Как повысить самооценку

 

 Вот счастливая ситуация: вы  готовы ругаться и ворчать  на маму и папу, но знаете, что  они все равно любят вас!  А приучать вас чувствовать  вину, чтобы потом манипулировать  вашим поведением — то же  самое, что заставлять вас любить  вкус аспирина до того, как  он снимет вашу головную боль. К счастью, когда родители берут на себя роль авторитета в решении вопроса, что их детям можно делать, а что — нельзя, они тем самым учат своих детей: когда вы вырастете, вы не только сможете делать то, что захотите — так же, как папа и мама, но и многое из того, что вам совершенно не нужно — подобно тому, как приходится это делать папе и маме.

 

 К сожалению, детей приучают  испытывать чувство гнева, а  также ощущение собственного  невежества и вины во многих  ситуациях. Например, дочь играет  с собакой в гостиной, а мама  хочет прилечь. Мама приступает  к управлению эмоциями девочки  при помощи следующих слов: «Почему  ты всегда играешь с Джеком?»  Предполагается, что дочь должна  ответить, почему она всегда в  гостиной играет с собакой.  Не зная других причин, за исключением  той, что ей нравится и что  это занятно, девочка чувствует  свое невежество: если мама спрашивает  о причине, то она обязательно  должна быть. Ведь мама не спросила  бы о том, чего нет, правда? Если дочь правдиво, но робко  ответит: «Я не знаю», мама  отпарирует: «Почему ты не идешь  в комнату сестры поиграть  с ней?» Отсутствие «хорошей»  причины того, почему она предпочитает  играть с собакой, а не с  сестрой, вновь заставляет ее  чувствовать себя неуютно. Пока  она ищет причину, мама прерывает  ее бормотанье: «Кажется, ты совсем  не любишь играть с сестрой.  А она хочет играть с тобой». Девочка чувствует себя виноватой  и продолжает молчать, а мама  тем временем наносит смертельный  удар: «Раз ты не хочешь играть  с сестрой, она не будет тебя  любить и не захочет играть  с тобой». Теперь дочь, кроме всего,  обеспокоена тем, что ее сестра, возможно, на нее в обиде. И  она отправляется из гостиной, чтобы занять подобающее место  в жизни — рядом с сестрой  и подальше от маминых ушей.

 

 По иронии судьбы, все мамины  попытки убедить девочку, что  она должна любить играть с  сестрой, сильно колеб­лют ее природную стойкость и уверенность в себе. Было бы лучше, если бы мама прямо, но вполне по-человечески понятно, ворчливо сказала: «Убирайся-ка вон из гостиной, я попытаюсь поспать. И забери этого облезлого и безмозглого пса с собой!» Хотя, надо признать, подобным высказыванием она показывает ребенку реальность без прикрас: жить с другими людьми ой как трудно!

 

 Часто люди, которых вы любите  и которые вам не безразличны,  относятся к вам жестоко, потому  что они всего лишь человеческие  существа. Они могут любить вас  и заботиться о вас и тем не менее сердиться на вас. Жизнь с другими людьми не бывает все время легкой и замечательной. Так что периодическими проявлениями гнева в повседневной жизни мама готовит вас в дальнейшем справляться с парадоксами человеческого поведения.

 

 Манипулирование негативными  эмоциями продолжается и вне  дома. Более старшие дети уже знают, что с помощью этих эмоций можно контролировать поведение других. И они используют это средство, чтобы заставить меньших или более слабых детей делать то, что они хотят. Учителя подхватывают начатое мамой и контролируют поведение учеников в классе также с помощью негативных эмоций. В конце концов, когда вы уже очень хорошо приучены к тому, что вас в воспитательных целях заставляют испытывать негативные эмоции и не дают возможности проявить свою волю, вы начинаете использовать пассивную агрессию, пассивное бегство или ответное манипулирование, с тем чтобы достичь контроля над собственным поведением.

