Культура Руси 13-15 вв

    Однако  выступления против церкви и критика  ее догматов с рационалистических позиций  продолжали распространяться. В конце XIV в., несмотря на поддержку Москвы, тверскому князю Михаилу Александровичу удалось согнать с местной  епископии Евфимия Висленя, которому было предъявлено обвинение в  еретичестве. Судя по дошедшим до нас  данным, Евфимий и его единомышленники  высказывались против существующей церковной организации в том  же духе, что и предшествующие представители  рационалистической критики церкви. Нет ничего удивительного в том, что на этот раз во главе такой  критики оказался сам тверской епископ, возможно, связанный с городскими кругами Твери, вновь окрепшей во второй половине XIV в. Понятно и то, что Москва поддерживала еретически настроенного епископа: московские правители  стремились использовать всякую рознь  в стане своих противников  и очень часто поддерживали оппозиционные  им группы.

    Движение  стригольников в Новгороде к  концу XIV в., видимо, пошло на убыль  вследствие репрессий, хотя по состоянию  источников, с уверенностью сказать  этого мы не можем. Зато в Пскове еретическое движение в первой половине XV в. получило дальнейшее распространение. Этому способствовало более независимое  положение Пскова в системе феодальных "полугосударств", а также большой  демократизм псковской церкви, ее связь с посадским населением и относительная слабость высшего  духовенства.

    О распространении ереси стригольников  говорят четыре грамоты митрополита  Фотия в Псков в конце XIV - первой четверти XV в.

    Псковские стригольники пошли еще дальше, чем  их новгородские предшественники. Они  отвергали не только церковь, но и  монашество. Среди псковских стригольников  выделилась весьма радикально настроенная  группа, которая в своем рационализме пришла даже к отрицанию воскресения  мертвых и, следовательно, к отрицанию  загробной жизни. Псковские стригольники отвергали и другой важнейший  догмат христианства - о триедином  боге, встав на позиции стихийного пантеизма. Будучи монотеистами, стригольники в Пскове, в отличие от новгородских стригольников, отказались признавать евангелие и, стало быть, божественную природу Христа.

    Это смелое выступление псковских стригольников  против основ христианского вероучения не получило, однако, широкого распространения. В условиях XV в. оно осталось замкнутым  в довольно узком кругу "интеллигенции" - выходцев из духовенства, хорошо начитанных в области богословия, и в частности  среди монахов псковского Снетогорского  монастыря.

    Ересь в Пскове также была подвергнута  жестоким преследованиям со стороны  официальной церкви.

    Заметим, что центрами распространения рационалистического  мировоззрения явились именно крупнейшие русские города XIV-XV вв.- Тверь, Новгород, Псков, что определенно указывает  на внутреннюю социальную основу еретических  движений. Выступления еретиков было проявлением классовых противоречий, обострявшихся в ходе развития феодальных общественно-экономических отношений. В наиболее крупных городах социальные противоречия выступали особенно ярко. К тому же следует сказать, что  эти города были более связаны  со странами Западной Европы, где в  то время поднималось реформационно-гуманистическое  движение, и выступления русских  еретиков нельзя не поставить в определенную идейную связь с этим общеевропейским  движением. Но сразу же нужно оговориться, что слабость развития русских городов  в условиях, сложившихся после  монголо-татарского нашествия, не дала возможности рационалистическому  мировоззрению на Руси развиться  в широкое реформационно-гуманистическое  движение, для этого необходимо было вызревание буржуазных элементов в  обществе, чего на Руси тогда не могло  быть.

    И все же свидетельства о развитии рационалистического мышления на Руси в XIV-XV вв. ясно говорят о том, что  Русь не была в стороне от прогрессивного развития человеческой мысли в средневековье, что на русской земле появились  смелые и сильные умы, начавшие борьбу за свободу человеческого разума, против оков официальной религии  и церкви.

    О том, что рационалистические идеи получили на Руси большее, чем можно было предположить, распространение и именно в среде  горожан, говорят интересные наблюдения А. К. Клибанова над сочинением тверского  купца. Афанасия Никитина. Афанасий Никитин  не был еретиком, но в его "Хожении" высказаны мысли, противоречащие официальной  религиозной догме и рационалистические в своей основе. Прежде всего - это  мысль о равноправии языков и  вер, и совсем не случайно так часто  употреблял Никитин нерусские слова, мешая их из разных языков, и имя  бога писал на многих языках. Ведь согласно религиозной идеологии только одна вера - православное христианство - "истинна", исповедующие другие веры - это "поганые", "иноверцы" и пр. Интересно и  то, что в сочинении Никитина нет  упоминания Троицы, ему ближе понятие  единого бога (как и стригольникам).

