Субъективная сторона преступления, признаки, значение

Виды умысла имеют важное значение для классификации преступлений, их квалификации, а также индивидуализации наказания.

УК говорит о двух видах неосторожности (ст. 26):

- легкомыслии;

- небрежности.

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо:

- предвидело возможность наступления  общественно опасных последствий  своего деяния;

- но без достаточных к тому  оснований самонадеянно рассчитывало  на предотвращение этих последствий.

Легкомыслие в преступлениях с формальным составом исключается.

Интеллектуальный элемент легкомыслия - предвидение возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия). Однако в отличие от косвенного умысла (когда виновный предвидит реально) при легкомыслии возможность предвидится как абстрактная.

Волевой элемент легкомыслия - самонадеянный расчет на предотвращение общественно опасных последствий. Именно в этом элементе заключается главное отличие легкомыслия от косвенного умысла (при котором лицо одобрительно относится к наступлению общественно опасных последствий).

Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо: не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.

Небрежность в преступлениях с формальным составом может иметь место.

Интеллектуальный элемент небрежности - непредвидение возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния при наличии обязанности и возможности такого предвидения. Долженствование означает объективный критерий, а возможность предвидения - субъективный критерий небрежности. Для привлечения лица к ответственности необходимо наличие обоих критериев.

Волевой элемент небрежности - отсутствие волевых усилий для предотвращения наступления таких последствий. Преступление признается совершенным только по неосторожности, если неосторожность специально названа в норме Особенной части УК.

Если лицо, совершившее деяние, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своего деяния либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть, деяние признается совершенным невиновно. Оно также признается совершенным невиновно, если лицо хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего деяния, но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.

Иногда в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые не охватывались умыслом лица, но которые по закону влекут более строгое наказание. Поскольку отношение к этим последствиям характеризуется неосторожной формой вины (легкомыслием или небрежностью), речь в таких случаях идет о преступлениях с двумя формами вины. В целом такие преступления признаются совершенными умышленно (ст. 27 УК).

Мотив - обусловленные определенными потребностями и интересами внутренние побуждения, вызывающие у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении.

Цель преступления - мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо, совершившее преступление.

Мотив и цель имеют троякое значение, то есть могут быть обязательным признаком основного или квалифицированного состава преступления либо могут учитываться при назначении наказания в качестве обстоятельства, отягчающего или смягчающего наказание.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Субъективная сторона преступления: значение при квалификации

 

2.1 О содержании субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 234 УК РФ («Незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта»)

 

Субъективная сторона преступлений, предусмотренных ч. ч. 1 - 3 ст. 234 УК РФ, согласно закону характеризуется умышленной виной и целью сбыта сильнодействующих или ядовитых веществ либо оборудования для их изготовления или переработки. Следовательно, совершая такое посягательство, виновное лицо осознает общественную опасность своих действий, но, невзирая на это, желает их осуществить.

Осознание опасности названных деяний предполагает понимание того, что неконтролируемый оборот сильнодействующих или ядовитых веществ способен привести к причинению вреда здоровью лиц при их потреблении, а нередко чревато летальным исходом. Находящиеся в нелегальном обороте указанные препараты могут быть использованы при совершении тяжких и особо тяжких преступлений - убийств, разбойных нападений, террористических актов и др. Но, несмотря на это, правонарушитель осуществляет данные действия, преследуя при этом, как правило, цель извлечения прибыли.

По общепринятому в юридической науке мнению, преступления с формальным составом (к которым относится и рассматриваемое нами посягательство) совершаются лишь с прямым умыслом6. Однако О.В. Колесник допускает возможность совершения подобных преступлений и с косвенным умыслом вследствие возможного безразличного отношения лица к созданию угрозы причинения вреда здоровью населения7.

Подобного мнения придерживался и В.Г. Макашвили, утверждавший, что преступления с формальным составом могут совершаться с косвенным умыслом в тех случаях, когда субъект допускает возможность преступного характера совершаемого им деяния8.

