Впервые на театральных состязаниях Еврипид выступает в 455 г. Самое ранее его произведение – трагедия «Алкеста» (438 г.). Остальные трагедии написаны в период между 431 и 406 гг. Это самый напряжённый период в истории классических Афин. Еврипида называли «философом на сцене» и «учеником Протагора». Еврипид редко находил понимание у зрителей. Сюжеты трагедий Еврипида сходны с трагедиями Эсхила и Софокла.
Еврипид иначе осмысляет человеческое существование, доводит трагедию до совершенства. Нормативные идеалы в драмах Еврипида приходят в столкновение с истинным порядком вещей. Человек должен искать нравственные критерии в себе самом. Перед героями Еврипида встают непреодолимые трудности.
Трагедия «Медея» была поставлена в 431 г. и получила третью награду. Главная героиня трагедии – волевая натура. Её страстный характер напоминает, что она чужеземка. Главное в драме – картина глубочайшего душевного страдания. Уже в первом эписодии выясняется, что Медея не волшебница Колхиды, а отвергнутая женщина, современница Еврипида. Пока Медея вынашивает планы мести, её поведение соответствует представлениям греков о женском нраве, например, как в образе Клитемнестры. Но Клитемнестра не знает колебаний, её образ отличается цельностью. Медея же вступает в борьбу с самой собой, разрабатывая план детоубийства. Соединение в одном образе коварной мстительницы и несчастной матери было беспрецедентным для греческой драматургии. Идея убийства сыновей пришла к Медее после встречи с Эгеем.
В центральном монологе Медеи Еврипид изображает человека в условиях изменившихся обстоятельств. У Еврипида внутренняя борьба носит субъективный характер. Источники трагического противоречия находятся в душе самой Медеи. Её образ – разрыв с традицией цельного изображения нрава. Медея в своём поведении более человечна. Между Медеей и Ясоном возникает пропасть. Их диалог переходит в философский спор. В первом монологе Медея говорит о неравном положении женщин и мужчины в семье. Медея решает уязвить Ясона отсутствием наследников. Еврипид свободно относится к традиционному мифу.
Вопрос: трагедия Еврипида «Ипполит»: кризис нормативного героя, религиозный скептицизм Еврипида-трагика.
Ответ: переходный характер трагедий Еврипида отражён в драме «Ипполит». Трагедия была поставлена в 498 г. Она свидетельствует о глубочайшем кризисе автора во взглядах на мир и человеческие страдания.
Ипполит и Федра по-разному понимают нравственный долг. Эта проблема поставлена уже в «Медее», но косвенно. В «Ипполите» Федра играет две роли: эмоциональную и рациональную. Сначала она находится в состоянии любовного безумия: её бросает из крайности в крайность. В нраве Федры всё последовательно. Её поведение было объяснимо с точки зрения греческих нравов. В трагедии виновницей любовного чувства является Афродита, но источник страданий находится в самой Федре.
Сопоставление чувства Федры с болезнью выступает в прологе. Образ болезни доминирует в первой половине трагедии. С этим согласуются и внешние симптомы. Новаторство Еврипида в том, что он изображает любовь как страдание, причину противоречий, несчастий. Любовь, появляющаяся извне, ставит перед героями вопрос: что делать с этим чувством?
Рациональная ипостась Федры проявляется в её монологе о том, как разрушается жизнь человека. Её монолог содержит самоанализ и черты софистики. В этом монологе Федра далека от мысли, что можно утолить свою страсть. Ею движет стремление к славе и боязнь позора. Федра субъективно невиновна. Моральный кодекс Федры ориентирован на внешнюю оценку. Важно не то, что думает герой, а то, что получается в обществе. Именно ориентация на внешнюю оценку толкает Федру на преступление. В участи Федры раскрывается недостаток шкалы нравственных норм, губительность этической ориентации на внешнюю оценку.
В образе Ипполита1 исследователи видели субъективную вину. Ипполит не соответствует представлениям греков о муже-гражданине. История Ипполита заключается в вопросе: как поведёт себя нормативной герой в нестандартной ситуации? Клятва, данная Федре, становится причиной гибели Ипполита. Ему достаточно осознание собственной невиновности. Он олицетворяет внутреннюю нравственность. Сцена диалога между Тесеем и Ипполитом напоминает состязание, лишённое всякого смысла. Положение Ипполита усугубляется моральным одиночеством.