    Рационалистические  идеи, несогласие с церковью и ее догматами были проявлением развития прогрессивной общественной и философской  мысли. 

8. ЛИТЕРАТУРА

    Русская литература второй половины XIII-XV в., как  и в предшествующее время, развивалась  в форме различных повестей, многие из которых дошли в составе  летописей, житий, сказаний. Проникнутые  внешне религиозным мировоззрением, литературные произведения той эпохи, однако, не могут быть отнесены целиком  к церковной литературе - напротив, многие из них посвящены чисто  светским, гражданским сюжетам. Литература XIII-XV вв., развиваясь на основе традиций, выработанных литературой Киевского  периода, непосредственно откликалась  на важнейшие события эпохи и  была одним из важнейших проявлений общественного сознания своего времени. Центральными темами ее стали борьба против иноземных захватчиков и  проповедь единства Русской земли, несмотря на ряд местных особенностей и отражение местных интересов, что естественно для периода  феодальной раздробленности.

    Особенностью  средневековой литературы было то, что в основе ее произведений лежали конкретные исторические факты, а персонажи  литературных произведений были реальными  историческими лицами. Значительно  позднее произошло возникновение  обобщенного, вымышленного героя литературных произведений. Поэтому не всегда можно  отделить литературное произведение той  эпохи от исторической хроники.

    События монголо-татарских вторжений и  героической борьбы русского народа против завоевателей стали во второй половине XIII-XIV в. центральной темой  литературы. В составе летописей  дошло несколько повестей об отдельных  событиях этой борьбы - битве на Калке, вторжении Батыя, обороне Козельска  и т. д. Эти повести по своему характеру  весьма близки к произведениям народного  эпоса, но в то же время в их летописных редакциях заметна обработка  в интересах господствующего  класса, при которой особенно подчеркивается роль князей, а борьба с завоевателями  изображается в плане защиты христианства от "поганых", т. е. религиозный  момент как бы выступает на первый план.

    Одним из значительных произведений этой темы явилась "Повесть о разорении  Рязани Батыем", дошедшая до нас в  составе сборника XVI в. В "Повести" содержится решительное осуждение  феодальных распрей между князьями. Написанная с позиций прославления рязанских князей, "Повесть" обвиняет великого князя владимирского Юрия Всеволодовича в отказе помочь Рязани. В то же время разорение Рязанской  земли трактуется в традиционном христианско-морализующем духе, как  наказание божье за грехи. Самый  факт катастрофы, обрушившейся на Русские  земли, феодальные идеологи стремились использовать для пропаганды христианских идей и упрочения влияния церкви. Вместе с тем "Повесть" выходит  за рамки узкорелигиозного освещения  событий и содержит яркие рассказы о героической борьбе населения  Рязани. Замечателен рассказ о  любви и верности рязанского князя  Федора Юрьевича и его жены Евпраксии. Когда князь Федор отправился к Батыю для переговоров, Батый  потребовал, чтобы красавица Евпраксия  была доставлена ему. Федор отказался  выполнить это требование и был  убит в ханской ставке. Узнав о  гибели мужа, Евпраксия покончила  с собой, выбросившись из окна высокого терема. "Повесть" сохранила имя  богатыря, храбро сражавшегося с завоевателями, - Евпатия Коловрата. Прозвище "Коловрат" указывает на богатырскую силу Евпатия. Рассказ о Коловрате выдержан в традиционной манере дружинного эпоса. Княжеский дружинник ("некий от вельмож рязанских") Евпатий, находясь в Чернигове, узнал о разорении  Рязани Батыем, поспешил в Рязанскую  землю, собрал дружину в тысячу семьсот  человек из оставшегося населения  и пошел в погоню за Батыем. Догнав его в Суздальской земле, Евпатий  напал на монголо-татар и нанес  им сильное поражение. Батый послал на единоборство с Евпатием своего шурина Хостоврула. Русский богатырь убил Хостоврула, "разсече" его "на полы (пополам) до седла". Только с  помощью многочисленных "пороков" (стенобитных машин) врагам удалось  убить Евпатия. Склонясь над телом  мертвого богатыря, хан Батый воздал должное его храбрости и сказал, что он хотел бы иметь такого воина  в своем войске.

    Рассказ о Евпатий свидетельствовал о  непреклонной воле русских людей  продолжать борьбу в самых тяжелых  условиях. Характерно, что героический  тон рассказа о богатыре Евпатий  разительно отличается от описания рязанских  князей, выдержанного в обычном плане  религиозно-житийной литературы. Князья изображены как христианские подвижники, преданные во всех своих поступках  учению церкви. Прекрасный рассказ  о Федоре и Евпраксии завершается  вдруг житийной характеристикой  с трафаретными выражениями о  том, что князья рязанские "бяше родом  христолюбивый", "от самых пелен  бога возлюбили", "о церквах  божиих велми печашеся", и перечислением  всех достоинств, обязательных для  положительного героя церковной  литературы. В этом снова сказалось  настойчивое стремление церковников  использовать реальные сюжеты, положенные в основу литературного произведения, для религиозной проповеди.

