Законность и обоснованность применения мер процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве россии

По смыслу ч. 4 ст. 108 УПК гражданин, если он не был предварительно задержан в порядке ст. 91-92 УПК, может находиться в неопределенном процессуальном статусе и достаточно определенном ограничении в праве на свободное передвижение, ожидая судебного заседания и решения суда, уже в течение 8-ми, а не 3-х часов. На наш взгляд, срок  в 3 часа не только более дисциплинировал бы в этом отношении судей и органы уголовного преследования, но и, согласуясь со сроком, предусмотренным ч. 1 ст. 92 УПК, более полно способствовал бы обеспечению конституционных прав и свобод граждан в этом вопросе12.

При реализации процессуальной формы проверки законности и обоснованности применения мер процессуального принуждения возникают проблемы и с реализацией конституционного права на защиту. Законодатель, в частности, оставил вне правового регулирования принципиально важный вопрос о праве стороны защиты на ознакомление с материалами, представленными в суд в обоснование законности и обоснованности применения испрашиваемой меры и т. п.

Вопрос приобрел принципиальное значение, ибо в свое время, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, учитывая определенные трудности судей и сторон в понимании единообразной процессуальной формы применения данного института, подготовила «Ответы на вопросы судов по применению УПК РФ», разместив их на сайте Верховного Суда РФ (www. supcourt. ru). На вопрос: «Вправе ли стороны (сторона защиты, а именно – обвиняемый (подозреваемый), их защитник или законный представитель) знакомиться с материалами, представляемыми в суд в обоснование  ходатайства следственных органов о применении в виде меры пресечения заключение по стражу или продления срока содержания под стражей?» – Верховный Суд РФ ответил, что нет, так как, «…согласно п. 12 ч. 4 ст. 47 УПК РФ и п. 7 ч. 1 ст. 53 УПК РФ право знакомиться со всеми материалами дела возникает у обвиняемого и его защитника  по окончании предварительного расследования».

Как отмечают Грузд и Л. Сайкин13, данное разъяснение было буквально воспринято судьями и весьма широко применяется судами г. Санкт-Петербурга, при разрешении ходатайства следственных органов о применении к обвиняемому заключения под стражу. Аналогичный подход, – отмечают Б. Грузд и Л. Сайкин14, – содержится и в практике Европейского Суда по правам человека.

Так, применительно к рассматриваемому нами случаю, Суд однозначно установил, что в процессе,  где рассматривается жалоба на решение о заключении под стражу должно быть обеспечено «равенство возможностей» сторон, прокурора и лица, находящегося под стражей. Данная правовая позиция, в частности, нашла свое отражение в следующих прецедентах Суда: «Ниедбала против Польши» от 4 июля 2000 г., §66, 67; по делу «Николова против Болгарии» от 25 марта 1999 г., §59;   по делу «Тот против Австрии» от  12 декабря 1991 г., §84;  по делу «Кампанис против Греции» от 13 июля 1995 г., §4715. Еще более определенно эта позиция нашла свое отражение в деле «Лами против Бельгии».

В данной связи возможный отказ стороне защиты в реализации этого права либо его необеспечение (следователем, прокурором, судом) неизбежно ставит вопрос о законности самого (итогового) решения  суда, вынесенного по результатам судебной проверки. Поэтому, в течение отведенного для проверки срока суд просто обязан не только принять данное ходатайство и материалы к своему производству, но и выяснить, насколько реально обеспечены права обвиняемого на защиту, на ознакомление с указанными материалами. Установив, что названные права не обеспечены, обязать следователя  (прокурора) реализовать их, обеспечив, в частности, непосредственное ознакомление заинтересованных лиц с материалами, представленными в суд в обоснование законности и обоснованности применения названной меры16.

Для того чтобы исключить субъективное усмотрение публичных процессуальных органов в этом вопросе нормы ч. 4 ст. 46,  ч. 4 ст. 47, ч. 4 ст. 108 УПК, на наш взгляд, должны быть дополнены указанием на данное право обвиняемого (подозреваемого) и его защитника. К примеру, в следующей редакции: п. 12 ч. 4 ст. 46 УПК: «…знакомиться в полном объеме с материалами, представляемыми в суд в обоснование законности и обоснованности применения мер процессуального принуждения указанных в ч. 2 ст. 29 настоящего Кодекса».

Есть проблемы и в тех вопросах, которые составляют суть и основное  содержание деятельности суда по проверке законности и обоснованности применения к обвиняемому заключения под стражу (чч. 3-14 ст. 108 УПК), домашнего ареста (ст. 107 УПК), продления срока применения названных мер (ст. 109 УПК)17, временного отстранения обвиняемого (подозреваемого) от должности или перевода обвиняемого из следственного изолятора в психиатрический стационар в порядке ст. 435 УПК.

