Отражение менталитета в русской смеховой культуре XI-XVII веков

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Дипломная работа

Отражение менталитета в русской смеховой культуре XI-XVII веков

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение

Глава 1. Особенности смеховой культуры Древней  Руси

.1 Историко-культурная заданность  смеховой культуры

.2 Праздничная смеховая культура  Древней Руси

.3 Отношение православной традиции  к смеху

Глава 2. Смеховая культура как источник изучение менталитета

.1 Понятия «менталитет» и «ментальность»  как проявление культуры в  философской литературе

.2 Вопросы взаимосвязи языка и  менталитета

.3 Проявление устойчивых архетипических черт российского менталитета на основе творчества скоморохов

.4 Идеалы и духовный мир человека  на материале древнерусской литературы  в контексте смеховой культуры

Заключение

Список  литературы

 

Введение

 

Темой данной дипломной работы является отражение менталитета в русской смеховой культуре ХI - XVII вв.

Актуальность  исследования.

Многоаспектность  мировой смеховой культуры создают  предпосылки для выявления и  понимания ее сущности, осознание  ее общих черт и того, как эти  черты преломляются в конкретных национальных культурах. Сама структура культуры не является монологичной. Наряду с официальной культурой, для которой характерно нормаобразующее, сдерживающее функция, существует тот культурный пласт, где есть выход инстинктам, но в принятых обществом формах. Это так называемое неофициальное, народное, а по выражению М.М.Бахтина, «смеховая культура».

Смех, помогая переосмыслить прошлое, позволяет понять настоящее и  найти возможные пути выхода из культурного  кризиса современности. Особенно актуальным это является для современной России, где интенсивные социокультурные изменения вызывают, наряду с серьезной критикой политического научно-теоретического характера, мощную смеховую реакцию, которая позволяет значительным, если не всем, слоям российского общества определить свое отношение к ним.

В современном состоянии российского  общества, которое характеризуется  размытием общепринятых ценностных ориентиров, важность диалога со смеховой культурой перспективна, так как  именно смех во все времена был хранителем здоровья нации, он сохранял некие исконно человеческие идеалы.

Обращение к этим идеалом как нельзя более  важно и ценно именно сейчас, когда  «на поверхность вышел вопрос о национальной специфике культур, усилился исследовательский интерес к национальному менталитету культуры, лежащему в основе каждой национальной культуры типа рациональности, к национальным образам картинам мира».

Таким образом, изучение природы смеховой культуры, в том числе русской, проникающей во все сферы человеческой жизни, делает актуальным ее осмысление в качестве междисциплинарного объединяющего феномена, которому присущ универсальный мировоззренческий характер, что делает его, в свою очередь, одним из ценных свидетельств культуры человека.

Объект  и предмет исследования.

Объектом  исследования является менталитет русского народа.

Предметом исследования является русская средневековая  смеховая культура.

Историография проблемы.

Впервые проблема существования смеховой культуры в Древней Руси была поставлена крупными русскими учеными Д.С.Лихачевым и А.М.Панченко в книге «Смеховой мир Древней Руси», вышедшей в 70-е годы ХХ века, вслед за работой М.М.Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса», которая и явилась основанием для рассмотрения смеха в Древней Руси вышеназванными авторами. Несмотря на острую критику, как сторонников, так и противников указанного исследования, ценность его состоит в том, что рассмотрение смеха, как отдельного явления русской культуры никто не занимался. Постановка этой проблемы предполагает множество путей исследования и научных споров вокруг неизученной области русской народной культуры и выявления ее национальных черт. Относительно древнерусского смеха существует две устойчивые линии исследования. Во-первых, это положение Д.С.Лихачева и А.М.Панченко, согласно которым смех направлен смеющимся на себя для обновления и возрождения через осмеяние самого себя. «Смеющийся чаще всего смеется над самим собой, над своими злоключениями и неудачами». Данная концепция в своих заключениях продолжает поиск смеховых взглядов на мир, которые начал М.М. Бахтин.

Однако  после выхода в свет первого исследования смеха на Руси ряд ученых, высоко оценив вышеуказанную работу, дают иные представления о смеховой культуре Древней Руси, которые полностью противоречат взглядам Лихачева и Панченко и общепризнанному труду Бахтина. Например, Ю.М.Лотман и Б.А.Успенский настаивают на том, что Древней Руси не был присущ универсальный западно-европейский смех, отменяющий все иерархические отношения. Для нашей страны характерно разделение на зрителей и актеров, и тогда смех «работает на зрителя».

