Отражение менталитета в русской смеховой культуре XI-XVII веков

Важным  этапом в изучении древнерусского смеха  стал отзыв на рассмотренную выше работу, данный Ю.М. Лотманом и Б.А. Успенским. Они обратили внимание на противопоставление смешного и серьезного в русско-христианской традиции. Святость, то есть идеал, к которому каждый должен стремиться исключает смех. Дьяволу же приписывается «поведение наоборот», принадлежность к «левому» миру. Основой смехового мира стала сфера языческих представлений, активно вытесняемая церковью в сторону сатанинства, а именно того, что нечисто и неправильно. Авторы обращают внимание на антиповедение - поведение наоборот, связанное с колдовством. То есть языческой магией. Что же представляет из себя «стан сатаны»? Прежде всего - мир языческих представлений, первобытной магии. Этот мир кощунственен по самой своей сути.

Большинство отечественных ученых традиционно  полагают, что история русской  культуры от ее начала до XVII века является ареной борьбы языческого и христианского мировоззрений, смеха и слезности, телесного и душевного идеалов. В этой борьбе формировалось русское самосознание с нравственно-духовными и эстетическими ценностями, определившими жизнь человека не только в древности, но и в обществе XVII века и последующих веков.

Последнее, безусловно, претерпели значительные культурно-исторические изменения, однако традиционная преемственность здесь  сохранилась. Чтобы ее понять в смеховой культуре Древней Руси целесообразно  выделить ряд основных направлений, базовых в ее развитии.

Это, во-первых, праздничная жизнь, характерная  и для языческой и для христианской культуры, которую невозможно представить  без веселья и смеха. Вместе с  тем, здесь существуют и различия. Так, языческая смеховая культура основана на архаичном, откровенно телесном смехе, а православная вобрала в себя традиционную народную культуру обрядового смеха, особым образом - символически - ее переосмыслив и приспособив к потребностям христианства.

Во-вторых, следует обратить внимание на индивидуальный, маргинальный смех личности, профессионально стоящий вне общества, но, тем не менее, обществом востребованный, а именно: смех скоморохов (телесный, языческий) и юродивых (духовный, христианский).

И, в-третьих, это назидательная сатира и сатирические тенденции в ранней христианской культуре.

1.2 Праздничная смеховая культура  Древней Руси

Во  все эпохи в жизни любого народа праздникам отводилась огромная роль. Потребность в праздниках присуща  человечеству с самых ранних времен. Homo sapiens, по всей видимости был одновременно и homo ludens - человеком играющим, и homo firiens - человеком празднующим.

Важность  и необходимость праздников доказана той ролью, которая отводилась им на протяжении истории. Праздники сопровождали наиболее значимые, существенные моменты и периоды природных циклов и жизни коллектива, будь то государство, народ, религиозная община или семья.

Нельзя  забывать о том, что праздник социальное и культурное явление, в котором  соединены две тенденции: возврата, неподвижности и обновления, динамики. Праздник одновременно ориентирован на прошлое и устремлен в будущее. Праздник исконно связан с традицией, всегда опирается на апробированное, устоявшееся, постоянно стремится к возрождению и актуализации традиционного. Однако, по природе своей нацеленный на обновление, на будущее, он всегда находится в оппозиции к той же традиции, способствуя ее развитию и обогащению. Поэтому праздник в значительной степени ритуализирован, обряден, но никогда не сводится к ритуалу или обряду, оставляя место новому, непредусмотренному, свободе проявления и сознательному выбору.

Праздник - это проявление всех форм и видов  культуры коллектива, начиная от принятых форм поведения, кончая демонстрацией  нарядов и исполнением популярных песен. «Еще одна важная особенность праздника: являясь неотъемлемой частью культуры, он всегда был, есть и будет идеологизирован, лежит ли в его основе мифологический взгляд на мир, религиозный, сугубо прагматический».

Знакомство  с древнерусской смеховой культурой  позволяет утверждать, что она прошла, по крайней мере, два этапа своего развития.

Первый, языческий этап русской смеховой культуры, связан с архаическим ритуальным смехом, абсолютизирующим телесность; второй, православный, характеризуется  уже двойственным смехом, соединяющий в себе, как древние дохристианские, преимущественно телесные традиции. Так и духовно ориентированные каноны православия.

Архаический обрядовый смех является исторически  первой парадигмой развития смеховой культуры, характерной практически  для всех народов мира в доцивилизованный период.