Именно проблема точного определения содержания категорий «законности» и «обоснованности» применения той или иной меры процессуального принуждения подчиняет себе остальные вопросы судебной проверки, является сердцевиной имеющегося или потенциально возможного спора сторон. Спора, ради разрешения которого инициируется сама процедура проверки, реализуются усилия суда и сторон, благодаря которому удается в определенной мере согласовать конфликт интересов государства и личности в сфере применения мер процессуального принуждения.

Поэтому, проверяя в порядке ст. 108 УПК законность ходатайства следователя о применении к обвиняемому в качестве меры пресечения «заключение под стражу», суд, прежде всего, должен оценить и проверить:

• возбуждено ли в установленном законом порядке уголовное дело (ст. 146 УПК);
• принято ли оно к производству надлежащим органом предварительного расследования (ст.ст. 150-151, 157 УПК);
• вынесено ли постановление о привлечении в качестве обвиняемого в соответствии с требованиями УПК (ст. 171 УПК);
• своевременно ли оно предъявлено обвиняемому (ст.ст. 100, 172 УПК)18;
• своевременно ли вручена обвиняемому копия названного постановления (ч. 2 ст. 172 УПК) и копия постановления (ходатайства) следователя о применении указанной меры (ч. 2 ст. 101 УПК)19;
• дано ли согласие на внесение данного ходатайства в суд соответствующим прокурором (ч. 6 ст. 37, ч. 3 ст. 108 УПК); 
• указаны ли в данном постановлении надлежащие основания для избрания названной меры пресечения (ч. 1 ст. 97 УПК);
• приведены ли мотивы, обосновывающие необходимость именно ее применения (ст. 97, ч. 3 ст. 108 УПК) и объясняющие невозможность применения иной меры пресечения в отношении данного обвиняемого;
• правильно ли учтены при этом обстоятельства, перечисленные в ст. 99 УПК;
• насколько обеспечено право обвиняемого на защиту и защитника;
• предусмотрено ли статьей, по которой предъявлено обвинение данному лицу, наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет (ч. 1 ст. 108 УПК) либо, насколько установлены исключительные основания для избрания данной меры в отношении данного обвиняемого при наличии в санкции статьи УК наказания в виде лишения свободы на срок менее 2-х лет;
• соблюдены ли дополнительные условия привлечения к уголовной ответственности и применения названной меры к несовершеннолетним обвиняемым, к лицам, страдающим психическими расстройствами, или по отношению к специальным субъектам, указанным в ст. 448 УПК.

Необходимо также проверить, насколько соблюдены формальные требования процессуальной формы тех или иных документов, представленных в суд (например, в ходатайстве следователя не указано преступление, в совершении которого обвиняется данное лицо; сведения об обвиняемом искажены или не соответствуют действительности; постановление не подписано следователем или отсутствуют сведения о дате принятия решения).

Существенным средством подобной оценки служит критерий обоснованности внесенного ходатайства, который, в отличие от законности, не столь однозначно воспринят научной доктриной. Еще в дореволюционной юридической литературе подчеркивалась необходимость учета «силы улик» при избрании названной меры пресечения20. Однако, И.Л. Петрухин,  справедливо, указывает на то, что «улики могут быть признаны достаточными для того, чтобы  поставить лицо в положение обвиняемого, но не достаточными для заключения его под стражу»21.

Не вносят необходимой ясности в данный вопрос и разъяснения, данные Верховным Судом РФ. Указывая на то, что при проверке обоснованности ареста требуется, прежде всего, оценить: тяжесть предъявленного обвинения; наступившие последствия преступного деяния; принимал ли обвиняемый меры к предотвращению вредных последствий совершенного им деяния; характеристику его личности; наличие или отсутствие судимостей; роль обвиняемого в составе преступной группы, его конкретные (преступные) действия; обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину; наличие обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, и другие необходимые  обстоятельства, Пленум Верховного Суда РФ категорически предостерегает  правоприменителей в центральном вопросе проверки22.

Запрещая суду входить в обсуждение (в оценку) вопроса о виновности  обвиняемого (подозреваемого), в инкриминируемом ему преступлении, Пленум никак не поясняет при этом, насколько реально, к примеру, оценить: тяжесть предъявленного обвинения, роль обвиняемого в преступной группе, наличие обстоятельств, смягчающих или отягчающих  его вину и т. п. обстоятельства, не вторгаясь в сферу обсуждения (оценки) вопроса о доказанности самого, инкриминируемого обвиняемому,  преступления, а, соответственно, и вопроса о вине, подлежащего аресту лица23.

Между тем, именно фактическое основание обосновывает необходимость избрания той или иной меры принуждения,  а, отчасти, и законность ее применения. Отсюда, именно конкретные фактические данные (доказательства; ст. 74 УПК)24, в том числе о виновности обвиняемого25, полученные в установленном законом порядке, выступая в качестве реального основания процессуальных решений, непосредственно порождают применение той меры процессуального принуждения, критериям которой она соответствует. Соответственно, применение той или иной меры процессуального принуждения возможно лишь при объективном наличии (установлении судом) всех (фактических) оснований, определенных, в качестве формальных  критериев, в соответствующих нормах уголовно-процессуального права.

