Образная номинация и народная картина мира

В настоящее время во многих исследованиях особый акцент делается на реконструкции именно цельной картины мира русского языка. Для этого, безусловно, необходимо сначала реконструировать её отдельные фрагменты по данным как лексических, так и грамматических категорий, единиц и их значений. Каковы же те приемы, с помощью которых можно реконструировать картину мира (как цельную, так и её отдельные фрагменты) какого-либо языка?

Один из наиболее популярных в наше время приемов такой реконструкции, связан с изучением и описанием, так называемых лингвоспецифичных слов, т.е. слов, не переводимых на другие языки или же имеющих достаточно условные или приблизительные аналоги в других языках. При исследовании таких слов обнаруживаются заключающиеся в них специфические для данного языка понятия, или концепты, являющиеся в большинстве случаев ключевыми для понимания той или иной картины мира. Они часто заключают в себе разного рода стереотипы языкового, национального и культурного сознания.

Многие исследователи, работающие в этом направлении, предпочитают использовать прием сравнения, поскольку именно в сравнении с другими языками наиболее ярко видна специфика «семантической Вселенной» интересующего нас языка. А. Вежбицкая справедливо полагает, что есть понятия, являющиеся фундаментальными для модели одного языкового мира и при этом вообще отсутствующие в другом, а потому есть такие мысли, которые могут быть «подуманы» именно на этом языке, и даже есть такие чувства, которые могут быть испытаны только в рамках этого языкового сознания, и никакому другому сознанию и менталитету они не могут быть свойственны. Так, если взять русский концепт души, то можно обнаружить его непохожесть на соответствующий концепт, представленный в англоязычном мире. Для русских душа является вместилищем основных, если не всех, событий эмоциональной жизни и вообще – всего внутреннего мира человека: чувства, эмоции, мысли, желания, знания, мыслительные и речевые способности – всё это (а на самом деле это то, что обычно бывает, скрыто от людских глаз) сосредоточено в русской душе. Душа – это и есть наша личность. И если наша душа обычно вступает в нашем сознании в оппозицию с телом, то в англосаксонском мире тело обычно контрастирует с сознанием (mind), а не с душой. Такое миропонимание проявляется в том числе при переводе ряда русских слов на английский язык: в частности, русское душевнобольной переводится как mentally ill.

Итак, имеющееся в английском языке слово mind является, по мнению Вежбицкой, столь же ключевым для англосаксонского языкового сознания, как душа – для русского, и именно оно, включая в себя сферу интеллектуального, входит в оппозицию с телом. Что же касается роли интеллекта в русской народной картине мира, то весьма показательно то, что в ней этот концепт – концепт интеллекта, сознания, разума – по своей значимости в принципе не сопоставим с душой: это проявляется, например, в богатстве метафорики и идиоматики, связанной с концептом души. В целом же, душа и тело в русской (и вообще в христианской) культуре противопоставлены друг другу как высокое и низкое [18, с. 67].

Исследование лингвоспецифичных слов в их взаимосвязи позволяет уже сегодня восстанавливать достаточно существенные фрагменты русской картины мира, которые сформированы системой ключевых концептов и связывающих их инвариантных ключевых идей. Так, А.А.Зализняк, И.Б. Левонтина и А.Д.Шмелёв выделяют следующие ключевые идеи, или сквозные мотивы, русской народной картины мира (конечно же, этот список не является исчерпывающим, а предполагает возможность его дополнения и расширения):

1) идея  непредсказуемости мира (она заключена  в целом ряде русских слов  и выражений, напр.: а вдруг, на  всякий случай, если что, авось; собираюсь, постараюсь; угораздило; добраться; счастье);

2) представление, что главное – собраться, т.е. чтобы что-то реализовать, необходимо  прежде всего мобилизовать свои  внутренние ресурсы, а это зачастую  бывает трудно и непросто сделать (собираться, заодно );

3) представление  о том, что человеку может быть  хорошо внутри, если у него  есть большое пространство снаружи; причем, если это пространство  необжитое, оно скорее создает  внутренний дискомфорт (удаль, воля, раздолье, размах, ширь, широта души, маяться, неприкаянный, добираться);

4) внимание  к нюансам человеческих отношений (общение, отношения, попрек, обида, родной, разлука, соскучиться);

5) идея  справедливости (справедливость, правда, обида);

6) оппозиция  «высокое — низкое» (быт –  бытие, истина – правда, долг –  обязанность, добро – благо, радость  – удовольствие);

7) идея, что хорошо, когда другие люди  знают, что человек чувствует (искренний, хохотать, душа нараспашку);

8) идея, что плохо, когда человек действует  из соображений практической  выгоды (расчетливый, мелочный, удаль, размах).