На  основе немногочисленных источников (сведений путешественников, указов и запретов христианских писателей, фольклора  и данные этнографии) можно выделить ряд определенных характеристик  этой смеховой культуры. Так, в наибольшей степени, архаический русский смех тесно связан с идеей круговорота времени, сменой времен года, солнечным циклом - вечным повторением и возвращением. Символ солнца - колесо, спускаемое с горки на праздник Купалы, круглые масленичные блины, хороводы - представляют собой смеховое начало. Солярный архетип связан с цикличностью, незыблемостью, предполагающий требование сохранения традиций, ритуально-моральных предписаний, нормативного поведения членов общины. Осознание того, что все идет как надо веселило, радовало славянина-язычника. С радостью и смехом совершал он освященные древностью обряды, символизировавшие собой космический порядок, порядок природы. Отголоски этих древних смеховых обрядов нашли свое выражение и в христианских праздниках, например, в так называемой, сырной неделе, или масленице: «На масленицу жгли костры, сжигали чучело зимы, скатывали огненное колесо в реку и т.п… Масленичное обрядовое печенье - блины удержалось в русском быту до наших дней. Давно уже высказано мнение, что блины являются символом солнца и их изготовление и коллективное поедание отмечало победу дня над ночью, света над тьмой». Все эти обряды для архаичного ритуального смеха славян-землевладельцев характерна аграрная символика - таковы обряды «посыпания» (оплодотворения земли), изготовление соломенных чучел (символ собранного урожая), общее приурочивание праздничного цикла к жатве, первым всходам, уборке и прочее.

В этой символике прослеживается рождение и дальнейшее вычленение таких моральных  ценностей, как близость к природе, чувство родной земли, патриотизм, трудолюбие. Древние славяне глубоко чувствовали серьезность этих ценностей, которые согревали, веселили их души, и вместе с тем, славяне позволяли себе над ними посмеяться, временно, как праздничное нарушение обычного хода трудовых работ, вывернув из наизнанку: «Одной из характерных черт святок и масленицы является ряженье, одевание тулупов шерстью вверх, ношение звериных масок и шумные карнавальные пляски в домах и на улицах. Рядятся в медведя, коня, быка, козу, гуся, журавля. Во время сборищ поют самые разнообразные песни из всего годового репертуара…» В собрании М.Забелина «Русский народ, его обычаи, обряды, придания суеверия и поэзия» подчеркивается маскарадная сторона русской масленицы, рассматриваемая как подражание римскому карнавалу. Мнение о карнавальной природе русского праздника исконно ничуть не противоречит его мрачным сторонам, столь привычным для старинной русской жизни. Другие авторы опровергают возможность определения (изображения) русского праздника как карнавального хронотопа - беззаботно-радостная атмосфера последнего несовместима с обстановкой русской жизни, сцены из которой столь же часто завершаются преступлением границ меж жизнью и смертью. Русский праздник, действительно, имел свою специфику, но , совпадая и, одновременно, не совпадая в своих сущностных чертах с карнавальным хронотопом, он органически входит к такую важнейшую сферу русского менталитета, как воля, предполагающая преступление всех и всяческих границ.

Праздник  и праздничный смех - это иная сторона суровых будней и, вместе с тем, это реальная сторона полновесной и полноценной жизни. Аграрный цикл (посев - жатва) и круговорот времен года приводят к представлению о вечно умирающих и вечно воскресающих богах (таковы, например, Ярило и Купало, чучела которых ежегодно сжигались под общий смех и шутки, подозревающие будущее воскрешение).

Тема  умирающих и воскресающих богов  соединяет символы смеха и  смерти в форме кощунственного осмеяния смерти. Таковы, к примеру, веселы похороны соломенных чучел, о которых говорилось выше. Такова и Славянская Тризна, где плач по покойнику сменялся смехом и бранью. Еще в начале XX века С.В. Максимов писал о веселой и жуткой одновременно «игре в покойника». Состоит она в том, что ребята уговаривают самого простоватого парня или мужика быть покойником, потом наряжают его во все белое натирают овсяной мукой лицо, вставляют в рот длинные зубы из брюквы, чтобы страшнее казался, и кладут на скамейку или в гроб. Предварительно привязав накрепко веревками, чтобы в случае чего не упал и е убежал. Покойника вносят в избу на посиделки четыре человека, сзади идет поп в рогожной рясе. Рядом с попом выступает дьячок в кафтане с косицей сзади, потом плакальщица в темном сарафане и платочке и, наконец, толпа провожающих покойника родственников, между которыми обязательно имеется мужчина в женском платье, с корзиной шанег или опекишей для поминовения усопшего. Гроб с покойником ставят среди избы, и начинается отпевание, состоящее из самой отборной, что называется, «острожьей» брани, которая прерывается только всхлипыванием плакальщицы, да хождением попа.

По  окончании отпевания девок заставляют прощаться с покойником и насильно принуждают их целовать его открытый рот, набитый брюквенными зубами. «Кончается игра тем, что часть парней уносит покойника хоронить. А другая часть остается в избе и устраивает поминки, состоявшие в том, что мужчина, наряженный девкою, оделяет девиц из своей корзины шаньгами - кусками мерзлого конского помета».

Это, конечно, весьма специфический смех, но по современным понятиям - безусловно дикий, глумливый, но он также является реальной стороной архаической жизни, воспринятой жизнью, просвещенной христианством. По своей функции обряды умирания и воскрешения тождественны, их цель - нравственное воскрешение и перерождение индивида.

