Социальная мобильность в современной России

         Глава 2. Особенности социальной  мобильности в современной       России.

Мобильный характер современного общества проявляется, прежде всего, в интенсивной, все более усиливающейся территориальной циркуляции его членов. В современных обществах люди всё меньше и меньше сохраняют чувство привязанности к тому месту, где они родились. Раньше территориальная миграция ограничивалась сравнительно узким кругом ближайших окрестностей, т.е., территориально общество состояло почти исключительно из людей, родившихся по соседству. Количество пришлых в любом таком обществе было нулевым или совсем незначительным. Рост территориальной циркуляции является следствием размытия пространственных границ, которые ранее, рядовой индивидуум преодолеть не мог. Сейчас же это стало возможным, человек имеет широчайшей выбор транспортных средств, которые в часы переносят его из одной точки мира в другую. Благодаря современным, скоростным средствам информационных коммуникаций, СМИ и. т.п., любая новая новые идеи, нормы, правила, новости, художественные произведения становятся достоянием мировой общественности, ни то, что в минуты, а в секунды и в мгновения. Поэтому не стоит удивляться, что в прошлом, для распространения какой-нибудь новой идеи требовался период в несколько сотен лет, именно из-за отсутствия таковых средств.

           Переформатирование  российского социального пространства  происходит под влиянием многих  причин. Реформы вызвали изменение  частного и общественного жизненного  устройства, имущественного, профессионального, функционального, политического и  нормативного статуса, «переписали» гражданскую принадлежность, придали одним статус беженцев, другим – положение ущемляемых в социальных правах «меньшинств».

Поскольку стратификационные преобразования носят интенсивный, внутренний характер, постольку они задействуют тот социальный материал, который ранее составлял ткань общества; это именно «перестройка» в точном смысле слова. Новые этажи общественного здания, замещающие элиты, изменение диспозиции старых и внедрение в структуру возникающих новых социальных групп развиваются в прежнем социальном пространстве, сопряжение элементов которого происходит посредством изменения человеческих отношений и взаимодействий.

Наличие неудовлетворенных социальных потребностей, которые не обеспечиваются в данной социальной общности (организации) приводит к дестабилизации социального положения людей: сначала в форме мысленного моделирования более благоприятной ситуации, побуждающей к перемене позиции, а затем в виде практического расторжения связей, включающих их в эту общность. Сопровождающее процесс маргинализации разрушение привычной этики, культурных норм взаимодействия и структурирования социального пространства стирает следы вторичной социализации, которая мешает непосредственному вписыванию человека в иные ассоциации и общности.

Врастание в новое сообщество не исключает того, что человек во многом остается носителем прежней культуры (регулятивных норм и ценностей), что вызывает «расщепление» идентификации. Неопределенность социальной принадлежности напрямую связана со степенью устойчивости занимаемого социального положения, определяя потенциал мобильности, который легко катализируется, формулируя новые правила и формируя общественные структуры.

     §1. Феномен  социальной мобильности в современной  России в 90-е годы 

Сложившаяся к девяностым годам структура российского общества стала результатом сдвигов в структуре экономики страны44.  
Социальная мобильность в основном носила нисходящий характер, так как уровень доходов в стране резко упал, огромные массы населения остались за чертой бедности.

В то же время среди отдельных групп населения, в основном номенклатуры, наблюдалась восходящая мобильность, в результате которой формировались высшие слои политической и экономической элиты.

Специфической чертой социальной мобильности в постсоветской России первой половины 90-х годов является преобладание нисходящей социальной мобильности. Преобладающая нисходящая мобильность обусловлена не перемещением респондентов из групп с более высоким статусом в группы с более низким статусом, а понижением статуса отдельных социальных групп.

Социальная мобильность, как восходящая, так и нисходящая, наблюдалась не по всем стратификационным параметрам. В частности, существовали группы, перемещающиеся одновременно вверх по одним параметрам и вниз по другим. Такие группы имели переходный характер, их динамика нестабильна.

Внутрипоколенческая мобильность меньше зависит от факторов происхождения в трансформирующемся обществе, чем в обществе стабильном, а влияние факторов, отражающих индивидуальный “вклад” респондента и социальную микро- и макросреду, возрастает. (Что касается влияния макросоциальных факторов, то наши данные позволяют учитывать его только косвенно).

С точки зрения исследователя мобильности, события 1991 г. нельзя охарактеризовать иначе, как мощный социальный катаклизм, радикально изменивший облик российского общества. В одночасье советская система закончила свое существование, а вместе с ней канула в Лету и большая часть институтов социальной мобильности. В свете происходящего заколебалась почва и под самими основаниями классической теории, полагавшей, что чем больше промышленности, тем лучше для всех, чем больше свободы, тем больше социального продвижения. Оказалось, что в новых условиях старые критерии оценки социального продвижения не работают.