 

 Ваши собственные ранние  манипуляции, к примеру, звучат  так: «Мама, почему так происходит, что сестра всегда сидит в  своей комнате, когда я убираюсь  во дворе?» Тем самым предполагается, что у мамы есть любимчики.  В раннем возрасте вы еще  недостаточно знаете об умении  манипулировать и не можете  соперничать в этом с мамой.  А вот подростки уже достаточно  наловчились, чтобы играть на  присущих родителям чувствах  беспокойства и вины. «Отец Марка  купил ему компьютер. Разве  вы беднее их? » И, хотя порой  их манипуляции еще не очень  умелы, их вполне достаточно, чтобы  заставить родителей обороняться.  В том же духе, в каком сын  критиковал ее (завуалированно), мама  отвечает: «Твоя сестра помогает  мне по дому. Этого достаточно, поэтому ей и не приходится  работать во дворе. Должен же  ты хоть что-нибудь делать! Девочки  убираются в доме, а мальчики  — в саду». Здесь снова, спрятавшись  за спасительным занавесом своих  манипуляций, мама тонко намекает, что сын — законченный бездельник, и что не ее в том вина, что сыну неприятно выполнять  свои обязанности.

 

 Попробуем вместе проанализировать  скрытый смысл этого взаимодействия  между сыном-подростком и матерью.  Мама имеет в виду, что она  только следует некоему сложному  набору правил, который составляла  не она, и которого дети еще  целиком не понимают.

 

 Столкнувшись с неразрешимой  на уровне слов проблемой, мальчик  находит, что легче удалиться  во двор и там долго ворчать,  пассивно выражая свое раздражение.  Мама управляет эмоциями и  поведением детей, исходя из  оценок «правильно», «ошибочно», «пристойно», и тем самым приучает  вас мыслить в соответствии  с некими туманными правилами,  которым должно следовать.

 

 Изъян такого подхода в  том, что эти правила настолько  абстрактны, что их можно интерпретировать как хочешь в одних и тех же обстоятельствах. Эти правила не имеют ничего общего с вашим собственным представлением о том, что вам нравится и не нравится. Они указывают, как люди должны чувствовать себя и вести по отношению друг к другу, независимо от реальных отношений между ними. Они часто догматичны и надуманны, не имеют никакого отношения к нашей природе. С чего вдруг, к примеру, мальчики должны заниматься уборкой двора, а их сестры — нет?

 

 Было бы более полезно,  если бы мама выразила в  своем ответе свое личное мнение. В этом случае она не наказывает  ребенка и не вступает в  состязание с ним. Она могла,  например, возражая на его критику,  твердо и многозначительно ответить: «Я вижу, ты считаешь нечестным,  что трудишься во дворе, в  то время как твоя сестра  играет. Это, должно быть, сердит  тебя, но я все-таки хочу, чтобы  ты прибрался во дворе сейчас».  Таким своим решительным и  безапелляционным ответом на  попытку манипулирования ею, мама  говорит нечто эмоционально убедительное. Она говорит: хотя тебе и  придется делать то, что не  хочется, ты имеешь право чувствовать  себя недовольным..

 

 Все мамы, которых я встречал  в своей практике, говорили о  дискомфортных ощущениях в общении  с детьми. Глав­ных источников их беспокойства было два. Во-первых, они были сбиты с толку разными методами воспитания детей: Спок говорит им одно, Геселл другое, а знакомый врач — третье. Во-вторых, все мамы ошибочно считают, что если они решили выступать от своего имени (не взывая к авторитетам и общепринятым правилам), то у них есть два пути: либо быть тираном, либо «тряпкой» в общении с детьми. Сталкиваясь с таким неприятным выбором, они возвращаются к испытанному способу манипулирования эмоциями, которому их научили их родители, вместо того, чтобы взять прямую ответственность и власть на себя: «Я хочу, чтобы ты... »

 