В трагедии «Ипполит» все герои погибают от оскорбления Афродиты. Эта ситуация обнажает нелогичность существования мира. В мире Еврипида не остаётся места нормативным героям. Человеческое поведение лишено надёжных критериев. Еврипид возвращается к архаической категории «оскорблённого божества». Боги у Еврипида антропоморфны, не лишены человеческих слабостей и отыгрываются на смертных.
Финал содержит приём dues ex machine. Это свидетельствует о том, что противоречия в трагедии неразрешимы. Её герой стоит перед проблемой непостижимости законов мироздания, разумного объяснения человеческих страданий.
Вопрос: «Поэтика» Аристотеля: общая характеристика текста и его сохранности, общие проблемы искусства и учение о трагедии.
Ответ: Ученик Платона, Аристотель из Стагиры (384 — 322), — «самая всеобъемлющая голова»* (Энгельс) между греческими философами. В течение двадцати лет он был учеником Платона, уделяя в то же время огромное внимание самым разнообразным научным дисциплинам. Впоследствии воспитанником Аристотеля был в течение трех лет (с 342 г.) сын македонского царя Филиппа, будущий Александр Македонский. Около 335 г. Аристотель учреждает в Афинах свою школу, «Ликей», носившую характер содружества философов и ученых, объединенных общностью мировоззрения и работы.
«Поэтика» — небольшое по размеру, но глубоко содержательное произведение. По ходу рассуждения в ней затрагиваются основные вопросы эстетики и теории искусства — происхождение и классификация искусств, отношение искусства к действительности, сущность эстетического восприятия, понятие прекрасного, принципы художественной оценки, специфика отдельных видов искусства. Аристотель признает искусство особым видом человеческой деятельности, имеющим свои самостоятельные законы. Хотя вопросы теории поэзии изучались у греков со времен софистов, первое систематическое изложение поэтики, как отдельной дисциплины, дано Аристотелем.
Не называя нигде Платона по имени, Аристотель в скрытой форме полемизирует с ним. Его теория является в известной мере возражением на те обвинения, которые были выдвинуты Платоном против поэзии.
Вместе с Платоном и более ранними теоретиками Аристотель определяет поэзию как «подражание», но в понимании того, что именно является объектом подражания (т. е. изображения), он делает значительный шаг вперед. «Задача поэта, — утверждает Аристотель, — говорить не о происшедшем, а о том, что могло бы случиться, о возможном по вероятности и необходимости». Эту мысль он поясняет сопоставлением поэзии и истории (истории в античном, чисто повествовательном смысле). «Историк и поэт различаются не тем, что один говорит стихами, а другой прозой... Разница в том, что один рассказывает о. происшедшем, а другой о том, что могло бы произойти. Вследствие этого поэзия содержит в себе более философского и серьезного элемента, чем история: она представляет более общее, а история — частное. Общее состоит в изображении того, что приходится говорить или делать человеку, обладающему теми или другими качествами, по вероятности или необходимости» (гл. 9). Таким образом, не конкретная действительность со всеми ее случайностями, а более глубоко схваченные закономерности «вероятного» и «необходимого» составляют предмет поэзии.* Вопреки Платону, поэзия имеет познавательное значение. В самом чувстве удовольствия, доставляемого искусством, Аристотель усматривает другой познавательный момент — радость узнавания воспроизводимого. На второй довод Платона, будто поэзия расслабляющим образом действует на душу, Аристотель отвечает своей теорией катарсиса («очищения»).
Подобно большей части систематических трактатов Аристотеля, «Поэтика» дошла до нас в сжатой, почти конспективной форме, которая не предназначалась для опубликования. Толкование некоторых мест «Поэтики» представляет значительные трудности. К числу таких трудных вопросов принадлежит учение о катарсисе.
В 6-й главе «Поэтики» Аристотель дает определение трагедии и, наряду с прочими ее признаками, указывает, что она «посредством сострадания и страха производит катарсис соответствующих аффектов». О катарсисе в применении к действию музыки говорится и в трактате «Политика», но там Аристотель отсылает к «Поэтике», в которой обещает дать подробное разъяснение понятия. Разъяснения этого мы в «Поэтике», по крайней мере в ее сохранившейся первой книге, не находим. Учение о катарсисе вызвало много толкований, которые можно свести к двум основным направлениям.