Данная точка зрения не поддерживается большинством ученых, которые, на наш взгляд, справедливо и обоснованно отмечают, что при совершении преступлений с формальным составом психическое отношение к результату, "на который направлен умысел, лежит за рамками состава", и "не имеет значения для квалификации, и не может именоваться виной"9.

Особенностью преступлений с формальным составом, к которым относятся и преступления, предусмотренные ч. ч. 1 - 3 ст. 234 УК, является социальное качество самого действия, потенциал заложенной в нем общественной опасности, достаточный для привлечения лица к уголовной ответственности независимо от последствий содеянного. Если кто-либо совершает такое действие, сознает его фактический характер и социально негативные свойства, это значит, что он желает его совершить. Возможность совершать действия, характер которых деятель сознает, но "не желает", исключается как по логике вещей, так и психологически.

Таким образом, умысел при совершении названных преступлений может быть только прямым.

Конструктивным признаком деяний, предусмотренных ч. ч. 1 - 3 ст. 234 УК, как уже отмечалось, является цель сбыта указанных веществ и оборудования. О наличии таковой у виновного могут свидетельствовать обстоятельства приобретения, изготовления, переработки, хранения, перевозки или пересылки таких веществ и оборудования, их количество (объем), размещение в удобной для сбыта расфасовке либо наличие соответствующей договоренности с потребителями и т.п.10 Заметим, что цель сбыта не всегда предполагает извлечение лицом в результате совершения деяния выгоды имущественного характера. Традиционно сбыт трактуется и как возмездная, и как безвозмездная форма отчуждения предмета. Однако, как показывает изучение практики, чаще всего указанная цель все-таки носит корыстную окраску.

Следовательно, для установления желания в "формальных" преступлениях необходимо и достаточно установить, что субъект сознавал общественно опасный характер своего деяния, желал его совершения и преследовал при этом определенную цель.

Какой-либо определенный мотив не отнесен законом к числу обязательных признаков рассматриваемого преступления. Однако в реальной действительности он всегда присутствует, побуждая лицо к той или иной модели поведения. Как справедливо утверждал Б.С. Утевский, "без мотива не может быть умысла, умысел может возникнуть и укорениться только под влиянием какого-либо мотива"11. Таким образом, он наличествует всегда при совершении умышленного преступления (особенно совершаемого с прямым умыслом), но законом мотиву не всегда придается уголовно-правовое значение.

Что касается мотива рассматриваемого преступления, то на основе анализа изученных уголовных дел можно сделать вывод о том, что доминирующим мотивом выступает корысть, хотя не исключено сочетание нескольких мотивов.

Нарушение правил производства, приобретения, хранения, учета, отпуска, перевозки или пересылки сильнодействующих или ядовитых веществ согласно действующей редакции ч. 4 ст. 234 УК РФ допускает только неосторожную форму вины, что специально оговорено в законе: "...если это повлекло по неосторожности их хищение либо причинение иного существенного вреда". Допустим, сотрудник по рассеянности забыл запереть дверь склада, где хранятся указанные вещества, в результате чего определенное их количество было похищено. В данном случае его действия подлежат квалификации по ч. 4 ст. 234 УК.

Анализ действующей редакции названной нормы свидетельствует, что для установления описанного в ней состава не имеет значения, каким было психическое отношение лица к факту нарушения установленных правил оборота сильнодействующих или ядовитых веществ. Уголовно-правовое значение имеет психическое отношение к наступлению указанных в ч. 4 ст. 234 УК последствий, т.е. к факту хищения вещества либо причинения иного существенного вреда. Оно должно быть неосторожным. Проиллюстрируем это положение примером из судебной практики.

