуиции, творческого вдохновения, воображения. Вторая – от научного познания природы. Она покоится на восприятии и наблюдении, на математическом знании. Для нее характерны объективность, строгость и точность, дисциплина ума, анализ, эксперимент, проверка знания опытом.

В искусстве и творчестве мастеров Высокого Возрождения эти две  тенденции взаимодействуют, они  не приходят в столкновение и не противоречат друг другу. В них нет конфликта и противостояния. Например, Леонардо да Винчи рассматривал мышление и рисунок как два способа познания действительности, позволяющих анализировать ее и понимать. На основе этого живописец осуществляет новый синтез, который выступает одновременно творческим процессом, который в одном случае приводит к созданию произведения искусства, в другом – к научному открытию. Леонардо считал, что искусство и наука по своей природе тождественны. У низ общий метод и общие цели, в их основе лежит один и тот же творческий  процесс. Но уже в ХVII веке пути науки и искусства разойдутся и равновесие между ними будет нарушено в пользу науки.

В искусстве итальянского Возрождения  особое место принадлежит Венеции. Сложившаяся здесь школа значительно  отличалась от школ Флоренции, Рима, Милана и Болоньи. Венецианская школа тяготела к радикальным изменениям, довольно легко преодолевала устойчивые традиции прошлого, была открыта обновлению. Венецианская школа выступала неким антиподом традиционным художественным центрам Италии, на школы которых в своем развитии позднее опирался классицизм ХVII века и неоклассицизм последующих эпох. Для Венеции был характерен дух революционных преобразований во всех областях жизни, в искусстве в частности. Венеция – торговый город, находящийся на перекрестке экономических и торговых путей. Она испытывала влияние Северной Германии, Византии и Востока. Венеция была открыта для всего нового. Она стала местом паломничества художников. Экспериментаторство, поиск,  страсть к новаторским тенденциям здесь находили понимание и признание.

Для Венеции близость к морю определила многие черты искусства этого  города. Ему характерны не строгие  геометрические формы, а текучие, подвижные  формы.  Венецианское искусство тяготело не к разуму с его строгими правилами, а к чувству. Поэтому искусство Венеции необыкновенно поэтично. Художники Венеции отдавали предпочтение не форме и рисунку, а цвету, игре света и тени. Им было мало реалистического правдоподобия и достоверности. Они были первыми, кто открыл чистое живописное начало. Венецианские художники первыми показали возможность отделения живописности от формы и предметов, возможность решения проблем живописи с помощью одного цвета, чисто живописными средствами, возможность рассматривать живописное, как самоцель. Среди венецианцев наиболее известными являются Джорджоне, Тициан.

Эпоха Возрождения была, прежде всего, духовным явлением. Она стала поворотным пунктом в эволюции западной культуры и цивилизации. Она обозначила начало новой тенденции в развитии – тенденции от культуры к цивилизации.

 

 

 

Культура  кочевников Евразии

 

По мнению ряда историков, одной  из главных проблем всемирной  истории является предполагаемый конфликт между «цивилизацией» и «варварством». Американский историк У. Джонс пишет: «Зародившись впервые на Дальнем Востоке, цивилизованное общество существовало параллельно с другими, отличавшимися от него социальной организацией и уровнем развития культуры. Эти «другие» общества цивилизованный человек называл «варварскими», а их народы — «варварами». С одной стороны, в ходе дифференциации культуры возникали земледельческие общества, город, техника ирригации, монументальная архитектура и письменность, с другой — существовали общины охотников и пастухов, которые, хотя иногда и соединяли пастушество с элементами земледелия, в целом занимались скотоводством и вели кочевой образ жизни. Скифы и турки на Ближнем Востоке, арии, хунну в Восточной Азии, кельты, германцы и гунны в Европе —- всех их, как конных кочевников, причисляли к «варварам».

Однако, несмотря на то что общепринятым признаком «варварских» обществ являлась их полная или частичная принадлежность к экономике кочевого скотоводства, «варвар», как таковой, был скорее «не исторической реальностью, а мифическим образом» (У. Джонс). Следует считать бессмысленными споры о том, можно ли считать кочевые культуры цивилизациями. Кочевые цивилизации возникали, вбирая в себя порою весьма значительные земельные, экономические и человеческие ресурсы, затем распадались. И снова возникали под действием экономических и исторических законов, а также фактора времени, через призму которого эти законы проявляли свою силу.

В истории человечества наблюдается  взаимодействие, зачастую столкновение между цивилизациями земледельцев и кочевников, когда пересекались два разных вида жестокости — вооруженное насилие кочевников и гражданский эгоизм оседлых. Цивилизация земледельцев — это города, дороги, государственный аппарат, более разнообразное и полноценное питание, крепостные стены, пехота. Цивилизация кочевников — стойбища, тропы, племенная солидарность, невозможность наесться досыта, главным образом белковое питание и животные жиры, бесконечные расстояния, тесное общение с животными, и прежде всего с лошадью. Мирным и относительно процветающим оседлым народам кочевники представляются людьми жестокими, скрытными, бесчеловечными, у них нет веры, они носители мрачных адских культов. В глазах кочевников оседлые безвольны, изнежены, растленны, крайне сластолюбивы, в общем — недостойны тех благ, которыми обладают. Поэтому было бы справедливо, чтобы блага эти перешли в руки более сильного.

