Современный транзактный анализ

Упражнение. Проанализируйте, что нового вы открыли в своем сценарии при выполнении упражнений из прошлой главы. Определили ли вы отдельные аспекты своей жизни, в которых решили быть победителем, побежденным или не-победителем? Если это так, то для каждой области напишите, как бы вы узнали о том, что стали победителем, а не побежденным или не-победителем. Каким будет результат вашей победы? Затем для каждой области напишите пять действий для достижения выигрышных результатов. Каждый день выполняйте по одному действию и, если вы работаете в группе, расскажите о своем успехе товарищам.

Сценарий во взрослой жизни. Будучи взрослыми, мы иногда проигрываем стратегии, избранные в детстве. В этом случае мы реагируем на реальность «здесь и теперь» как будто бы это мир, нарисованный в наших детских решениях. Когда мы поступаем подобным образом, то находимся в сценарии. Другими словами, проигрываем сценарные поведения или сценарные чувства. Почему мы так поступаем? Почему продолжаем придерживаться детских решений в нашей взрослой жизни? Главная причина заключается в том, что мы все еще надеемся разрешить основной вопрос, который остался нерешенным в нашем детстве: как добиться любви и внимания. Поэтому, будучи взрослыми, мы часто реагируем, как маленькие дети. Так же как и многие другие терапевтические школы, ТА рассматривает этот факт как источник большинства жизненных проблем. Когда мы входим в сценарий, то обычно не осознаем, что проигрываем детские стратегии. Тем не менее, мы можем развивать наше осознание, понимая наш сценарий и расшифровывая наши ранние решения. Невозможно точно предсказать, войдет ли кто-либо в сценарий в определенный момент времени или нет. Однако следующие два фактора позволяют сделать это предсказание более вероятным:

1. Когда ситуация «здесь и  теперь» воспринимается как стрессовая.

2.  Когда имеется сходство  между ситуацией «здесь и теперь»  и стрессовой ситуацией в детстве.

Оба эти фактора подкрепляют и дополняют друг друга.

Стресс и сценарий. Стэн Вуллэмс выдвинул идею о шкале стресса. Чем больше стресс, тем большая вероятность вхождения человека в сценарий. Если мы проградуируем стресс, предположим, от 1 до 10, то я, возможно, войду в сценарии в ситуации, уровень стресса в которой равен шести, в то время как для вашего вхождения в сценарий необходим уровень стресса, равный восьми.

Предположим, у меня возникли разногласия с моим непосредственным начальником, что составляет 3 балла по шкале стресса. Поэтому я нахожусь вне сценария и обсуждаю наши различия с точки зрения Взрослого. Я предлагаю начальнику или пойти на компромисс или остаться при своем мнении, что не представляет собой катастрофы.

Однако допустим, что начальник предлагает решить вопрос у директора, спор с которым равен 6 баллам по шкале стресса. Сталкиваясь лицом к лицу с директором, я впадаю в сценарий и начинаю испытывать такие же физические реакции, чувства и мысли, как в детстве, когда мой рассерженный отец представал передо мной, подобно великану, выкрикивая оскорбительные слова, значение которых я не понимал. В этом случае я неосознанно поставил на место директора своего отца и отвечал ему так же, как испуганным ребенком трех лет.

Шкала стресса является хорошим способом для определения связи между стрессом и сценарными ответами. Это вовсе не означает, что стресс может заставить нас войти в сценарий. Человек сам принимает решение на вхождение в сценарий, хотя это происходит вне его осознания.

Знание теории сценария поможет мне выдерживать большие стрессовые нагрузки прежде, чем я буду действовать в соответствии со сценарием.

Резиновые ленты. Когда я вошел в сценарий при разговоре с директором, причиной этому была не просто стрессовая ситуация, а то, что сцена «здесь и теперь» напомнила мне болезненную ситуацию из моего детства. В этих случаях в ТА говорят о том, что текущая ситуация связана с более ранней ситуацией с помощью резиновой ленты. Это позволяет нам понять, почему мы иногда реагируем так, как будто бы нас катапультировали назад в наше раннее детство. Представьте себе огромную резиновую ленту, растянутую во времени. Она привязывается к какой-то текущей ситуации, напоминающей о детской боли, и мы устремляемся в прошлое. Обычно мы не можем осознанно представить эту детскую сцену. Поэтому не понимаем того, что общего в этих ситуациях. В моем случае резиновая лента протянулась от директора к моему разгневанному отцу. Однако в то время как я спасовал перед гневом директора, я не осознавал, что за ним стоит мой отец.