Как уже отмечалось выше, особое мировидение заключено не только в значениях лексических единиц, но и воплощено в грамматическом устройстве языка.

Изучение народной картины мира оказывается в настоящее время актуальным и для решения задач перевода и общения, поскольку перевод осуществляется не просто с одного языка на другой язык, а с одной культуры – на другую. Даже понятие культуры речи трактуется теперь довольно широко: она понимается не только как соблюдение конкретных языковых норм, но и как способность говорящего корректно формулировать собственные мысли и адекватно интерпретировать речь собеседника, что в ряде случаев также требует знания и осознания специфики того или иного миропонимания, заключенного в языковых формах.

Понятие народной картины мира играет немаловажную роль и в прикладных исследованиях, связанных с решением задач в рамках теорий искусственного интеллекта: сейчас стало понятно, что понимание компьютером естественного языка требует осмысления структурированных в этом языке знаний и представлений о мире, что связано зачастую не только с логическими рассуждениями или с большим объемом знаний и опыта, но и с наличием в каждом языке своеобразных метафор – не просто языковых, а метафор, представляющих собой формы мыслей и требующих правильных интерпретаций.

2. Отражение народной картины мира в  образных единицах языка

Образная лексика представлена двумя структурно-семантическими разновидностями: языковыми метафорами (вторичные номинации, обладающие семантической двуплановостью, например, пчела – о трудолюбивом человеке, пень – о глупом человеке) и собственно образными словами (морфологически мотивированные лексические единицы с метафорической внутренней формой слова, например, нахлебник, сердцеед, белоручка).

Собственно образные слова широко представлены в лексиконе русского языка, они становятся основой номинации свойств и качеств человека, растений, животных, натурфактов и артефактов, абстрактных явлений. Собственно образные слова призваны в языке не только именовать, но и давать оценку именуемому, передавать отношение человека к называемому явлению. Например, образные слова: пустомеля, пустозвон, трепач, трепло, не просто называют очень разговорчивого человека, любящего поговорить о ерунде, но и при помощи образов звучания (звон), пустоты (пустой) и образов механических действий вращательного (молоть) или колебательного характера (трепать) демонстрируют негативное отношение носителей русского языка к данному качеству человека.

Данные единицы (языковые метафоры и собственно образные единицы) заключают в себе опыт познавательной деятельности человека, ассоциативно отражают представления людей об окружающем мире. Например, образные единицы кисель (о человеке), квашня (о человеке) заключают в своем значении «культурный компонент», так как кисель и квашня являются национальными русскими реалиями.

Русские собственно образные единицы часто универсальны и сопоставимы с образными словами других языков. Например, злого, жестокого человека в русском и английском языках называют кровососом (англ. – bloodsucker ‘злой, жестокий человек, который как бы сосет кровь’), наименования глупого человека в разных языках также схожи: в русском языке – безмозглый, в английском языке – brainless (‘глупый, как бы без мозгов’). Подавляющее большинство рассматриваемых собственно образных слов неповторимы, они отличаются национальной спецификой и представляют собой пласт лексики, обладающий особенностями в образном отражении народной картины мира.

Национально-культурная специфика языковых метафор и собственно образных слов заключена во внутренней форме данных единиц и их образном значении. «Образное значение – это двуплановая содержательная структура языковой (лексической) единицы, в которой взаимодействием предметно-понятийного и ассоциативно-образного планов содержания передается стереотипное (прототипическое) конкретно-чувственное представление о называемом явлении посредством метафорического воплощения признаков этого явления» [19, с. 23].

В структуре образного значения исследуемых слов можно выделить 3 семантических компонента: денотатив, ассоциатив, символ. Например, денотатив образной единицы подзаборник – ‘бедный, нищий человек, бродяга’, ассоциатив – ‘как будто он под забором’, символ – ‘забор как препятствие войти в дом, обрести благополучие’. Собственно образное слово белоручка – ‘человек, который не привык к грязной работе, избегает физического труда, словно у него белые руки’, символ – ‘руки – часть тела, при помощи которой человека выполняет работу, а белый цвет указывает на чистоту, аккуратность, следовательно, нежелание заниматься грязной работой’, тем самым, в основе появления данной образной единицы лежало сходство по функциям и цвету. На наш взгляд, все три компонента образного значения рассматриваемых единиц (денотатив, ассоциатив и символ) являются транслятором культурной информации, отражая национально-культурную специфику языковой картины мира.