Так, в новой российской действительности получение высшего образования еще не гарантирует человеку пропуск в более высокую социальную группу, поскольку важным условием успеха является принадлежность к этой группе родителей или наличие других полезных связей. Да и само понятие успеха потеряло свою однозначность. Как показывают исследования, чем дольше осуществляется нынешний экономический курс, тем больше приватизируется понятие успеха. Для одних он тождествен материальному процветанию, для других - рутинному, бессобытийному существованию. Если речь идет о материальном благополучии, то, как правило, не наблюдается прямой зависимости "больше денег - больше успеха". Для большинства россиян характерны умеренные социальные запросы, выражающиеся в стандартном наборе материальных благ и услуг. Единственной общей ценностью, способной объединить широкие массы российского населения, стала стабильность — стабильность жизни, стабильность работы, стабильность зарплаты45.

С 1989 по 1994г. в российском обществе произошли все главные события. Население не смогло устремиться по пути обогащения: в "осадок" выпали пенсионеры, дети, многосемейные, малоимущие, инвалиды, интеллигенция, активный период социализации у которой пришёлся на советский период и которая усвоила, что обогащение безнравственно. За бортом оказались чуть ли не все жители моногородов (военно-промышленных, научных и т.д.), малых и отчасти средних городов, где рынок труда оказался чрезвычайно узким и устроится на работу стало невозможно, особенно если единственное в городе предприятие закрылось.

Вперёд же вырвались три группы населения, которые к моменту финиша (линия старта – 1989г.) составили класс "новых русских": 15% – криминалитет (те, кто ещё при советской власти занимался подпольным бизнесом и сколотил состояние), 70% – номенклатура (те, кто в нужное время оказался на нужном месте и участвовал в разделе "общественного пирога"), 15% – "разночинцы" (представители разных групп – от инженера научно-исследовательского института до преподавателя ВУЗа).

Провозглашенный в конце 1991 г. в России курс экономической политики, получивший название «шоковой терапии» и нашедший продолжение в «ваучерной» приватизации и конвертизации военно-промышленного комплекса, привел страну к глубокому кризису, который носит системный характер, т.е. охватывает все стороны жизни общества. В результате изменилась к худшему структура промышленности.

Сразу после коллапса советской системы управления правительство реформаторов взяло курс на сокращение государственных инвестиций в экономику и, одновременно, на тотальную приватизацию российской экономики. Обе эти составляющие правительственного курса уже неоднократно подвергались анализу с разных идеологических позиций. Не затрагивая экономических аспектов этой полемики, остановимся на социальных последствиях осуществляемых реформ.

Как показали исследования, ни первая массированная волна приватизации, ни вторая, более скромная, не привели к какому- либо поступательному развитию экономики и, вопреки ожиданиям, не спровоцировали вожделенной структурной перестройки. По сути, все свелось к реформам юридического плана, в ходе которых номинально государственные предприятия перешли в руки своих действительных владельцев - управляющих, директоров, менеджеров. Последние в большинстве своем, руководствуясь вполне рациональными соображениями, не пытаясь взять на себя роль рачительных хозяев доставшейся им собственности, сделали ее предметом рыночной спекуляции. Все происходившее на уровне руководства напрямую затрагивало интересы рядовых Работников, которые не имели сколько-нибудь значительных рычагов влияния на ситуацию и вынуждены были принимать происходящее как данность. Явная пассивность рядовых работников была обусловлена еще и тем, что, манипулируя собственностью, новые ее хозяева не стремились к каким-либо глубоким переменам в производстве и уже вследствие этого сохраняли в неприкосновенности номенклатуру рабочих мест. По данным Госкомстата в эпоху безудержной спекуляции собственностью, имевшей место с 1992 по 1995 гг., уровень безработицы в стране был на удивление низок - не более 3-5%. Более того, по данным наших исследований, в этот период не происходило каких- либо заметных перемещений в должностном позиционном измерении, т.е. рабочие по- прежнему оставались на рабочих должностях, а инженеры — на должностях ИТР46.