Вследствие того, что мать и отец являются очень важными фигурами в нашей ранней жизни, они часто находятся на другом конце резиновой ленты, как и наши родственники: дедушки и бабушки, тети и дяди.

Когда мы находимся в группе или компании, то всегда склонны придавать ей роль какого-либо родителя или родственника. Разговаривая с людьми, с которыми у нас имеются серьезные взаимоотношения, мы какую-то часть времени отождествляем их с людьми из нашего прошлого, при этом делаем это неосознанно. Этот феномен фрейдисты называют трансфер (перенос). В ТА об этом говорят как о «надевании лица на кого-то». Когда я вошел в сценарий при споре с боссом, я надел на него лицо своего отца.

Резиновые ленты не обязательно привязаны к людям в нашем прошлом. Мы можем привязываться к звукам, запахам, определенному окружению или чему-то еще, что бессознательно напоминает нам о стрессовой ситуации нашего детства.

Одной из целей ТА является рассоединение резиновых лент. Благодаря пониманию сценария и индивидуальной терапии, я могу освободиться от первоначальной травмы и от возвращения к старым детским ситуациям. При этом я позволяю себе решать ситуации «здесь и теперь», используя весь потенциал взрослого человека.

Упражнение. Вспомните какую-нибудь недавнюю стрессовую ситуацию, которая завершилась для вас неблагоприятным образом. Припомните то неприятное чувство, которое вы испытывали в этой ситуации. Однако, выполняя упражнение, необязательно вновь испытывать это чувство. Теперь припомните ситуацию в прошлом году, которая также закончилась для вас неблагоприятным образом и в которой вы испытывали аналогичные неприятные для вас чувства. Затем припомните ситуацию пятилетней давности, в которой вы испытывали те же неприятные чувства. После этого вспомните подобную неблагоприятную ситуацию с такими же неприятными чувствами в юношестве. Затем припомните подобную сцену с аналогичными неприятными чувствами из вашего детства. Сколько вам было тогда лет? Если возможно, подумайте об аналогичной сцене или сценах из самого раннего детства. Сколько лет вам было тогда? Кто в ней присутствовал? Что происходило?

Цель упражнения заключается в том, чтобы определить конец резиновой ленты. Что общего между недавними ощущениями и вашими детскими переживаниями? Если в последней ситуации участвовал какой-то человек, какое лицо из прошлого вы надевали на него?

Когда вы осознаете, какую прошлую ситуацию проигрываете, можете рассоединить резиновую ленту. Пусть осознание Взрослого напомнит вам о том, что люди в ситуации «здесь и теперь» на самом деле отличаются от вашего отца, матери или других людей, чьи лица вы надеваете на них. Если вы начинаете испытывать то же самое неприятное чувство, осознайте, что текущая ситуация отличается от той, которая была в прошлом. Теперь вы обладаете всеми ресурсами и возможностью выбора взрослого человека, как, впрочем, и ребенка, которым вы были в первоначальной ситуации.

Сценарий и тело. По-видимому, мы принимаем решения в детском возрасте не только в отношении сознания, но и тела. Возможно, ребенок в младенчестве пытался дотянуться до матери, но обнаружил, что она часто отодвигается от него. Чтобы заглушить боль отвержения, малыш стал подавлять эту естественную потребность. Чтобы не тянуться к ней, он стал напрягать свои руки и плечи. Много лет спустя, уже будучи взрослым человеком, он продолжает напрягать свое тело. Однако делает это неосознанно, испытывая боль в плечах. При глубоком массаже или терапии он может освободиться от нее. Освободившись от физического напряжения, он может освободить свои чувства, которые подавлял с младенчества.

Эрик Берн ввел понятие сценарные сигналы, то есть телесные признаки, указывающие на то, что человек вошел в сценарий. Это может быть глубокий вздох, изменение положения тела и напряжение какой-то части тела. Некоторые терапевты ТА специализируются именно в этой области теории — телесном сценарии.

Почему необходимо понимание сценария. Почему концепция сценария жизни играет такую важную роль в теории ТА? Дело в том, что он дает нам возможность понять, почему люди ведут себя так, а не иначе. Особенно нам необходимо знать об этом при исследовании способов поведения, которое на первый взгляд кажется болезненным или самоуничижительным. Например, при последующем рассмотрении игр мы узнаем, что люди вступают в болезненные взаимодействия, которые повторяются снова и снова. Почему мы продолжаем делать то, что приносит нам неприятные чувства? На это теория сценария дает следующий ответ: для усиления и укрепления нашего сценария. Когда мы в сценарии, то навязчиво придерживаемся детских решений. Для нас, как младенцев, эти решения представляли собой наилучший способ,  чтобы  выжить и удовлетворить свои потребности.  Будучи взрослыми,  мы  продолжаем верить  этому в эго-состоянии нашего Ребенка.  Поэтому мы стремимся организовать мир таким образом, чтобы он оправдал наши ранние решения.