 В качестве общих оснований применения мер пресечения  выступают достаточные, имеющиеся в распоряжении следователя и представленные для проверки суду: фактические данные (ст. 74 УПК)26, свидетельствующие:

• о той или иной степени доказанности совершения самого общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом;
• об установлении лица, обвиняемого (подозреваемого) в совершении данного (инкриминируемого) деяния;
• о том, что в случае неприменения меры пресечения данное лицо скроется от следствия или суда, может продолжать заниматься преступной деятельностью либо будет иным образом препятствовать производству по уголовному делу, уничтожая доказательства, воздействуя на свидетелей и потерпевших и т. п.

Особенные основания применения мер пресечения предусмотрены законодателем в тех нормах УПК РФ, которые регламентируют их конкретные виды (ст.ст.102-108 УПК). Например, в рамках проверки законности и обоснованности  заключения под стражу, суд также должен оценить и проверить:

• наличие данных, указывающих на совершение обвиняемым преступления, санкция за которое  предусматривает лишение свободы на срок свыше двух лет (ч. 1 ст. 108 УПК);
• мотивацию следственных органов, настаивающих на применении именно данной меры пресечения в силу особых свойств совершенного деяния или личности  обвиняемого;
• фактические данные, отражающие наличие обстоятельств, характеризующих тяжесть предъявленного обвинения, личность обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий, заслуги перед обществом, наличие государственных наград и т. п. 

При внесении ходатайства о применении названной меры в исключительных случаях дополнительным критерием проверки и оценки суда выступает система фактических оснований, указывающих на исключительный характер данного ходатайства (пп. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК). Так, проверяя исключительность ходатайства следственных органов, суд должен оценить не столько формальное наличие фактов, указанных в пп. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК, но и то, насколько реально органы уголовного преследования проверили:

• факт отсутствия постоянного места жительства у обвиняемого (подозреваемого) на территории РФ;
• реализовали меры по установлению личности обвиняемого;
• насколько законно и обоснованно (ранее) была избрана к обвиняемому (иная) мера пресечения, которую он нарушил;
• насколько достоверны сведения о том, что обвиняемый именно скрылся от следствия.

Отсутствие указанных сведений в материалах, представленных в суд следственными органами,  должно в принципе исключать возможность применения в качестве меры пресечения – заключение под стражу.

Единичные основания для избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу подлежат проверке и оценке судом в том случае, когда названное ходатайство вносится следователем в отношении специальных субъектов уголовного судопроизводства (несовершеннолетних обвиняемых; лиц, страдающих психическими расстройствами; субъектов, указанных в ст.ст. 447-448 УПК). К примеру, в отношении несовершеннолетних обвиняемых,  прежде всего, необходима оценка, совершенного деяния как тяжкого или особо тяжкого. В иных случаях оценке подлежит исключительность для избрания указанной меры, в качестве критериев которой следует  понимать наличие в материалах дела таких сведений, когда данные о личности несовершеннолетнего обвиняемого и тяжесть совершенного преступления явно “свидетельствуют, что арест является единственно возможной в данных условиях мерой”27.

Процессуальная форма проверки судом законности и обоснованности ходатайства следственных органов о продлении срока содержания обвиняемого под стражей (ст. 109 УПК), с одной стороны, производна от формы, предусмотренной ст. 108 УПК, с другой, – носит относительно самостоятельный характер. Более того, она более полно урегулирована законодателем. В отличие от процессуальной формы разрешения судом вопроса о возможности применения к обвиняемому в качестве меры пресечения заключение под стражу, к моменту разрешения ходатайства следователя  о продлении срока содержания обвиняемого под стражей (ст. 109 УПК) суд может опереться на качественно иной объем  сведений необходимых для законного и обоснованного разрешения внесенного ходатайства.

§3. Судебный контроль за законностью и обоснованностью применения иных мер процессуального принуждения: теоретический аспект

Предметом исследования в данном параграфе выступают нормативное регулирование и проблемы применения следующих форм судебного контроля: за законностью и обоснованностью применения такой меры пресечения, как  домашний арест (ст. 107 УПК); за законностью и обоснованностью перевода лица, страдающего психическим заболеванием и содержащегося под стражей,  в психиатрический стационар (ч. 1 ст. 435 УПК); за законностью и обоснованностью решения следователя о временном отстранении обвиняемого (подозреваемого) от должности (чч. 1-4 ст. 114 УПК) и т. п.

4.1. Судебный контроль за применением меры пресечения – домашний арест (ст. 107 УПК). Как самостоятельная мера пресечения, домашний арест бы достаточно урегулирован нормами Свода Законов Российской империи 1857 г.28, УУС 1864 г.29, а затем, практически в том же контексте, воспринят нормами УПК РСФСР 1922 и 1923 гг.30