Смех  над покойником обозначал, в сущности, преодоление смерти, толчок к воскрешению (воскрешение было необходимым элементом  «Игры в покойника»). Роль смеха  «в новом рождении» раскрывает В.Я. Пропп в своей интерпретации  сказки о Царевне Несмеяне, приходя к выводу, что смех есть магическое средство создания жизни, где переполненность новыми жизненными силами и оптимизм приобретают нравственное значение. В.Я.Пропп обратил внимание на то, что характер пародии и фарса носят многочисленные разновидности похоронного обряда, наличествующие почти во всех праздниках аграрно-календарного цикла: «Одна из особенностей состоит в том, что похороны обставляются не трагически, а наоборот, комически. Имитация горя носит характер пародии и фарса, а похороны иногда кончаются бурным весельем».

В архаических обрядах и их рудиментах в христианской культуре смех становится символом жизни, однако такой жизни, где радующимся выступает тело, переполненное  эмоциями, силой, здоровьем, самодовольством. Архаический смех - скорее заразительный, всеочищающий хохот плоти.

Здесь же отметим, что телесный, возрождающий, аграрный смысл смеха приводит к  широкому пласту праздничной культуры - любовно-эротическим, шутливо-непристойным обрядам, к которым архаическая  культура относилась весьма серьезно. Дохристианским праздникам свойственна сексуальная свобода, которая часто вводит в обряды множество непристойных шуток и песен.

Подобное  поведение не считалось безнравственным - все, что способствовало рождению новой жизни представлялось высшей ценностью.

Вышеперечисленные так или иначе определяют русскую  языческую смеховую культуру.

Дохристианские  праздники в Древней Руси и  сопровождавший их ритуальный смех группируются вокруг дней летнего и зимнего  солнцестояния (25 декабря и 22 июня),а также дней весеннего и осеннего равноденствия (21 марта и 23 сентября). Символизируют они смену времен года и аграрных серий: цикл зимних и весенних празднеств (святки и масленица) посвящен Велесу, изначально богу охоты, представавшему в виде медведя (отсюда, видимо, обычай ряженых, переодевающихся в медвежью шкуру). С переходом от охоты к скотоводству Велес становится богом скота, а затем - богатства и благополучия (от его имени происходит глагол «володети - владеть»). С этим связано также изменение моральных воззрений: от «охотничьих» (смелость, мужество, сила, ловкость) до «оседлых» (трудолюбие, справедливость и др.)

Святки (25 декабря - 6 января) связаны с переходом  солнца «на весну» - с начальной  даты праздника дни удлиняются. Первый день святок должен пройти с весельем и смехом - с этим связана магия первого дня (как проведен первый день года, так и пройдет весь год). Обряд святочного «посевания» - рассыпания по дому пшеничных зерен - пожелание плодородия и благополучия в новом году. В течение двух недель устраивают игрища - «вечерки со сценами, играми, хороводами и песнями. Ряженые с харями, лаврами и страшилами устраивают веселые, полные юмора бытовые сценки. Молодежь придается святочным шалостям, иногда не очень безобидным, так в каком-либо доме заваливают вход снегом, дровами, бревнами, сопровождая это бранью и непристойными шутками над беспомощными хозяевами». Важное место на святках занимают гадания. Для святочного гадания смех предвещает удачу: «Бросали в чужой дом лаптем. Если хозяева засмеются, попадешь в веселую семью, если будут ругаться - в сварливую».

С весельем и смехом проводился праздник посвященный богу посевов - Ярило. Отмечался  же он 22 июня. Когда солнце в зените. В наивысшей точке, и посевы входят в силу. Он олицетворяет также безрассудную удаль и силу (его имя этимологически родственно словам «ярость», «ярый»), усматривая параллели в культах обоих умирающих, воскресающих богов. Действительно, яростный смех Ярилы сродни дионисийскому. Наиболее яркое его воплощение - хохот зрителей, наблюдающих за кулачным боем - ритуальным символом борьбы, жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Этот Бог - покровитель таких истинно славянских добродетелей, как мужество, смелость, открытость. К имени «Ярило» также восходят такие слова как «ерник» - насмешник, «ерничать» - насмешничать.

сентября - в день осеннего равноденствия  отмечается праздник в честь Рожаниц - народных женских богинь, благодатных  покровительниц рода, плодородия и  рождения, отгоняющих от людей «лихо» и «кривду».

Они - также покровители родовой коллективной морали, отвечающие за справедливость, близость к родной земле, патриотизм, взаимовыручку в пределах племени.

Со  смехом, песнями и шутками отмечались и другие языческие праздники - Купала (в июне, с ритуальным очищением  от болезней и пороков - купанием в воде, прыжками через костер), Лада и Леля (в апреле, с выборами женихов и невест, с хороводами и песнями).

Христианизация  Руси в 988 году знаменует новую эпоху  в развитии праздничной обрядности, в том числе, в культуре смеха.

Суммируя научные исследования в области культуры смеха, можно выделить следующие характерные черты борьбы язычества с православием: