Пауль фон Гинденбург: портрет германского полководца и политика

22 января 1933 г., в воскресенье,  когда Геринг был в Дрездене, его вызвал Гитлер. Дело в том.  Что Геринга срочно хотел видеть  сын президента Гинденбурга Оскар.  В тот же вечер встреча состоялась на квартире Риббентропа. На ней присутствовали Папен и Отто Мейснер. Последней каплей, склонившей Гинденбурга в пользу  
Гитлера, стало то, что Шлейхер одобрил инициированное социал-демократами расследование по поводу незаконного выделения средств землевладельцами Восточной Пруссии. Утверждалось, что значительная часть средств достанется друзьям Гинденбурга, а не тем, кто в них действительно нуждался. Оскар сказал, что, если Гитлер закроет дело, то он убедит отца назначить его канцлером… 29 января 1933 г. Геринг объявил об этом на совещании партийного руководства в берлинском отеле «Кайзерхоф»… Вечером Геринг наконец позволил себе расслабиться. Он позвонил Эмме (жена Геринга – прим. автора) в Веймар и радостно сообщил: «Все в порядке. Адольф Гитлер станет рейхсканцлером…».²¹

Подводя итог, необходимо сказать о том, что Гинденбург, благодаря своим занимаемым должностям сначала руководителя ОХЛ, а затем  и сидя в рейхспрезидентском кресле, являлся сильным оружием в  руках той или иной коалиции. Получалось так, что, по сути, фельдмаршал-президент не вступал ни с кем в политическое противоборство. Он лишь послушно принимал сторону победителя.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. Полководец Восточного фронта .

§1. Восточный театр  военных действий к приезду генерала.

 

1914 год открывался Восточно-Прусской операцией. Противник Германии – Россия пыталась овладеть Восточной Пруссией с целью создания выгодного положения для развития дальнейших операций по вторжению в пределы Германии. Первая армия должна была наступать в обход Мазурских озер с севера, отрезая немцев от Кенигсберга. Второй армии представляло вести наступление в обход этих озер с запада, не допуская отвода германской дивизии за Вислу. Общая идея операции заключалась в охвате немецкой группировки с обоих фронтов.

Германское командование понимало опасность возможного наступления русских с двух направлений. Обладая меньшей по численности, но компактно расположенной группировкой, оно предполагало оборонять Восточную Пруссию активно. Хорошо развитая сеть дорог позволяла немцам производить быструю перегруппировку войск и достигать в нужные моменты превосходства в силах и средствах над русскими.

«Когда русские придут, - писал Мольтке Вальдерзее, - никакой  обороны, а только наступление, наступление, наступление».²²

Операция началась 4 (17) августа наступлением первой русской армии на территории Пруссии. Первое столкновение с Германией произошло у Сталлупенена (ныне Нестеров). Русские войска одержали победу над первым армейским корпусом генерала Франсуа и вынудили его отступить к реке Ангералл.

Германское командование решило, прикрываясь со стороны армии  Самсонова, основные свои силы двинуть  против армии Ренненкампфа. Генерал Притвау намеревался разбить русских двойным ударом: с севера первым корпусом Франсуа и с юга 17-м корпусом Микензена. В направлении Гольдапа предусматривались вспомогательные действия 1-го резервного корпуса Белова. 7 (20) августа в районе Гумбиннена (ныне Гусев) завязалось одно из крупнейших сражений первой мировой войны. Вначале немцы имели успех. Затем русские контрударом обратили в бегство части  1-го армейского корпуса. 17-й корпус Макензена, попав под жесточайший удар и пулуметный огонь русских и понеся огромный урон, также в панике отступили. «Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом  столкновении с противником потеряли свою выдержку и проиграли».²³

Совсем наоборот проявили себя русские войска. Немцы были удивлены выучкой царских солдат. «Как хорошо эти русские научились  стрелять после японской войны!» - воскликнул пленный немецкий офицер. Немецкий полковник докладывал в свой штаб: «Русские показали себя опасным противником. Хорошие солдаты по природе, они дисциплинированы, имеют превосходную боевую выучку и хорошо вооружены».²⁴

