Социально-политическая система США и Канады

При поддержке профсоюзов государство широко использовало механизмы  государственного и коллективно-договорного  регулирования с охватом всех социальных аспектов общественного  воспроизводства. Серьезный сдвиг  произошел в конце 1950-х — 60-е  годы, когда профсоюзы добились значительного  расширения спектра фирменных (частных) социальных выплат, в том числе  дополнительного к государственному фирменного пенсионного обеспечения. Эти завоевания профсоюзов были признаны общими нормами трудовых отношений.

В конце 1970-х годов произошел  коллаж коллективно-договорных адаптационных  структур. Это было вызвано тем, что  отстаивание профсоюзами интересов прежде всего работников низкой и средней квалификации (основной массы их членов, сосредоточенных главным образом в традиционных инфраструктурных отраслях) вошло в определенный конфликт с потребностями НТР и со складывающейся новой социальном структурой общества. Диверсификация экономики, рост так называемого третичного сектора все более ограничивают непререкаемое некогда господство как промышленных гигантов, так и отраслей массового производства. В 1980-е годы вместо однотипных, однообразных индустриальных моделей на основе создаваемого консенсуса неоконсервативной и неолиберальной политики более четкие очертания стала приобретать новая неокорпоративная модель, характеризующаяся гибкостью, адаптационностью и маневренностью социальных фирменных программ.

Для нее характерны радикальное  обновление норм и правил, приводящих в движение социальные факторы производства, обогащение социальной практики, мобильная  реакция на разнообразные и дифференцированные требования наемных работников. Крайности  американской неокорпоративной модели в Западной Европе вызывают известное опасение но поводу, например, «чрезмерной» мобильности трудовых ресурсов. Но именно это привело к тому, что в Европе положение на рынке труда трудно поддается регулированию, безработица держалась на уровне 11% (1996 г.), в то время как в США в 2002 г. она доставляла (без наращивания государственных ассигнований на поддержание занятости) менее 4%.

США опережают  Западную Европу по степени развития фирменных социальных программ, которые  являются неотъемлемой частью их общей  социальной модели. Более того, доля фирменных социальных расходов в общей их сумме в США увеличилась с 30,1% в 1975 г. до 39,3% в 1991 г. с соответствующим сокращением доли государственных расходов, в процентах к ВНП государственные и фирменные социальные расходы в 1991 г. составляли соответственно 20,5 и 13,4% (в 1975 г. - 19,0 и 7,8%)¹.

В развитии государственной  социальной политики в США в ХХ в. обычно выделяют четыре этапа: 1) довоенный, 2) послевоенный (1945 г. — середина 1970-х годов), 3) кризисный (середина 1970-х годов — середина 1980-х годов), 4) пострей-гановский (конец 1980-х годов — по настоящее время). На каждом из них происходила трансформация как самого механизма, так и масштабов регулирования социальной сферы, являющейся важнейшим компонентом всей социально-экономической модели страны.

При подведении итогов развития системы социального регулирования  в США в послевоенные годы следует  отметить несомненный прорыв (за сравнительно короткий срок) американского общества в направлении к созданию «государства благосостояния». Параметры этого прорыва многообразны, но наиболее яркими его свидетельствами являются следующие показатели: число лиц с доходами ниже официально установленного порога бедности (poverty line) удалось сократить с 39,9 млн в 1969 г. до 23,0 млн в 1973 г., или с 22,2 до 11,1% общего числа населения; социальные расходы в федеральном бюджете увеличились с 28,1% в.,1960 г. до 54,3% в 1980 г., а в процентах к ВНП совокупные государственные расходы возросли с 8,8% в 1950 г. до 19,0% в 1975 г., затем их доля падала и восстановилась только к концу 1980-х годов (19,2% в 1990 г., 20,5% ВНП в 1991 г.).

Механизм и масштаб  сокращения бедности можно продемонстрировать по данным за последние 20 лет: процент  населения с доходом ниже границы  бедности в 1980 г. составлял 29,3%. В результате выплаты денежных государственных  пособий но линии вспомоществования в 2000 г. он уменьшился до 11,8%, а с учетом неденежных пособий — до 8%¹.

В итоге уровень развития государственных социальных программ в США приблизился к западноевропейскому: в середине 1980-х годов при средней  величине государственных социальных расходов в 25% ВНП для 18 развитых стран, в США эта доля составляла 21% (в  Японии — около 18%).

Несмотря на понижательную  динамику 1975-1985 гг. «государство благосостояния»  в США стало образом жизни  десятков миллионов американцев. Без  этого «социального амортизатора»  в настоящее время практически  невозможно функционирование как механизма общественного воспроизводства, так и самой социально-экономической модели этого государства.

На формирование современной  социально-экономической модели США  наибольшее влияние оказали концепция  Дж Кейнса и «экономическая теория предложения». Поскольку роль идейно-политического фактора в решении социально-экономических проблем весьма велика, остановимся на нем более подробно.