Разные  стороны проблемы смеховой культуры, отражение в ней русского менталитета  были выявлены в трудах В.Я.Проппа «Проблемы  комизма и смеха», Ю.Б.Борева «Комическое», А.И.Лука «Юмор, остроумие, творчество», А.В.Дмитриева «Социология юмора». Между тем, следует продолжить движение в исследованиях сущности значения смеховой культуры Древней Руси, начатой российскими учеными.

Целью данной работы является:

исследование основных черт российского менталитета на материале русской смеховой культуры (XI - XVII вв.), анализируя ее различные аспекты и культурно-эстетические традиции, повлиявшие на формирование менталитета.

Исходя  из поставленной цели, необходимо решить следующие задачи:

проанализировать  круг источников, посвященных изучению понятий менталитета смеховой культуры.

определить  историко-культурную заданность смеховой культуры.

выделить  основные особенности формирования смеховой культуры Древней Руси.

обозначить устойчивые архетипические черты российского менталитета, исходя из анализа творчества скоморохов и смеховой куьтуры, которая проявилась в литературе Древней Руси.

Методология основана на сочетании

абстрактно-теоретического и конкретно-исторического анализа.

метода  историко-культурного генезиса.

метода  конкретного историзма.

Новизна исследования состоит в том, что смеховая культура в ее конкретных культурно-исторических проявлениях впервые выступает предметом исследования менталитета. Именно с помощью этой современной дисциплины научное сообщество пытается понять не только какие-либо исторические периоды, но и их глубокие процессы социально-психологического, поведенческого, массового характера, понять некоторые ментальные особенности.

 

ГЛАВА 1. Особенности смеховой культуры Древней Руси

 

1.1 Историко-культурная заданность  смеховой культуры

 

Способности к смеху - вот качество человека, наиболее, пожалуй, загадочное для исследователей гуманитариев и, в том числе, историков. Даже на вопрос, что такое смех, невозможно ответить однозначно, но тот факт, что это явление не просто физиологическое, а тесно связанное с общественным выражением человека, не вызывает сомнений. Поэтому не прекращаются попытки создать единую концепцию смеха, объяснить феномен с психологической и культурологической позиций. Для нас такие попытки важны особенно потому, что смех во многих своих проявлениях является важной составной частью культуры. В фундаментальных культурологических трудах раскрывается феномен смеха именно через его изучение в контексте историко-кльтурной заданности.

Смех  одновременно представляется и как  миросозерцающий, и как миропреобразующий, и как миросоздающий. Как писал  М.М. Бахтин: «Смех имеет глубокое миросозерцательное значение, это одна из существенных форм правды о мире в его целом, об истории, о человеке; это особая универсальная точка зрения на мир; видящая мир по-иному, но не менее (если не более) существенно, чем серьезность».

Смех  раскрывает существование неофициального мира - праздничного, материально-телесного.

Он  устраняет одноплановость и однозначность  миропонимания. Смех переворачивает «нормальный» мир, показывает его изнаночную сторону, открывает «голую» правду, создает  свой, изнаночный мир. По словам Д.С. Лихачева смеховой мир является скорее не оппозицией мира официальных отношений, а обратной его стороной, «антимиром». «При этом антимир противопоставлен не просто обычному миру, а идеальному миру, как дьявол противостоит не человеку, а богу и ангелам».

В различных культурах смеху отводились определенные моменты, когда он опрокидывал официальный порядок и становился полновластным хозяином в мире (карнавалы, скоморошеские праздники и др.). «На протяжении всего года были рассеяны островки времени, ограниченные строгими праздничными датами, когда миру разрешалось выходить из официальной колеи». Были специальные служители смехового мира - люди, которым было позволено быть смешными, смеяться или смешить (шуты, скоморохи, балагуры, дураки, юродивые и др.).