Однако была и обратная сторона медали, не столь приятная. Которая вскоре вылезет наружу и  обнажит все пороки царского режима. «Слабые стороны русской армии обнаружились довольно быстро. Прежде всего они отражали факт бедности основной части населения России, неграмотность половины ее населения. Малообразованные солдаты, при всей их природной храбрости, плохо ориентировались на местности, трудно овладели техникой, терялись в сложной обстановке. Иностранные наблюдатели видели и героизм, и посторонние черты ущербности. Они описывают «бесчисленные круговые вращения через песчаные поля и грязь», запоздалые приказы, непростительную слабость в деле организации тылового снабжения, отсутчтвиме телефонной связи, упорное нежелание допрашивать пленных офицеров, слабость коммуникаций и слабую, бесконечно слабую организацию войск – особенно в сравнении с безупречной машиной, управляемой прусскими офицерами».²⁵ Другой автор Б. Такман пишет о «плохой разведке, пренебрежении маскировкой, разглашении военных тайн, отсутствие быстроты, о неповоротливости, безинициативности и недостатке способных генералов».²⁶          Сказывалась и плохая инфраструктура, неразвитость шоссейных и железных дорог, а также в придачу по всему этапу большие расстояния, которыми славится Россия. «Русского солдата надо перебросить в среднем на тысячу километров – в четыре раза дальше, чем германского солдата».²⁷  Сказывалось и слабое развитие ВПК. «Русская армия имела 850 снарядов на каждое орудие, в то время как в западных армиях приходилось от 2000 до 3000 снарядов. Вся русская армия имела 60 батарей тяжелой артиллерии, а германская – 381 батарею. В июле 1914 г. всего лишь один пулемет, который так быстро и жестоко покажет свою значимость, приходился на более чем тысячу солдат. (Только после грандиозных поражений в июле 1915 г. генеральный штаб России заказал 100 тысяч автоматических ружей и 30 тысяч новых пулеметов). В течение первых пяти месяцев войны военная промышленность России производила в среднем 165 пулеметов в месяц (пик производства был достигнут в декабре 1916 г. – 1200 пулеметов в месяц). Русские заводы производили лишь треть автоматического оружия, запрашиваемого армией, а остальное закупалось во Франции, Британии и соединенных Штатах; западные источники предоставили России 32 тысячи пулеметов. К сожалению, почти каждый тип пулемета имел свой собственный калибр патрона, что осложняло снабжение войск. То же можно сказать о более чем десяти типах винтовок (японские «арисака», американские «винчестеры», английские «лиэнфилд», французские «гросс-кропачек», старые русские «берданы» использовали разные патроны). Более миллиарда патронов было завезено от союзников. Еще хуже было положение с артиллерией: более тридцати семи миллионов снарядов – два из каждых трех использованных – был завезены из Японии, Соединенных Штатов, Англии и Франции. Чтобы достичь русской пушки, каждый снаряд в среднем проделывал в путь шесть с половиной тысяч километров, а каждый патрон – в четыре тысячи километров. Недостаточная сеть железных дорог делала снабжение исключительно сложным, и к 1916 г. напряжение стало весьма ощутимым.         Особая статья русской слабости – трудность разведывательной работы, координации на местности, сведение всех действий воедино, общего руководства, организации. Владея вторым в Европе воздушным флотом (244 самолета), Россия не смогла наладить разведку с воздуха. Немецкие летчики из второго военно-воздушного батальона, базировавшиеся в Познани и Кенигсберге, детально докладывали о перемещении русских колонн, начиная мс 9 августа 1914 г. А русские асы не видели смысла в негероической, черновой разведработе. И чем более распространялась война, тем больше становился отрыв в степени ориентации с воздуха… В общем и целом, по мнению британского исследователя России, «ни одна из участвовавших в войне стран не была хуже подготовлена к войне, чем Россия».²⁸     Но вернемся к событиям начала войны.  К7 (20) августа напомнили о себе армейские войска Самсонова. Преодолев за трое суток расстояние в 80 км., войска перешли государственную границу России и вторглись на территорию Восточной Пруссии.

«12 (25) августа Самсонов отдал приказ, смысл которого состоял  в том, что войска 2-й армии должны были продолжать наступление на фронте Остероде, Алленштейн».²⁹

Но соображения русского командования совершенно не отвечали истинному положению вещей. Полагая, что противник разгромлен и отступает  частью к Кениксбергу, а частью к рубежу реки Вислы, операция считалась по существу законченной. А это было не так.

Поражение германских войск  в Гумбиннен –Гольдапском сражении и известие о переходе в наступление Наревской армии сильно беспокоили командование 8-й армии. Вечером 20 августа генерал Притвиц отдал приказ об отступлении к Западной Пруссии. Но вскоре задача облегчилась тем, что русские всю оперативную информацию, документацию передавали по радио открытым текстом. Убедившись в пассивности действий Ренненкампфа, Притвиц изменил ранее принятый план об отступлении. Он решил прикрыться частью сил от Неманской армии русских, а основную массу войск двинуть против их Наревской армии.