Кейнсианство

С начала 1930-х годов, во времена  «Великой депрессии» и «Нового курса» Ф.Д. Рузвельта в США укрепилась тенденция государственного регулирования  в социальной и экономической  сферах, исходившая из кейнсианских установок, которые и стали теоретической  базой социально-экономической модели этой страны на последующие десятилетия. Основным направлением такого регулирования было воздействие государства на экономику с помощью рычагов бюджетной (в первую очередь) и кредитно-денежной политики, которые ранее с этой целью в таких масштабах не использовались. Обратиться к ним заставил самый разрушительный за всю американскую историю экономический кризис 1929-1933 гг.

Отдельные антикризисные  мероприятия Рузвельта, проведенные  им в 1933-1938 гг., с течением времени  переросли в урегулирование движения основных макроэкономических показателей. В 1960-е годы (при администрациях Дж. Кеннеди и Л. Джонсона) задачи государственного регулирования были значительно  расширены: правительство взяло  на себя заботу об ускорении экономического роста, поддержании определенного  уровня занятости, темпов роста цен, контролировало состояние платежеспособного  баланса. На протяжении всего последующего времени разумное государственное  регулирование расценивалось многими  экономистами и политиками как лучшая возможность обеспечения длительного  сбалансированного развития американской экономики и на этой базе - социальной политики государства.

Такое регулирование исходило из теоретических установок Дж. Кейнса и было в основном нацелено на воздействие на совокупный спрос, на потребление. Предполагалось, что совокупный спрос вызовет соответствующее совокупное предложение, т.е. обеспечит соответствующий уровень производства.

Иными словами, идея состояла в том, чтобы стимулировать расходы  потребителей в ущерб сбережениям  и создать обширные рынки, которые, в свою очередь, стимулировали бы инвестиции. В случае если по каким-либо причинам спрос со стороны частного сектора ослабевает, он должен быть дополнен большими расходами государства. В соответствии с этой концепцией увеличение государственных расходов (несмотря на такие негативные побочные последствия, как инфляция и бюджетные  дефициты) может оказать на экономику  более сильное воздействие, чем  эквивалентное ему сокращение налогов. Взгляд на государство как на главный  инструмент при решении социальных проблем со времени «Нового курса» стал традиционным не только для демократов, но и для республиканцев.

Проводимая в соответствии с этими установками антикризисная  политика послевоенных десятилетий  способствовала некоторому смягчению  циклических колебаний, уменьшению разрушительной силы кризисов. Так, определенные результаты дало регулирование совокупного  спроса в 1960-е годы, особенно в их первой половине, когда был достигнут высокий уровень потребительских расходов. Даже идеолог неоконсерватизма И. Кристол утверждал, что кейнсианские методы хорошо оправдали себя на практике, что именно благодаря им и было обеспечено экономическое процветание страны в 1945-1970 гг.¹

Однако наряду с этим ускорение  темпов при помощи стимулирования спроса в 1960-е годы способствовало возникновению  и обострению целого ряда проблем  и противоречий, которые, накапливаясь, со всей остротой проявились в последующий  период. Так, действия правительства  Л. Джонсона во второй половине 1960-х  годов (программа «Великого общества», война во Вьетнаме) дали сильный  толчок развитию инфляции, которая  продолжалась и еще больше усиливалась  в ходе кризисов 1970-х годов. Быстрый  рост цен в условиях кризиса и  высокого уровня безработицы, создав феномен  стагфляции, перечеркнул одну из основных установок кейнсианской концепции  государственного регулирования, а  именно существование обратной зависимости  между уровнем безработицы и  темпами роста цен — одновременно высокий (или низкий) уровень этих показателей был несовместим. С  позиций кейнсианства явление стагфляции объяснить было очень трудно.

Кроме того, 1970-е годы (особенно вторая половина этого десятилетия) привнесли в американскую экономику  ряд негативных тенденций, носивших долговременный характер. В частности, энергетический кризис, пожалуй, яснее  всего показал, что американская экономика зависит от зарубежных источников энергоресурсов. Времена, когда  неограниченные запасы дешевой энергии были одним из важнейших факторов быстрого экономического развития, остались позади.

Становилось ясно, что однобокий  упор на спрос, а вместе с ним и регулирующие механизмы, складывавшиеся все послевоенные десятилетия и использовавшиеся правительством, не только не в состоянии избавить экономику от кризисов, но и способны породить новые проблемы и противоречия. Кейнсианский вариант государственного вмешательства исчерпал себя. (Следует отметить, что использование регулирующих механизмов в США было связано прежде всего с либеральной идеологией и политикой, шла ли речь о демократах или о республиканцах. Причиной тому было то, что в течение послевоенных десятилетий в рядах Демократической и Республиканской партий, несмотря на наличие в каждой из них консервативных группировок, преобладающей идеологией был все-таки либерализм.)