Когда мы в сценарии, мы пытаемся решить наши взрослые проблемы, проигрывая младенческие стратегии, которые неизбежно приводят к тем же результатам, что и в детства. Испытывая неприятные чувства, мы говорим себе в нашем эго-состоянии Ребенка: «Мир такой же, как и раньше». И каждый раз, когда мы подтверждаем подобным образом наши сценарные убеждения, то на один шаг приближаемся к нашему сценарному финалу. Например, ребенком я мог решить следующее: «Со мной что-то не так. Люди отвергают меня. Я умру в печали и одиночестве», Став взрослым, я могу осуществлять этот план жизни, делая так, чтобы меня отвергали снова и снова. С каждым отвержением я получаю еще одно подтверждение того, что мой финал — одинокая смерть. При этом неосознанно могу продолжать верить в то, что если я умру, мать и отец изменятся и в конце концов полюбят меня.

Сценарий как волшебное решение. Сценарий предлагает волшебное решение основного неразрешенного в детстве вопроса: как добиться любви и признания. Нам, как взрослым, довольно трудно сбросить с себя это волшебство. Детьми мы часто отождествляли себя со сказкой и фантазировали, что если сделать нашу жизнь такой же, как в сказке, мы сможем закончить ее спокойно и счастливо. В сказках, чтобы стать счастливым, нужно сначала выстрадать свое счастье. Например, чтобы выйти замуж за принца, нужно сначала съесть отравленное яблоко, уколоться о ядовитое веретено или проспать мертвым сном сто лет.

Положительное значение сказок заключается в том, что они дают детям чувство власти и контроля над своей жизнью в тех случаях, когда они чувствуют себя беспомощными. Их отрицательное значение в том, что предлагаемое решение имеет волшебный характер и не работает в реальной действительности, однако оно позволяет ребенку выжить в ситуации, которая с других точек зрения кажется совершенно безнадежной.

В последующей взрослой жизни Ребенок в нас продолжает придерживаться этой веры в волшебство и старается, чтобы она осуществлялась. Если она не действует, тогда это означает, что мы недостаточно настрадались, чтобы заслужить спасение. Вместо этого мы можем использовать для решения проблем потенциал нашего Взрослого и добиваться удовлетворения наших потребностей в мире, который никогда не станет совершенным, но все же прекрасен.

Сценарий как защита от катастрофы. Существует еще одна причина, по которой люди так упорно придерживаются сценарных убеждении. Предположим, я сталкиваюсь с возможностью вести себя, думать и чувствовать так, что это в какой-то степени не подпадает под мой сценарий. Для меня в Ребенке это означает отказ от волшебного решения, что само по себе уже плохо. Однако это также означает и то, что вместо волшебного решения, на которое я надеюсь, я должен буду столкнуться с проблемами, которые меня пугают.

Когда я принимал в младенчестве свои сценарные решения, мне казалось, что единственной альтернативой этим решениям может быть лишь ужасная катастрофа. Причем у меня не было ясного представления, в чем заключается эта катастрофа, но я знал, что ее любой ценой нужно избежать. А единственным известным мне способом сделать это, была вера в мои решения, которые я принял о себе, других людях и о жизни. Поэтому каждый раз, когда эти решения подтверждаются, мне начинает казаться, что катастрофы можно избежать. При проигрывании нашего сценария во взрослой жизни мы продолжаем следовать этой детской мотивации. Вот почему люди часто говорят, что им легче вести себя по-прежнему, одновременно признавая, что это поведение для них саморазрушительно. Неосознанно они следуют убеждению: «Сейчас мое поведение приносит боль, однако оно не так ужасно по сравнению с той катастрофой, которая обязательно произойдет, если я изменю свое поведение».

Все это позволяет нам понять ту важную роль, которая отводится в процессе изменения личности пониманию сценария. Чтобы выйти из сценария, необходимо обнаружить потребности, неисполненные в детском возрасте, и найти способы удовлетворения этих потребностей в настоящем. Для этого нужно использовать потенциал взрослого человека, а не полагаться на волшебное решение, заложенное в сценарии. Я должен поверить в то, что могу освободиться от паттернов сценария, и это не приведет к катастрофе, которая пугала меня в детстве.