Но ранее отданный приказ об отступлении не встретил одобрения в главной квартире. И, хотя план был изменен, судьба генерала Притвица и его начальника штаба генерала Вальдерзее была решена. 8(21) августа они были сняты с занимаемых постов. «В конце августа произошли серьезные перестановки, которые существенно сказались на новых результатах. К руководству армией пришли генералы П. Гинденбург и Э. Людендорф, сторонники победы любой ценой».³⁰ Новоиспеченные генералы попали как раз к новому сражению. Крупное восточнопрусское сражение, начавшееся 23 августа 1914 и первоначально развернувшееся в виде отдельных боев в полосе протяженностью 100 километров, с каждым днем становилось все более ожесточенным.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§2. Победитель под Танненбергом.

 

 

Перед генералом стояла тяжелая  задача – не ухудшить ситуацию поспешными действиями. 26 августа армия Самсонова, все теснее охватывающими ее с северо-запада и юго-востока германским и войсками, попала в критическое положение, но оказывало такое сопротивление, что немецким наступательным операция,  то здесь, то там грозила опасность срыва. Гинденбургу предстояло действовать на свой страх и риск, но на быстрое изменение решений, принятых должностным порядком, было решиться еще тяжелее. Гинденбург в дальнейшем утверждал, что исповедуемый им принцип: «доверяй богу и подавляй в себе всякое сомнение – полностью подтвердился».³¹

А битва, приближавшаяся к своему финалу, разгорелась 27 августа с новой силой и 28 августа северо-восточнее Нейденбурга привела к частичному окружению и разгрому главных сил Самсонова, а затем 30 августа и к его самоубийству. Но даже и теперь, когда следовало ожидать германского удара по его собственной армии, Ренненкампф продложал бездействовать и не воспользовался ослаблением противника, возникшим из-за понесенных потерь в действиях против 2-й армии. Более того, он позволил германскому командованию дать передышку собственным войскам для их перегруппировки и перехода в наступление против 1-й армии. Это наступлении е началось 8 сентября, и, хотя оно и разбилось о русское сопротивление, Ренненкампф, видя фланговый маневр немецких войск и боясь, что его постигнет судьба Самсонова, приказал армии отойти из Восточной Пруссии.

«Крупное сражение, разыгравшееся 23-31 августа в районе Нейденбург – Гоенштейн – Ортельсбург  – Алленштейн – Гоенштейн и  в пенвых сообщених фигурировавшее как «битва у Ортельсбурга» или  «Битва за Алленштейн», по предложению Гофмана получило наименование  «Танненбергская битва».³² Тем самым генерал, рассчитывавший на максимальное пропагандистское использование достигнутого успеха, решил выдать победу над «славянскими захватчиками» за реванш и возмездие за то сокрушительное поражение, которое польские и русско-литовские войска за полтысячелетия до того, 15 июня 1410 года, нанесли Тевтонскому ордену под тем же Танненбергом.

8-я Германская армия насчитывала  12 дивизий и 800 орудий, а 2-я пехотная  армия Самсонова - 10 пехотных дивизий и 620 орудий.

Битва под Танненбергом в августе 1914, была. Несомненно, значительным военным  успехом империалистической Германии. В результате ее ударные войска были почти полностью изгнаны с  германской территории и лишены стратегической инициативы. Однако это относилось только к данному театру военных действий, ибо русская армия в конце августа перешла в успешное наступление против Австро-Венгрии. Однако битва при Танненберге, исход которой объяснялся прежде всего вопиющими упущениями и просчетами царского генералитета, не привела к выведению России из войны. Но эта битва, хотя она и осталась единственной в первой мировой войне удавшейся битвой на окружение, стала для германского командования шовинистской пропагандой.

Гинденбург был награжден орденом «Pour le merite», а от императора Франца Иосифа он, как «победоносный вождь немецкого войска на Востоке», получил Большой крест ордена Св. Стефана. Соискателям такой же славы он отвечал: «Хорошо, что Танненберг выиграли, поэтому его выиграли многие. Если бы сражение было проиграно, то проиграл бы его я один».³³

Но временная победа лишь ненадолго отвлекла от будней. Уже 31 августа командование 8-й армии  получило по телеграфу директиву  ОХЛ, предписывавшую ему после получения  подкреплений «очистить восточную границу от армии Ренненкампфа». К тому времени 8-я армия находилась на рубеже Дайме – Алленбург – Гердауэн – Аргенбург. Гинденбург удивлялся, почему, почему известный со времен русско-японской войны прекрасный полководец не направил свои дивизии против изнуренных сражением, находившимся на переформировании и развертывании немецких войск. Его армия замерла на сильно укрепленном оборонительном рубеже между Куршским заливом и Мазурскими озерами.