    В еще большей степени религиозное  истолкование борьбы против завоевателей проявилось в ярких, эмоциональных  произведениях крупного церковного и литературного деятеля, знаменитого  проповедника Серапиона, бывшего архимандрита Киево-Печерского монастыря, ставшего в 1274 г. епископом владимирским, суздальским  и нижегородским. Разорение Руси монголо-татарами выглядит в поучениях Серапиона как наказание божье за грехи, но при всем этом религиозные идеи сочетаются у Серапиона с горячим патриотическим чувством. Сочинения Серапиона были преисполнены глубокой горечи за судьбы родной земли и вместе с тем уверенности в лучшем будущем ее: "гнев божий престанет... мы же в радости поживем в земле нашей". Серапион убеждал своих слушателей и читателей в том, что добиться смягчения божьего гнева можно только выполнением всех требований христианского вероучения. В этой связи Серапион обрушивался на пережитки языческих верований, прочно жившие в народе.

    В литературе XIII-начала XIV в. отразилась также борьба против шведских и немецких феодалов. Этой теме посвящены дружинные  повести об Александре Невском и  псковском князе Довмонте, ставших  любимыми героями литературных произведений. Христианско-религиозная окраска  деятельности героев борьбы против завоевателей на западных рубежах Русской земли  не закрыла главной патриотической идеи, отвечавшей настроениям широких  народных масс. Повесть об Александре Невском начиналась "Словом о  погибели Русской земли", прославлявшим  родную страну1, далее содержалось  описание Невского сражения, "Ледового побоища", отношений князя с  Ордой и его смерти. Повесть  о подвигах Довмонта возникла в XIII в. в Пскове.

    Вопрос  о происхождении "Слова о погибели Русской земли" остается нерешенным. Возможно, что до нас дошла только часть (может быть, начало) какого-то большого произведения. Изумительный поэтический пафос и глубокий патриотизм сделали "Слово" популярным среди книжников, которые прямо, как в житийной повести об Александре Невском, или в переработанном виде, как в житии о Федоре Ярославском, использовали "Слово" как своеобразный зачин.

    Подъем  освободительного движения против завоевателей в конце XIII - начале XIV в. и начало объединительных процессов в  Северо-Восточной Руси стимулировали  и новый подъем литературного  творчества, непосредственно откликавшегося на эти важнейшие исторические явления.

    В этот период заметно выдвинулась  тверская, а затем и московская литература. Ставшая в конце XIII - начале XIV в. одним из ведущих политических центров на Руси, Тверь являлась в то время и крупным культурным центром. Значительный подъем пережило тогда тверское летописание. В Твери  в 1293 и 1327 гг. произошли крупные антимонгольские  выступления. Борьба против ордынцев ярко отразилась в произведениях тверской литературы, какими явились "Повесть  об убиении князя Михаила Ярославича в Орде" и "Повесть о Шевкале". Великий князь тверской Михаил Ярославич  в 1319 г. был казнен в Opде, когда московскому  князю удалось склонить хана на свою сторону в борьбе с Тверью. Составленная в Твери "Повесть", о смерти Михаила имеет явные антимосковские мотивы, но вместе с этим повествование  о гибели тверского князя отразило не только местные феодальные настроения. Смерть князя Михаила рисуется как  мученический подвиг во имя всего  христианства, во имя защиты Руси от ненавистных поработителей. Другая повесть посвящена восстанию  в Твери в 1327 г. Исследователи  древнерусской литературы отмечают, что дошедшая в составе письменных памятников эта повесть является феодальной переработкой того народного  сказания о Шевкале ("Щелкане Дудентьевиче"), о котором говорилось выше. "Повесть  о Шевкале" подчеркивает непричастность тверского князя Александра Михайловича  к восстанию, изображая его как  возникшее совершенно стихийно, вопреки  воле князя.

    Во  второй половине XIV в. в истории русских  земель наступил новый этап. К этому  времени были уже преодолены некоторые  последствия монголо-татарского вторжения, настало время нового подъема  ремесла, сельского хозяйства, торговли. Значительно укрепилось экономическое  и политическое положение русских  земель. Объединенные московской великокняжеской  властью, общерусские силы под предводительством  Дмитрия Донского нанесли сокрушительное поражение монголо-татарским завоевателям в исторической битве на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. Под главенством Москвы стало складываться единство русских земель.