Социальная мобильность в современной России

К числу таких действий относились, к примеру, принятие Закона об обязательной военной службе (1925 г.), в соответствии с которым была постепенно развернута широкая сеть военно-учебных заведений, Положения о высших учебных заведениях РСФСР (1992 г.), развившего идею рабфаков - рабочих факультетов, родившуюся в 1919 г. В результате этой политики к 1940 г. численность студентов в высших учебных заведениях СССР увеличилась по сравнению с 1928 г. в пять раз, достигнув цифры 812 тыс. человек. Согласно переписи 1937 г. в СССР насчитывалось 13 млн человек, занимавшихся умственным трудом 35.

Говоря о высоких темпах мобильности в Советском Союзе в этот период, нельзя не упомянуть о систематических чистках в аппарате партии и государства, освобождавших руководящие посты, что обеспечивало ротацию управленческих позиций на самом верху правящей пирамиды. Численность тех, кто пострадал в результате Большого террора, по-прежнему является предметом спора. Ясно одно: даже по офи циальным данным счет идет на миллионы. По расчетам английского историка Р. Конквеста, в результате чисток из государственного аппарата было изъято примерно 9 млн человек в течение одного лишь десятилетия - с 1930 по 1940 гг.36

Мощным стимулом усиления восходящей мобильности стал курс советской власти на индустриализацию и коллективизацию. В целом, согласно официальной статистике, численность рабочих и служащих в предвоенном 1940 г. составила 36 млн человек против 2,5 млн в 1925 г.37. Это, однако, лишь часть тех, кого затронули потоки вертикальной мобильности. В ходе реализации политики коллективизации на селе было создано 580 тысяч управленческих должностей, на которые назначались наиболее образованные и преданные режиму колхозники.

Наблюдение за мощными потоками социальной мобильности в СССР в этот период позволило английскому социологу А. Инкелесу утверждать, что "накануне войны советское общество имело полностью открытую классовую систему, характеризуемую высокой мобильностью"38.

Помимо уже названных социальных последствий, этот период оказал огромное влияние на менталитет советских граждан, почувствовавших вкус к социальному продвижению. Пользуясь терминологией немецкого социолога Р. Дарендорфа, можно сказать, что произошло включение возможности резкого восхождения по лестнице социальных позиций в число коренных ценностей индивидуальной жизни и, следовательно, в число законных притязаний, выдвигаемых советскому обществу его гражданами. В чем-то новый российский менталитет был сродни "американской мечте", притягивавшей людей возможностью быстро добиться успеха своим упорным трудом. В отличие от "американской мечты" советский мировоззренческий идеал делал акцент не столько на желании стать богатым, сколько на возможности занять более высокую управленческую позицию и в этой роли быть более полезным породившему его обществу.

После смерти Сталина высокий уровень социальной мобильности обеспечивался благодаря развернувшемуся процессу «десталинизация». Хрущев заменял людей на ключевых постах, старался реформировать управленческие структуры. После смещения неугодных и опасных для Хрущева политиков, формирование и расформирование новых структурных подразделений (совнархозы, сельскохозяйственные обкомы партии и т.п.) и следующие за этим ротации кадров создавали видимость социальных трансформаций. В то время состав правящей верхушки стабилизировался, что сразу же снизило уровень социальной мобилизации. Перестановки в верхах впервые месяцы после прихода к власти Л.И. Брежнева были последними шагами системы, регулирующими социальную мобильность. После этого скорость продвижения по служебной лестнице перестала зависеть от каких-либо регуляторов, кроме освобождения вышестоящей должности по причине естественной смерти занимающего ее субъекта.

Начался кадровый застой: чиновничество не беспокоилось более за свою судьбу, и исчезла реальная причина, заставляющая его проявлять какую-то инициативу. В то же время росло недовольство системой со стороны новых поколений, вступавших в жизнь. Возможности перспективного роста для человека «со стороны» чрезвычайно сократились; продвижение с рядовых на ведущие должности, как это было при Сталине, стало практически невозможным без использования родственных или иных связей. Приток свежих сил ограничился, начали накапливаться элементы кастовости; вершина пирамиды стала практически недоступной для представителей «низов», замкнутость пришла на смену открытости. В единственном канале социальной мобильности, который находился под контролем КПСС, образовался социальный тромб39.