«Гинденбург же решил быть «решительным и предприимчивым». Он отдал распоряжение развернуть армию в полосе между Вилленбергом и Кёнигсбергом. А 5 сентября 8-я армия, усиленная 2-мя пехотными корпусами и кавалерийской дивизией, переброшенными с Западного фронта, перешла в наступление».³⁴ Всего на фронте протяженностью 150 километров было сосредоточено 14 пехотных дивизий. Находившиеся на правом фронте I и XVII корпуса 7 сентября начали прорвав через цепь озер. 3-я резервная дивизия под Бяла добилась заметных успехов. Через день сражение уже шло по всему фронту, но наступление немцев было остановлено. На южном фронте превосходящие силы русских были разбиты, но на северном Гинденбург заметил большую опасность для операции немцев – Ренненкампф мог получить подкрепления. Поэтому командование немецкой армии с большим удивлением узнало об отходе царских войск. Сначала Гинденбург не хотел в это верить, однако Немецкая армия плотными колоннами двинулась к русской границе. Немецкие преследователи были встречены сильными войсками прикрытия, обеспечивавшими отход. 11 сентября развернулись ожесточенные бои на рубеже от Гольдана до Прегеля. С большим разочарованием Гинденбург узнал о поражении кайзеровских и королевских вооруженных сил Австро-Венгрии в Галиции.

В этих условиях нечего было и думать о продолжении преследования  русских войск за Неман. Было необходимо, по крайней мере, как можно сильнее ослабить армию Ренненкампфа во время ее отхода на Неманский оборонительный рубеж, чтобы освободить как можно больше немецких войск для австрийского фронта в Галиции.

Через день немецкая 3-я резервная дивизия вышла к Сувалкам, вступив таким образом на русскую территорию. Преследуя русскую армию, немецкие войска прошли за 4 дня более 100 километров. 15 сентября солдатам Ренненкампфа все же удалось уйти в болотисто-лесистый район к западу от неманского рубежа Олита-Ковно-Вилены, куда немецкие войска не могли двинуться из-за катастрофы в Галиции. Так закончилась битва на Мазурских озерах. Хотя немецкие войска захватили 45 тысяч пленных и вышли на русскую территорию, это была лишь «ординарная победа». Не удалось нанести решительного поражения Неманской армии, «уничтожить» ее.

В начале сентября произошло  еще одно малоприятное событие –  поражение на Марне. «Битва при Марне – была первым и самым крупным по своим последствиям поворотным пунктом в первой мировой войне».³⁵ Германское наступление было остановлено, кайзеровская армия потерпела стратегическое поражение. «Тем самым, разработанный Германским генеральным штабом план блицкрига потерпел провал». Положение было критическим, а поэтому нужна была усиленная пропаганда для поднятия патриотического духа. Нужен был национальный герой, в которого можно было верить и который спасет положение. Таким стал Гинденбург и в какой-то мере Людендорф. «Им удалось вновь освободить Восточную Пруссию. Этим они будили надежду, что по крайней мере на Востоке удастся ослабить невыносимое давление враждебного окружения на рейх».³⁶ У немцев появилась священная фигура узнавания, которой так им не хватало со времени смерти Бисмарка. Хотя достигнутые на Восточном фронте успехи не влияют на исход войны, «спаситель Восточной Пруссии» внушал веру в дальнейшее положительное изменение ситуации.

Как видно из всего  вышеизложенного, победил не Гинденбург  и его военный гений, а хорошо отлаженная немецкая машина, которая раздавила отсталую царскую армию. Велика в этом отношении и заслуга Людендорфа – талантливого военачальника. Однако, не глядя на реальный ход событий, шовинистская пропаганда развернула широкую кампанию по возвеличиванию имени Гинденбурга, приписывая ему всю основную роль, делая из него национального героя, возвеличивая его до уровня полубога, спасителя германской нации от «варварского нашествия». ³⁷

Именно с победы под  Танненбергом будущий рейхспрезидент становится личностью №1 в Германии, обходя по популярности даже Вильгельма II.