Денотативное значение. Данный компонент образного значения содержит «представление об отраженных в семантике предметах, признаках, процессах, являющихся объектами (референтами) образной номинации» [19, с. 45]. Денотативное значение, являясь ядерным элементом лексического значения образных единиц, формирует номинативный аспект их семантики. Например, денотативное значение образных слов беспутный – ‘разгульный, развратный, несерьезный’, шкурник – ‘тот, кто в ущерб другим заботится о своем благополучии’.

Ассоциатив образного значения. Данный компонент «содержит представление о классе тех предметов, признаков, процессов, которые, по мнению языкового коллектива, обладают максимальной степенью проявления характерного признака денотата и поэтому служат для его обозначения» [20, с. 32]. Например, ассоциативом образного слова ёжистый будет выступать следующее понятие: ёж – ‘представитель отряда насекомоядных с характерным признаком – присутствие игл или щетины на спине’, где значимой будет являться такая характеристика, как присутствие игл. В образном значении слова мешковатый ассоциативом является понятие мешок – ‘мягкое вместилище для хранения сыпучих предметов’ с доминантной характеристикой «мягкий».

По словам Е.А. Юриной, ассоциативный компонент соотносится с понятийным содержательным компонентом, «составляющим типовые фоновые культурно обусловленные ассоциации, закрепленные в содержании слова посредством ВФ образной единицы» [21, с. 12]. В связи с этим необходимо особо подчеркнуть значимость ассоциативного плана семантики образного слова в рассмотрении национально-культурной специфики образных средств языка и их лингвострановедческой ценности, так как в качестве ассоциативов подобных лексических единиц выступают не любые представления, а значимые, обусловленные традициями, обычаями, культурой и историей предметы, явления, понятия. Например, ассоциативом собственно образных слов, характеризующих человека, часто выступают такие «национально-русские» предметы и явления, как хлеб (нахлебник, прихлебатель), блюдо (блюдолиз, лизоблюд), жердь (жердястый) и многие другие.

Символ образного значения. Это компонент, являющийся связующим звеном между денотатом и ассоциативом, содержащий то общее, что объединяет первые два компонента (общий признак или ряд признаков, устойчивая смысловая ассоциация) и отражающий сходство между ними: сходство впечатлений, ощущений, возникающих у субъекта языка при восприятии ассоциируемых объектов, их визуальное сходство. Например, символом образного значения слова ветреник является следующее сходство: ‘быстро менять направление’ = ‘быстро менять решение, мнение’. Символ образной единицы ёжистый: ‘колючий, острый’ = ‘задиристый. Символ образного значения рассматривается нами как компонент образного значения, заключающий национально-культурную информацию и раскрывающий специфику образных ассоциаций носителей языка.

Необходимо отметить, что все образное значение в целом (все три его компонента) отражают национально-культурные образные представления, передают ценностное отношение человека к самому себе и к окружающему миру. В связи с этим в процессе знакомства иностранцев с образными единицами необходимо учитывать не только денотативный, но и ассоциативный план содержания, а также символ образного значения.

Знакомство с образной лексикой происходит на продвинутом этапе изучения русского языка. Лексическая работа на повышенной ступени обучения усложняется, лексический запас иностранцев обогащается за счет введения стилевых вариантов, введения фразеологизмов, широкого использования переносного значения слова.

Основным способом семантизации образных единиц выступает преимущественно толкование значения образного слова. Толкование должно затрагивать не только лексическое значение слова, но и «культурный компонент», который заключает в себе образная лексическая единица.

В русском языке лексическая единица «острый» служит основой для образного наименования умного, сообразительного человека (остряк, остроумный и др.), а лексическая единица «тупой» в переносном значении обозначает глупого, несообразительного человека (тупоумный, тупоголовый и др.).

Несомненную лингвистическую ценность имеют языковые метафоры и собственно образные слова, заключающие в своей семантике образ дерева. Дерево играет важную роль в культуре, истории, экономике России, русским людям свойственно сравнивать человека, его жизнь с деревом (например, родословное дерево, древо жизни), но разные деревья становятся основой разных образных единиц, передающих отрицательную или положительную оценку. Сравните: тополь, кряж– о крепком, высоком мужчине, дуб, дубиноголовый, дубоватый – о глупом, несообразительном человеке.