Наиболее  разработанную концепцию смеха, его универсалию, предложил философ Л.В. Карасев. Он различает архаический и более поздний смех, где первый мало связан с миром того, что мы можем называть собственно «смешным». Карасев пишет: «Это смех радости, смех сильного и здорового тела, удовольствия и сытости, ярости и мощи. И это же - смех сугубо ритуальный. Переносящий энергию телесного энтузиазма на миры рождения и убийства, света и мрака». Более поздний смех связан с работой человеческого ума, научившегося видеть парадоксы в повседневной борьбе добра и зла, «смех ума», прибавившийся к «смеху плоти». И хотя изначально, по мнению автора, смех оказывается представителем сугубо благостного начала, в «новом» христианском мире представления о благе и зле были перевернуты. «Благое прежде - земное, плотское, производящее, веселящееся - сделалось греховным, тогда как чуждые язычеству слезы и страдания стали знаком подлинного блага… Смех указывал, намекая на вещи христианским мировидением отрицаемое, на весь набор языческих «греховных» удовольствий. А раз грех есть уступка злу, то, следовательно, и все сопровождаемые смехом удовольствия также есть и грех и зло». Именно отсюда, считает Карасев, представление о возможности смеха как зла. Между тем, в действительности, смех «отражает» зло, подобно зеркалу, «подлинный» смех рождается на стыке добра и зла, как ответ блага на зло.

Однако  христианский мир вовсе не был  так однозначен относительно веселья  и смеха. Достаточно вспомнить карнавалы  Средних веков. В чем же выразилась эта неоднозначность?

Исследование  собственно средневекового смеха в отечественной науке начинаются с труда Бахтина, посвященного творчеству Франсуа Рабле. Смех в его концепции средневековой культуры - начало, способное перенести человека в мир народной карнавальной утопии, на время высвобождая его из обыденной тяжкой жизни и власти общественных институтов. Обрядово-зрелещные формы, организованные на начале смеха, «как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь… Это - особого рода двумирность…» Карнавал, по мнению Бахтина всенароден, его не созерцают, в нем живут. В сущности это - сама жизнь, но оформленная особым игровым образом.

Логику  же «обратности», «вывернутости», непрестанных перемещений верха и низа исследователь  объясняет пафосом смены обновлений, в сознании веселой относительности, господствующих правд и властей. «Снижение» роет телесную могилу для нового рождения. Поэтому оно имеет не только уничтожающее, отрицающее значение, но и положительно, возрождающее». Смех, по Бахтину, амбивалентен, он веселый и одновременно насмешливый, высмеивающий. Он и отрицает и утверждает, и хоронит и возрождает. Смеховая культура, считает ученый, не имеет сатирической направленности, в ее основе положительные эмоции. Двумирность средневековой культуры позволяло успешно примирять христианское и языческое мировоззрение, положительная суть смеха по-прежнему оставалась значимой для участников карнавала.

Попытку оспорить однозначно положительную  подоплеку карнавала предпринял С.С. Аверинцев. Рассматривая смех вообще, в связи с анализом концепции  Бахтина, он сталкивает его с понятием «свободы» и выделяет разные виды смеха в переходе от благородного к низменному. Это - «смех цинический, смех хамский, в акте которого смеющийся отделывается от стыда, от жалости, от совести». Смех. Как считает Аверинцев, это стихия способная смешивать и подменивать мотивации. В истоках народной смеховой культуры, полагает он, «процедура амбивалентного увенчания-развенчания, позволяющая убедить себя в правомочности принесенных жертв». Продолжая свою мысль, Аверинцев пишет: в начале начал всяческой «карнавализации» - кровь… образ казни, расправы, морального уничтожения амбивалентно приравнен архетипу омоложения…, выздоровления…, обновления…»

В качестве примера подобного развенчания  исследователь, в том числе, указывает  на осмеяние Христа перед распятием. По концепции Аверинцева, главное в смехе - освобождение. Агрессивность же и «натуральность» карнавализации свидетельствует об архаичности общества.

Относительно  же древнерусского смеха существуют две устойчивые линии исследования. Первая принадлежит работе Д.С. Лихачева и А.М. Панченко «Смеховой мир Древней Руси». Их концепция основана на признании смеха, смеховой культуры, как некой системы, антимира в его цельности. Это позволяло иметь некий выдуманный, неупорядоченный антимир, куда переносилось все неблагополучное и неправильное. Смех тут не пародия. Это - разрушитель настоящего мира, имеющий и некое созидательное начало, в создании мира свободного и неупорядоченного. При этом антимир противостоит не обычной, а идеальной реальности, сам подчеркнуто нереален и именно поэтому смешон. Обращают на себя внимание различия в построениях двумирности, предложенных Бахтиным и Лихачевым. Если у первого двумирность условна, в то смысле, что мир карнавала не может существовать отдельно от человека средневековой культуры, то у второго смеховой мир по сути чужд человеку и нереален.