К концу 50-х годов в СССР темпы экономического роста заметно снизились, а политика либерализации сделала невозможной стратегию массовых репрессий, что, безусловно, сказалось на интенсивности и структуре социальных перемещений. Так, крестьяне хоть и продолжали переезжать из деревни в город, но уже не в том количестве и без какой-либо надежды на быстрое социальное продвижение. В этот период в советских городах возникла группа "лимитчиков" - выходцев из сельской местности, получавших в обмен на тяжелый, изнурительный труд на промышленных предприятиях временную городскую прописку и место в общежитии. Даже в 80-е годы доля "лимитчиков" в населении крупных промышленных центров достигала 10-15%40.

По данным исследований в рамках настоящего проекта уже в 60-е годы социальная группа промышленных рабочих стала на путь самовоспроизводства, т.е. в этот период 80% тех, кто становился рабочим, были выходцами из рабочей среды. Аналогичные тенденции развивались и в такой многочисленной группе, как "белые воротнички" - специалисты с высшим образованием. Исследования мобильности зафиксировали почти полное самовоспроизводство этой группы к середине 70-х годов.

К 80-ым годам произошла стабилизация социальной структуры, или, иными словами, радикальное уменьшение потоков восходящей социальной мобильности. Более того, в среде специалистов с высшим образованием заявила о себе тенденция к нисходящей мобильности: более пяти миллионов человек, имевших диплом о высшем учебном заведении, предпочитали трудиться простыми рабочими. Справедливости ради следует сказать, что речь идет в основном о выходцах из рабочих, т.е. о тех, кто еще не полностью расстался с рабочей средой. Процесс стабилизации социальной структуры не коснулся лишь одной группы -группы руководителей, где наблюдался высокий уровень мобильности, фиксировалось значительное число выходцев из других социальных групп и прежде всего из рядов рабочих и крестьянства41.

На фоне возникших сложностей социального продвижения все более мощным его рычагом становилась система неформальных связей, базировавшихся на принципе обмена услугами. По сути, она стала одним из главных институтов социальной мобильности в эпоху так называемого застоя.

Первые шаги политики М. Горбачева в рассматриваемом нами аспекте мало чем отличались от действий его предшественников. Начавшиеся смещения и перестановки в верхах рождали ощущение реального обновления и надежду на восстановление социальных лифтов. Освобождение высших вакансий привело в движение всю систему, временно восстановив канал социальной мобильности «провинция— центр». Однако огромные ожидания на продвижение по службе и самореализацию для большинства инициативно настроенных индивидов не оправдались. После двадцатилетнего застоя в кадрах «подвижки» были слишком незначительными.

Призывы к демократии оказались несовместимыми с кастовой замкнутостью правящих слов. Задачи, которые ставил перед обществом лидер партии и государства, были невыполнимы в рамках старых структур. Функции, которые необходимо было выполнять, не имели своего носителя, а мнения, чей плюрализм был провозглашен, не имели независимых каналов выражения42.

Появившиеся свободы позволили возникнуть альтернативным структурам, обусловившим выдвижение бывших маргиналов, взявших на себя, хотя бы на словах, выполнение функций выражения и защиты интересов простых граждан, т.е. дали возможность перехватить инициативу у официальной структуры.

Становящиеся структуры выдвигали новых лидеров, стоявших во главе объединений, партий, движений и т.п., претендующих на укрепление своей роли в обществе. Однако это были зачатки новых каналов продвижения к власти, новые социальные лифты, в которые устремились те, кто не смог самореализоваться в жестких рамках официальных структур. Процесс социальной мобильности стал выходить из-под контроля КПСС.

Таким образом, кадровая политика, проводившаяся М. Горбачевым, была возвратом к традиционной «прокачке» каналов социальной мобильности с целью восстановления жизнеспособности общественной системы, и в этом смысле она мало чем отличалась от политики Ленина, Сталина и Хрущева.