 Взять на себя роль авторитета  с тем, чтобы, воспользовавшись  этим, облегчить самим себе и  своим детям преодоление стрессов, — проще, но в эмоциональном  отношении это очень нелегко.  Одна мама, например, с оттенком  враждебности спросила меня: «Как, вы нарушаете обещание, данное  ребенку?» По тону, которым она  задала вопрос, было ясно, что  эта мама, как и многие другие, считала обязательным поддерживать  образ человека, все знающего  и никогда не нарушающего своего  слова. Позднее, после моего  разговора с ней, выяс­нилось, что я был прав. Она пыталась быть «совершенной, не делать ошибок, и при этом ей хотелось, чтобы ее не считали идиоткой. Однако своим поведением она сама себя ставила в идиотское положение. Претендуя на роль супермамы, она имела все шансы проиграть. Когда-нибудь ей бы все равно пришлось нарушить обещание: потому, что она не могла либо выполнить его, либо не хотела. Если бы она смогла отказаться от роли «совершенной мамы» и честно признаться, что нарушит данное дочери обещание, это уменьшило бы дискомфортные ощущения у обеих. Она могла бы, к примеру, сказать: «Я знаю, с моей стороны было глупо дать тебе обещание, которое я не могу сдержать, но нам придется отложить поездку в Диснейленд, которую мы планировали на субботу. Твоей вины никакой нет, ты не сделала ничего дурного. Давай прикинем, когда мы сможем поехать в другой раз, хорошо?» Такого рода отказом она дала бы понять своей дочери, что иногда даже мама может ошибиться. Следовательно, если мама не может быть всегда безупречной, не может быть такой и дочь. Главное, дочь поймет, что мама — тоже живой человек, по каким-то причинам они не могут поехать в этот раз, и они не поедут.

 

 Подводя итоги этой главы,  можно сказать следующее: и  вас, и меня, и большинство живущих  на этой земле с того самого  момента, как мы начинаем говорить  и понимать, что нам говорят,  пытаются контролировать, манипулируя  нашими эмоциями. Когда мы ведем  себя настойчиво, в нас пытаются  вызвать ощущения беспокойства, почувствовать свои невежественность  или вину за свое поведение.  Этим нас как бы удерживают  от реальной или воображаемой  опасности, а на деле облегчают  жизнь окружающим нас взрослым.

 

 Однако такая игра на наших  эмоциональных струнах имеет  и побочный эффект. Когда мы  вырастаем и становимся ответственными  за свое поведение, эти эмоции  нас не покидают. Мы все временами  испытываем беспокойство, переживаем  свое незнание чего-то и вину, а это может быть использовано  и используется против нас  другими людьми, чтобы заставить  нас делать то, что нужно им.

 

 Цель этой книги — помочь  вам если не полностью избавиться  от привитых нам в детстве  эмоций, то хотя бы ослабить  их проявление при общении  с другими людьми.

 

 

 Как другие люди нарушают  наше неотъемлемое человеческое  право быть самими собой

 

 Представьте, что ваш друг  просит вас встретить его тетю, прилетающую из южного курорта  в воскресенье в шесть часов  вечера. Больше всего на свете  вы «мечтали» о том, чтобы  тащиться по битком набитой  трассе в аэропорт, а потом  пытаться поддерживать разговор  с той, о ком ничего вообще  не знаете, и при этом не  подавать вида, что вам весьма жаль, что она не задержалась там подольше. Однако, вы уговариваете себя: «Друг есть друг. Он бы сделал для меня то же самое». Но вторгаются и другие мысли: «Правда, я-то никогда не просил его кого-нибудь встречать. Я всегда делал это сам. Тем более так и не объяснил, почему он не может ее встретить. Почему этого не могла сделать его жена? »

 

 Когда с нами случаются  похожие ситуации, мы склонны  думать: «Когда я говорю „нет", я чувствую себя виноватым, но если я говорю „да", я себя ненавижу». Ситуация кажется безвыходной. Что тут можно сказать? «Заденет или обидит моего друга, если я скажу „нет"? Он больше не будет меня любить? Что, если он решит, что я эгоист или плохой друг? Если я не выполню его просьбы, не буду ли я „сукиным сыном"? Если я скажу „да"... Но почему я всегда делаю одно и то же? Я что, кретин? Или я чего-то не понимаю в жизни? »