Из кризисных отраслей высвобождались огромные массы занятых, в основном средне- и высококвалифицированных специалистов. Часть из них эмигрировала за рубеж, часть перешла в частный бизнес, открыла собственные малые предприятия, часть ушла в «челноки», а многие оказались безработными. За 10 лет численность занятых в науке и научном обслуживании сократилась с 3,4 до 1,5 млн человек; большинство перешло в другие отрасли, до 1/10 выехали за границу. Производственные и научно-исследовательские коллективы ослабевают, распадаются, а многие просто исчезают. Из-за отсутствия средств на приобретение новой техники и ремонт старой, покупку удобрений и т.д. сокращается слой механизаторов на селе47.

Возвратное движение общества от социализма к капитализму привело к радикальным изменениям в социальной структуре. Элита общества сформировалась из трех пополнений: криминалитета, номенклатуры и разночинцев. Определенная часть элиты пополнилась из представителей низшего класса — бритоголовые прислужники российских мафиози, многочисленные рэкетиры и оргпреступники – часто являли собой бывших пэтэушников и недоучек. Эпоха первоначального накопления — ранняя фаза капитализма — вызвала к жизни брожение во всех слоях общества. Путь к обогащению в этот период, как правило, лежит вне правового пространства. Среди первых начали обогащаться и те, кто не имел высокого образования, высокой нравственности, но вполне олицетворял “дикий капитализм”.

В элиту вошли кроме представителей низов разночинцы, т.е. выходцы из разных групп среднего советского класса и интеллигенции, а также номенклатура, которая в нужное время оказалась в нужном месте, а именно у рычагов власти, когда предстояло делить общенародную собственность. Напротив, преобладающая часть среднего класса совершила нисходящую мобильность и пополнила ряды бедных. В отличие от старых бедных (деклассированных элементов: хронические алкоголики, нищие, бездомные, наркоманы, проститутки), существующих в любом обществе, эту часть называют “новыми бедными”. Они являют специфическую черту России. Такой категории бедных нет ни в Бразилии, ни в США, ни в одной стране мира.

Первая отличительная черта – высокий уровень образования. Учителя, преподаватели, инженеры, врачи и другие категории бюджетников оказались среди бедных только по экономическому критерию – доходам. Но они не являются таковыми подругам более важным критериям, связанным с образованием, культурой и уровнем жизни. В отличие от старых хронических бедных “новые бедные” — временная категория. При изменении экономической ситуации в стране в лучшую сторону они готовы вернуться в средний класс. И детям они стараются дать высшее образование, привить ценности элиты общества, а не “социального дна”.

Вторая волна маргинализации. В результате перехода российского общества в 90-е годы от социализма к капитализму в  социальной структуре произошли серьезные трансформации. В состав новых русских (элита) вошли представители из низших слоев. Средний класс поляризовался, распавшись на два потока: часть (номенклатура и разночинцы) пополнили элиту, а другая часть (“новые бедные”) пополнила ряды бедных.

Рис. 2.1. Социальные миграции в 90-е годы.

Сокращение инвестиций в экономику привело к физическому и моральному старению оборудования во всех отраслях народного хозяйства. Увеличилось отставание России от развитых стран по техническому уровню производства. Нормальный процесс воспроизводства соответствующих социальных групп оказался нарушенным, поскольку молодежь не стремится в сферу промышленности и сельского хозяйства. Таким образом, структурная перестройка в России в конце 90-х годов привела к горизонтальной и нисходящей вертикальной мобильности48.

Опыт анализа социальных потоков в столь неординарных условиях показал, что традиционные методы измерения социальной мобильности малопригодны в условиях, когда между собой сталкиваются старая социальная структура, характеризуемая прежде всего должностными деноминаторами, и новая структура, возникающая в иных измерениях. При более внимательном изучении происходящего, с использованием неформальных, квалитативных методов, выяснилось, что существующая должностная структура сыграла роль некоего "кокона", скрывавшего действительную мутацию социальных отношений. Во-первых, в обозначенный период существенно изменился характер отношений между работником и работодателем: если раньше единственным работодателем для всех выступало государство, то теперь в большинстве случаев хозяином производства становился один конкретный управляющий или же группа лиц, выполнявших аналогичные функции. Прекрасно понимая всю бесперспективность попыток оживить почившее в бозе производство при отсутствии сколько-нибудь значительных вложений в него, управляющий принимался искать иные источники дохода, заключавшиеся, как правило, в продаже имеющего оборудования или сырья, сдаче производственных площадей, заимствования из государственных источников. Полученные таким образом доходы, как правило "отмывались" в дружественных банках и переводились на счета узкого круга лиц, минуя карманы рядовых работников. Последние были обречены месяцами прозябать без заработной платы, имея впереди лишь неясные перспективы "экономического подъема". Не удивительно, что значительная часть наиболее энергичных, одаренных людей стала искать возможности приложения своих сил в других сферах, например в сфере торговли49.