Итак, в канун перестройки советское общество переживало острый социальный и идеологический кризис. Постепенно теряя социальные идеалы прошлой "героической" эпохи, оно все более тяготело к земным ценностям, сознательно или бессознательно поощряло материальные, потребительские ориентации. По-прежнему восхваляя идеал полной социальной открытости, оно на каждом шагу подменяло меритократические принципы социального отбора спонтанно возникшей и окрепшей системой "неформальных сетей". В обществе воцарился двойной стандарт, систематически напоминавший его гражданам о том, что советская мечта осталась в прошлом.

Что же представляло собой советское общество накануне своего распада? По меркам Липсета и Зеттерберга, это было современное общество, в котором подавляющая часть населения проживала в городах и была занята на объектах промышленности. Можно спорить о том, существовал ли в СССР так называемый "средний" класс. Сторонники реформ будут отрицать его существование, поскольку иначе им пришлось бы признать нынешний режим его могильщиком. Противники нынешнего курса будут, наоборот, всеми способами доказывать, что "средний" класс в СССР был, но пал жертвой неудачно проводимых реформ. На самом деле, в СССР не было и не могло быть "среднего" класса в классическом его понимании, как социальной группы, отвечающей продвинутым потребностям рынка труда. Однако нельзя отрицать, что к концу 80-х годов в России сформировалась весомая (до 30% населения) группа, имевшая в своем распоряжении широкий набор материальных и социальных благ. Это был "квази-средний" класс, поскольку его социальная позиция определялась советским государством, его потребностями и нуждами. Не удивительно поэтому, что подавляющее большинство этой группы было занято в оборонных отраслях промышленности, в сфере общественной безопасности и воспроизводства господствующей идеологии43.

В СССР существовала развитая система высшего образования и обширная сеть научных учреждений, сравнимая по количественным характеристикам разве что с аналогичными системами в наиболее развитых странах Запада. Такой подход является традиционным для советской системы. В «предперестроечные» годы в управленческий корпус вошло особенно много образованных и квалифицированных людей, как правило, технических специалистов. За последние восемь лет группа технических специалистов становилась все более самовоспроизводящейся. Активно пополняли ее состав только учащиеся, хотя в их числе имеются и выходцы из рабочих. Здесь надо учитывать традицию советской системы образования, дающую некоторые преимущества рабочим при распределении мест в вузах, особенно на вечерних и заочных отделениях.

                                            * * *                                                                     Весь диапазон жизненных перемещений охватывается социологическим понятием «социальная мобильность».

В СССР социальные трансформации и перестановки обеспечивали возможность высокой социальной мобильности. Происходил санкционированный властями естественный отбор, когда наиболее предприимчивые ухватывали свой шанс и взмывали вверх. Для такой мобильности необходим дестабилизирующий фактор, который позволяет, внося полную неразбериху в общество, давать всем его членам равные возможности использовать свой шанс. В этом случае внесение постоянной дестабилизации является механизмом сохранения правящей верхушки у руля. Находясь на самом верху, достаточно лишь время от времени ворошить муравейник, чтобы появившиеся в результате «мутации» новые вожди грызлись между собой за сферы влияния. Этот же процесс позволяет верхам отказаться от широкой демократии, которая угрожает их переизбранию, и прибегнуть к жестким методам руководства для наведения порядка в стране.

Такого рода режим допускает высокую социальную мобильность. Однако при полной неспособности управлять страной именно высокая мобильность позволяет сохраниться и выжить существующему режиму, т.к. жесткая борьба между индивидами идет внутри признанных всеми структур и, допуская взаимное истребление индивидов в борьбе за продвижение, система власти постоянно меняет кадровую наполненность, оставляя неизменной структуру. Происходит это потому, что наиболее предприимчивые и инициативные индивиды с ярко выраженными устремлениями к власти не становятся лидерами освободительных движений, представляющих угрозу существующему режиму, а имеют возможность удовлетворить свои амбиции, не выходя за рамки существующих политических и экономических структур.