Так, О., работая фельдшером выездной бригады скорой помощи муниципального учреждения здравоохранения "Брянская центральная городская больница №1", будучи обязанной соблюдать правила учета сильнодействующих веществ, 11 марта 2008 г. около 8 часов утра, находясь на своем рабочем месте, при сдаче смены фельдшеру К. обнаружила повреждение ампулы серии 220707 с лекарственным средством "Сибазон", содержащим сильнодействующее вещество "Диазепам". Желая списать указанное сильнодействующее вещество, О. подделала официальный документ, предоставляющий право на списание сильнодействующих веществ, собственноручно внеся ложные сведения в журнал учета прихода и расходования ядовитых и сильнодействующих лекарственных средств об использовании ею ампулы с лекарственным средством "Сибазон". Однако фактически поврежденную ампулу с лекарственным средством О. не сдала и оставила на своем рабочем месте. В тот же день после того, как О. ушла домой, фельдшер К., воспользовавшись допущенным О. нарушением соответствующих правил, похитила указанную ампулу12.

В приведенной ситуации правила оборота сильнодействующего вещества были нарушены намеренно, но виновное отношение к указанным последствиям выступило в форме неосторожности, чего и требует ч. 4 ст. 234 УК.

Таким образом, если в отношении указанных в ч. 4 ст. 234 УК последствий будет установлен умысел, содеянное не будет содержать признаки рассматриваемого преступления. В такой ситуации возникает проблема квалификации содеянного. Последствия, как уже отмечалось, предусмотрены в норме в виде хищения сильнодействующих или ядовитых веществ либо причинения иного существенного вреда.

Существенный вред может быть самым разнообразным: связанным с причинением вреда здоровью человека, имущественного ущерба (например, существенные финансовые затраты, связанные с ликвидацией вредных последствий - остановки производства, утечки ядовитых веществ, пожара и т.д.), вреда окружающей среде (в частности, при выбросе соответствующих веществ в атмосферу, водную среду) и др.

В рамках данной работы остановимся на одном аспекте проблемы. При совершении хищения умышленное нарушение правил будет свидетельствовать либо о наличии в деянии субъекта признаков соответствующей формы хищения чужого имущества (ст. 160 УК), либо о пособничестве в хищении, совершаемом иными лицами. Однако при данных обстоятельствах может сложиться ситуация мелкого хищения, влекущего административную ответственность (например, при незаконном изъятии нескольких ампул сильнодействующего препарата). Специальной же нормы, предусматривающей ответственность за хищение сильнодействующих и ядовитых веществ, в УК РФ, как известно, нет. Но и главный аспект опасности в данном случае связан не с причинением имущественного ущерба, а с возможностью использования похищенного препарата для причинения вреда здоровью личности, для совершения иных опасных посягательств. Соответственно, оценка содеянного как мелкого хищения вряд ли способна отразить подлинный уровень общественной опасности совершенного деяния.

В связи с этим мы полагаем, что целесообразно на законодательном уровне закрепить возможность совершения преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 234 УК, как с неосторожной, так и с умышленной формой вины. Однако при этом необходимо разграничить ответственность за умышленное и неосторожное нарушение правил производства, приобретения, хранения, учета, отпуска, перевозки или пересылки сильнодействующих или ядовитых веществ. С этой целью мы предлагаем норму, содержащуюся в ч. 4 ст. 234 УК, выделить в самостоятельную статью - ст. 234.1 "Нарушение правил оборота сильнодействующих или ядовитых веществ". В рамках этой статьи считаем необходимым дифференцировать ответственность за преступление, исходя из содержания психического отношения лица к факту наступления указанных в законе последствий, с установлением более строгого наказания за умышленное посягательство.

 

 

 

2.2 Субъективные признаки посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа

 

С субъективной стороны рассматриваемое преступление совершается с прямым умыслом. При убийстве лицо осознает общественно опасный характер совершаемых им действий в отношении одного из перечисленных в ст. 317 УК РФ потерпевших (либо его близких) предвидит возможность или неизбежность наступления смерти потерпевшего (интеллектуальный момент) и желает ее наступления (волевой момент). При покушении на убийство лицо осознает общественную опасность посягательства, выразившегося в покушении на убийство, осознает, что покушается на жизнь потерпевшего (либо его близких) в связи с его профессиональной деятельностью (интеллектуальный момент), и желает совершить это (волевой момент). В случае если наличие прямого умысла на лишение жизни потерпевшего материалами дела не установлено, действия лица должны быть переквалифицированы со ст. 317 УК РФ на ст. 318 УК РФ,