Вполне естественно, что на евразийском  континенте, где на севере — непроходимая тайга и негостеприимные пространства ледяного безмолвия, на западе — Римская  империя, на Востоке — Китай, а  на юге — Персия, связующее звено между этими двумя империями, от кочевников пытаются отгородиться римским оборонительным валом и Великой китайской стеной. В пределах этих фортификационных сооружений, в центре этого исторического космоса находится особый мир «варваров» или конных кочевников. Несмотря на кажущуюся монолитность, данный мир переменчив. Он имеет свою экономику, которая кажется «горожанам» почти нищенской, свои исполненные гордости традиции, свою шаманскую культуру, свое причудливое отношение к более рафинированной цивилизации. Она их манит, но в то же время вызывает презрение.

Мир кочевой культуры столь же целен, сбалансирован, по-своему замкнут, как  и любой другой. Он един и многообразен в одно и то же время, о чем свидетельствует  этническая мозаика Великой Степи с ее общими чертами, свойственными всем евразийским кочевникам. Эти черты прослеживаются прежде всего в хозяйстве и быте, основанном на бережном отношении к богатствам природы. В свою очередь это ограничивало прирост населения, ибо стимулировалась детская смертность и межплеменные войны.

Современному европейцу и то и другое кажется дикой жестокостью, но «в ней есть своя логика и строгая  целесообразность» (Л. Гумилев). Ведь в  случае присваивающего хозяйства определенная территория может прокормить определенное количество людей, входящих в геобиоценоз как верхнее, завершающее звено. Чрезмерный прирост населения ведет к истощению природных ресурсов, а попытки расселения — к жестоким войнам, ибо свободных угодий нет. Переселение же в далекие страны с иными природными условиями тем более сложно потому, что скоту трудно, а то и невозможно там адаптироваться. Следовательно, остается только самоограничение прироста населения, а это легче всего делать с новорожденными.

Зимой ребенка бросали в снег, а затем кутали в тулуп: если он оставался жив — вырастал богатырем, Юношей посылали в набег на соседей: убьют — новый вырастет, привезет добычу — станет героем. Девочкам было труднее: уход за ними в детстве был еще хуже, а потом кроме смерти их подстерегала неволя. В силу этого равновесие населения с кормящей природой не нарушалось, боеспособность кочевых племен была высокой. К тому же культурные достижения соседей перенимались с тем отбором, который позволял кочевникам остаться самим собою. Последнее было существенно, ибо рядом со степью находился воинственный Китай. Поскольку численность населения оставалась стабильной, постольку сохранялись природные ресурсы степей. Это «отнюдь не неполноценность народов, будто бы не способных к прогрессу, — подчеркивает Л. Гумилев, —- а оригинальный способ этнического существования, не похожий на привычные нам, но отвечающий потребностям самих кочевников».

Устойчивость взаимоотношений  кочевников с ландшафтами Великой  Степи прослеживается и в духовной сфере. Несмотря на восприимчивость степняков к эстетическим и религиозным канонам соседей, они сохраняли общую демонографию и культ Митры, охранителя клятв, карающего обман и ложь. Его проповедовали в Центральной Азии со-гдийцы — юечжи в IV в. до н. э. Этот культ прослеживается с глубокой древности до XVI в., когда восточная часть Степи была обращена в буддизм, а западная — в ислам. Но и тогда народные верования продолжали существовать.

Все явления культурной жизни (экономической, духовной, этической и др.) кочевников связываются в прочные цепочки, или модели, кочевания. Они обрисованы в книге С. А. Плетневой «Кочевники средневековья», посвященной выявлению общих для всех степных народов закономерностей развития. Первая, модель характеризуется следующими признаками:

1) первая стадия кочевания;

2) нашествие; 

3) военная демократия;

4) рыхлая многоэтничная и многоязыковая  общность;

5) религия — шаманизм и культ  предков; 

6) отсутствие стабильных археологических  памятников.

 

Вторая модель:

1) вторая стадия кочевания (полукочевание):

2) набеги;

3) распад родового строя и  военной демократии, становление  раннеклассового общества;

4) формирование государственных  объединений; 

5) формирование этнической общности  и общего языка;

6) появление первых черт этнографической  культуры;

7) религия — культ вождей и всадников, связанный с космогонией;

8) археологические памятники —  могильники без соседних устойчивых  поселений и следы сезонных  стойбищ (зимников) по берегам  рек.

 

Третья модель:

1) третья стадия кочевания (полуоседлость);

2) войны за политическое господство;

3) феодализм; 

4) государство; 

5) устойчивая этническая общность  с единым языком, превращающаяся  в народ; 

6) развитая культура с письменностью; 

7) торговля;

8) города;

9) принятие мировых религий; 

10) археологические памятники, как у оседлых земледельческих народов.

 

Все эти закономерности свидетельствуют  в пользу тезиса о том, что чистых кочевников в степях практически  никогда не было: кочующим круглогодично  население бывает только в периоды  нашествий. Уже на второй стадии (самой распространенной в степях) оно начинает оседать на землю и заниматься земледелием. Особенно активно это протекает на территориях, расположенных вдали от земледельческих государств, из которых кочевники мирным или военным путем получают продукты земледелия. Переход к оседлости убыстрялся в том случае, если при образовании государства в него входила какая-то часть земледельческого населения.

Однако тогда орда правящего  рода, возможно, из политических соображений  оставалась кочевой, желая тем самым как бы подчеркнуть свою обособленность от рядового податного населения.

На основе закономерной обусловленности  перехода кочевников к оседлости  и земледелию исследователи делают три вывода:

1) кочевнический способ ведения  хозяйства не может существовать оторванно от земледельческого;

2) для кочевнической экономики  необходимы большие земельные  массивы, при невозможности расширить  территорию кочевание начинает  отмирать;