Одно направление истолковывает понятие катарсиса в нравственном смысле. Трагедия «очищает», т. е. облагораживает чувства. Так понимали Аристотеля теоретики классицизма XVII — XVIII вв., затем Лессинг, Гегель и др. Спор между ними шел только о том, в чем именно Аристотель должен был усматривать благотворное нравственное влияние страха и сострадания, вызываемых трагедией, — в чувстве ли примирения с судьбой, в создании ли должного равновесия между эгоистическим чувством страха и альтруистическим чувством сострадания, или в чем-нибудь другом. Комментаторы исходили при этом из своих представлений об общем характере нравственного учения Аристотеля; опоры для истолкования моральной функции катарсиса в том или ином смысле текст Аристотеля не дает. В «Поэтике» неоднократно, говорится об удовольствии, которое создается, благодаря возбуждению чувства страха и сострадания, но нигде нет речи об их непосредственном нравственном влиянии.
Другое толкование, намеченное еще в XVI в. и подробно развитое в 1857 г. Як. Бернайсом, ищет происхождения учения о катарсисе в медицинской сфере, в частности в области религиозного врачевания. На эту мысль наталкивают рассуждения самого Аристотеля в «Политике» о катартическом значении музыки. Он указывает на приемы, применявшиеся при лечении «энтузиастических» (кликушеских) состояний. Таких больных лечили и «очищали», исполняя перед ними «энтузиастические» мелодии, которые вызывали повышение аффекта и последующее его разряжение. «То же самое, продолжает Аристотель, — испытывают, конечно, люди жалостливые, боязливые и вообще подверженные аффектам, а также и все прочие, в той мере, в какой каждому эти аффекты свойственны». Значит ли это, что речь идет о людях больных, с неуравновешенной психикой, подверженных аффектам? Нет. «Аффекты, сильно проявляющиеся в психике некоторых лиц, свойственны всем людям, и разница только в степени интенсивности». К числу этих аффектов Аристотель относит сострадание и страх. Всем поэтому доступен «своего рода катарсис и облегчение, связанное с наслаждением», и «катартические мелодии доставляют людям безвредную радость». Такого рода мелодиями следует пользоваться в театре.
С точки зрения «медицинского» толкования сущность катарсиса состоит в возбуждении аффектов с целью их разряжения.* Все люди в той или иной мере подвержены нарушающим душевное равновесие аффектам сострадания и страха, и трагедия, возбуждая эти аффекты в зрителе, производит их разряжение, направленное по безвредному руслу. Облегчение, которое зритель при этом испытывает, вызывает чувство удовольствия, и в этом специфика наслаждения, доставляемого трагедией.
Обследование применения термина «катарсис» у Аристотеля и других античных теоретиков подтверждает, по-видимому, правильность «медицинского» толкования. Следует также учитывать, что всевозможные «очищения» широко практиковались в греческой религиозной обрядности; в этой области мы также встречаемся с принципом «клин клином вышибать», лежащим, по Бернайсу, в основе аристотелевского катарсиса. Так, убийцу «очищали» тем, что лили ему на руки кровь жертвенного животного, «смывая убийством убийство» (ср. христианское «смертью смерть поправ»). Хорошо знакомое грекам представление о катарсисе было перенесено из религиозно-медицинской сферы в эстетическую. При всех толкованиях катарсиса несомненным остается одно: Аристотель, вопреки Платону, считает действие трагедии на психику благотворным, и теория катарсиса является попыткой объяснить, в чем состоит эта благотворность и в чем сущность удовольствия, которое зритель испытывает от пьесы, возбуждающей в нем чувство сострадания и страха.
Важнейшую часть «Поэтики» составляет учение о трагедии. Трагедия и эпос — основные жанры серьезной поэзии, изображающей людей «лучшими, чем мы». При этом эпос, по Аристотелю, — более ранний и менее совершенный жанр, уступающий трагедии в концентрированности и силе художественного действия. Это предпочтение, оказываемое драме, находится в полном соответствии с литературной практикой аттического периода, когда трагедия являлась ведущим поэтическим жанром. После Еврипида в развитии трагедии наступил известный застой. Аристотель .поэтому не отходит от литературных тенденций своего времени, когда представляет себе историческое развитие жанров уже законченным; они уже «обрели свою природу». Рассмотрение их происходит вне времени, с целью установить «природу» каждого жанра и правила, несоблюдение которых было бы искажением этой «природы». Этот способ исследования позволяет Аристотелю во многих случаях возвыситься над исторической ограниченностью античной трагедии. Для греческого литературного сознания было вполне естественно, что жанры, связанные с героическими сказаниями, трагедия и эпос, мыслились как родственные. Трагедия и эпос объединены и у Аристотеля, но только как изображение людей, «лучших, чем мы»: использование мифологических преданий Аристотель не считает для трагедии обязательным. Ученик Аристотеля Феофраст определял трагедию как изображение «превратностей героической судьбы». Определение Аристотеля гораздо более отвлеченно.