 

 Налицо конфликт между вами  и другим человеком. Вы хотите  сделать одно, а наш друг, сосед  или родственник предполагает, надеется, ожидает, хочет или даже умело  заставляет нас сделать что-то  другое. Это вызывает внутренний  кризис: вам хотелось бы отказаться, но вы боитесь, что ваш друг  обидится и, быть может, даже  откажется от вас. Возможно, вы  опасаетесь, что причины для отказа  недостаточно «обоснованны» (у  вас не сломана нога и вы не находитесь под наблюдением федеральных властей, так что почему бы вам и в самом деле не поехать в аэропорт?). Вы даете возможность другим людям заставить вас чувствовать беспокойство или вину, или незнание чего-то. Эти три эмоциональных проявления боязни, привитые нам с детства, мы испытываем всякий раз, когда не делаем того, чего хотят от нас другие.

 

 Трудность разрешения подобного  конфликта для людей с личностными  проблемами состоит в том, что  их с детства контролировали  при помощи отрицательных эмоций. Однако, ситуация, подобная приведенной, не безвыходна. Ключ к ее решению — природные упорство и твердость. В противном случае, попытавшись манипулировать кем-то из своего окружения, вы получите в ответ то же самое. Вот как, например, мог бы выглядеть «манипулятивный» диалог между вами и вашим воображаемым другом.

 

 Вы: Ты знаешь, Гарри, я очень  устаю к вечеру. (Попытка вызвать у друга ощущение вины, имея в виду: «Как можно просить усталого человека продираться по трассе в воскресный вечер?») Возможный ответ: Черт! Я каждый вечер преодолеваю тот же поток машин в пять часов вечера.

 

 Гарри: Хрупкие пожилые женщины  могут растеряться в незнакомом  аэропорту, где их никто не  встречает. (Попытка заставить вас почувствовать свою вину, подразумевая: «Что за человек может заставить пожилую даму пройти через это только из-за того, что он немного устал!» В это время вы думаете: «Откуда эти рассказы о хрупкой пожилой даме? Никогда не слышал ни от Гарри, ни от его жены, что их мать нездорова!»)

 

 Вы: Ну хорошо, придется отложить дела. (Попытка вызвать ощущение вины намеком: «Я и в самом деле постра­даю, если ты заставишь меня сделать это». Одновременно Гарри про себя: «Ничего с тобой особенного не случится».

 

 Гарри: Если бы мне пришлось  встречать ее, я бы не успел  даже к 7 часам 30 минутам. (Подразумевается, что вы не осознаете фактов. Имеется в виду: «Мой путь был бы намного длиннее и труднее, чем твой». Вы, в свою очередь, думаете: «Откуда и после чего он собирался ехать? Он, вероятно, ближе к аэропорту, чем я!»)

 

 Исход этого обмена ударами—контрударами  зависит не от вашего желания,  а от того, кто сумеет заставить  почувствовать другого более  виноватым.

 

 В результате вам, скорее  всего, не избежать раздражения,  беспокойства или огорчения. Подобные  неразрешенные внутренние конфликты  (а их много у людей, бессильных  перед манипуляторами) приводят  к потере самоуважения. Тем, кто  манипулирует нами, мы как бы  уступаем свое достоинство, самоуважение, контроль над собственным поведением  и ответственность за управление  нашим существованием. Представление  о том, как «надо» вести себя  с манипуляторами, предполагает  знание основных прав личности.

 

 Право отстаивать свое мнение  — основа для здорового проявления  личности в любых человеческих  отношениях.

 

 Первый шаг обретения уверенности  в себе — это осознание того, что никто не сможет управлять  вашими эмоциями, если вы не  допустите этого.