Таким образом, сложившиеся  еще в начале 30-х годов и  успешно применявшиеся в период мирового кризиса (когда главный  акцент политики Рузвельта был сделан на регулирование совокупного платежеспособного спроса) традиционные механизмы государственного регулирования экономики, исходившие из кейнсианских рецептов, оказались в конце 70-х годов недейственными. Они стали давать сбои, так как на этот раз не спрос, а производственные возможности стали проблемой. О сбоях в политике регулирования спроса говорил, например, тот факт, что экономические подъемы 1971-1973 гг. и 1975-1979 гг. сопровождались неожиданно высокой инфляцией (1973 г. - 6,2%; 1979 г. - 11,3%).

В экономике США развивались  процессы, на которые не действовали  изменения совокупного спроса. Это  породило разочарование в кейнсианской модели государственного регулирования. Рецепты Кейнса, используемые и демократами, и республиканцами, уже больше не обеспечивали растущего процветания.

В этих условиях многие американские экономисты и политики стали критиковать  кейнсианские установки государственного регулирования. Для них становилось все более очевидно, что оно не может ограничиваться лишь регулированием совокупного спроса, что сама политика либо достигла пределов возможного, либо вовсе изжила себя.

Так, известный американский экономист М. Эванс, не раз привлекавшийся к разработке экономических моделей США, отмечал недейственность старых, кейнсианских, рецептов в новой экономической ситуации конца 1970-х годов. Он, в частности, считал устаревшим положение о том, что перераспределение личных доходов в пользу низкооплачиваемых группировок при помощи более высоких налоговых ставок для богатых и более крупных трансфертных платежей увеличивает совокупные расходы, а следовательно, объем производства и занятость, так как бедные тратили большую часть своих доходов, чем богатые. Эванс отмечал, что такая схема действует лишь на начальной стадии воздействия на экономику.

По его мнению, увеличение расходов происходит за счет уменьшения сбережений, что ведет к сокращению притока средств в финансовые институты и на биржу, повышает уровень процентных ставок и оказывает сдерживающее воздействие на процесс капиталообразования. Модель же Кейнса к такой ситуации неприменима, поскольку не учитывает эффект непосредственного воздействия налоговых ставок на сбережения.

Эванс считал неверным и  положение о том, что увеличение совокупного спроса само по себе создает  дополнительное предложение труда  и инвестиций, так как спрос  на большее количество товаров якобы  создает стимулы для увеличения производства. Наоборот, по мнению экономиста, увеличение совокупного спроса без  создания адекватных стимулов для увеличения предложения неизбежно приводит к инфляции, которая оказывает  сдерживающее влияние на экономический  рост¹.

То, что акцент на потребление  содействовал уменьшению способности  США конкурировать на мировом  рынке и привел к замедлению темпов роста производительности труда  и темпов экономического роста, становилось  все более очевидным даже для  последователей Кейнса. Так, профессор Пенсильванского университета, лауреат Нобелевской премии Лоуренс Клейн считал, что если Америка хочет провести реиндустриализацию и повысить уровень жизни населения, ей необходимо перейти от высокого уровня потребления к высокому уровню сбережений¹. Попутно заметим, что сделать это было не так-то легко и просто. По сравнению с другими странами Запада личные сбережения в США были очень невысоки: с 1965 по 1979 гг. они составили лишь около 6% доходов (после вычетов налогов), а в конце 1979 г. упали до 3,4%. В Японии доля личных сбережений составляла тогда 20%, в ФРГ — 14%. Так что традиционно низкий уровень сбережений в Соединенных Штатах уже сам по себе препятствовал росту капитальных вложений.

Кризис кейнсианства привел не только к осложнению конкретно-исторической обстановки внутри страны, С ним  были связаны и сокращение экономических  возможностей и как следствие  ослабление и эрозия геополитических  позиций «державы № 1». Дж. Кригер, рассматривавший  внутренние и внешние факторы, способствовавшие подъему консерватизма, отмечал, что  к 1980-м годам в Соединенных  Штатах произошли не просто перемены в отдельно взятых сферах. Это были глубинные сдвиги, разрушившие либерально-консервативный консенсус и объединявшую нацию  интегративную политику правительства, которая проводилась в послевоенные десятилетия. По его мнению, именно кейнсианство в течение довольно длительного времени обеспечивало уменьшение социальной напряженности  и конфликтов, объединение нации, равновесие внутри страны, необходимое  для поддержания доминирующего  положения США на международной  арене. Первым крупным сигналом окончания  бесспорного геополитического превосходства  США на международной арене Кригер считает вьетнамскую войну. Она, а также президентство Никсона  и особенно Картера дали ясно понять, что ограниченные гегемонистские амбиции  США так или иначе вытекали из сокращения их экономических возможностей, а точнее — из осознания этого частью американского истеблишмента².