Причины и последствия церковного раскола в России в середине XVII в.

Но связь истории  церковной мысли с историей жизни  Церкви лежит еще глубже, в самых  философских основах православного  мировоззрения. Для него Бог, Святая Троица, Церковь — мистическое  тело Исуса Христа, церковные таинства есть одновременно и единственные, и предельно общие, предельно абстрактные понятия, которые невозможно охватить более общими, более абстрактными категориями. Единичное здесь совпадает с всеобщим и попытка рассматривать Бога и Его Церковь как частный случай какой-то общей закономерности или идеи является contradictio in adjecto (противоречием в определении). История Церкви понимается не просто как история конкретного социального института, частный элемент в жизни цивилизации — это сама история бытия, её сердцевина. Это должно предостерегать нас от прямолинейных попыток разделить в истории Церкви историю абстрактной религиозно-философской мысли от конкретной практики и отчленить одно от другого. 

Русь приняла крещение от Константинопольского Патриархата  и стала одной из его епархий. Константинопольский престол приобрел значение первенствующего среди патриарших престолов Вселенской Церкви. Первоначально первенство чести принадлежало Римскому папе: римский престол был учрежден самим апостолом Петром и пребывал в столице империи. Древнейшими и почитаемыми были также патриархии Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская. Значение константинопольской кафедры возвышается с того времени, как Константинополь становится столицей Византийской империи, а после того как в 1054 году Римская церковь отделилась от Православия, Константинопольский патриарх окончательно становится "первым среди равных" патриархов, хотя ему, в отличие от римских пап у католиков, не усваивается неограниченной власти надо всеми поместными церквями и непререкаемого религиозного авторитета. Поскольку Рим утратил роль столицы всемирного христианства, Константинополь именовался Новым или Вторым Римом. 

Первоначально, после  крещения Руси в 988 году она полностью  подчинялась авторитету и церковной  власти Константинопольской патриархии, занимая в росписи епархий, подчиненных  ей 60-ое, а позднее 71-е место. В  течение очень быстрого времени  на русский язык были переведены и  получили широкое распространение  книги Св. Писания, богослужебные и канонические, творения многих святых отцов. Одновременно с ростом могущества Русского государства в XI-XII вв. и развитием национального самосознания в отечественной книжности обнаруживается стремление обосновать права Русской церкви занимать более достойное и значимое положение в православном мире. Уже во времена митрополита Илариона и Нестора-летописца распространяется сказание о посещении Киевской земли апостолом Андреем Первозванным, предсказавшим ей великую славу в будущем. (На это событие будут впоследствии ссылаться русские в спорах с греками, которые утверждали, что если крещение принято от Византии, то Русь должна во всем повиноваться грекам). Канонизация первых русских святых Бориса и Глеба также имела значение для утверждения духовного авторитета Русской церкви. 

Повергнувшее Русь в разорение и упадок татаро-монгольское  нашествие отразилось и на положении  Церкви, но не прекратило процесс возрастания  её роли среди поместных православных Церквей. В XIII-XIV вв. русский митрополит уже часто избирается Русской  церковью, а в Константинополе  только получает хиротонию, тогда как  в начальный период митрополит назначался непосредственно патриархом, в основном, из греков. 

Переломным в церковных  отношениях Руси и Византии стал XV век. Верховная власть Византийской империи, ощущавшей всевозрастающий натиск турок, в обмен на обещание папы римского Евгения IV оказать военную помощь европейских государств, согласилась  на принятие унии, то есть на церковное  воссоединение с католичеством  и признание главенства папы. Это  произошло в 1439 году на Флорентийском соборе. От Византийской империи в соборе участвовали император Иоанн Палеолог и Константинопольский патриарх Иосиф, Русь представлял митрополит Исидор, грек по происхождению, активный сторонник унии. 

Принятие унии с  латинством произвело на Руси ошеломляющее впечатление. Русская религиозная  мысль вполне унаследовала из византийской антилатинской полемической литературы суждение о католиках, как о злейших еретиках, слугах антихриста. Эти оценки убедительно подтверждались собственным опытом столкновений с крестоносной агрессией. Вернувшийся с Флорентийского собора митрополит Исидор был арестован и бежал из Москвы в Европу. На Православном Востоке уния не получила признания и также была отвергнута. Однако доверие Руси к грекам было полностью подорвано. После бегства Исидора и нескольких лет отсутствия митрополита, в 1448 году собор русских епископов впервые самостоятельно, без санкции Константинополя (где в это время был патриарх-униат), поставляет митрополитом св. Иону. С этого момента исчисляется автокефальность Русской церкви. "Формального утверждения учиненной русскими у себя церковной автокефалии со стороны Константинополя не последовало. Не только не последовало такого утверждения, но есть основание думать, что между Константинопольской патриархией и Русской церковью произошел даже формальный разрыв" [51; т. I, с. 377]. 

Очень скоро, через 14 лет после Флорентийского собора, Константинополь был завоеван турками (в 1453 году). В глазах русских причиной падения Царьграда было допущенное отступление от правой веры и соединение с латинством. 

В этих исторических условияхи формируется доктрина о России, как последнем православном царстве, о Москве — Третьем Риме. Христианское эсхатологическое учение связывало конец мира и воцарение антихриста с разрушением Римской империи, удерживающей явление антихриста. Первоначально столицей этого царства почитался первый Рим, но постепенно, вслед за перемещением политического центра империи в Царьград, греки отождествляют богоизбранное христианское царство с Византией, а её столицу — с Новым Римом, что окончательно утверждается после отпадения в латинство первого ("ветхого") Рима. С падением Константинополя и прекращением существования православной Византийской империи возникал вопрос, где же теперь последнее православное царство, где пребывает вечный Рим? 

Ответ был дан  не сразу. XV век был переполнен ожиданиями конца мира — и на Руси, и в  Византии. Его приближение связывалось  с исполнением семи тысяч лет  от сотворения мира (1492 год). К концу XV века ситуация изменяется. Русь, ранее  бывшая данницей татар, становится независимым, самодержавным царством; происходит её стремительное возвышение. Ожидаемая вселенская катастрофа не произошла и, хотя эсхатологические мотивы не исчезли из русской религиозной мысли, стали полагать, что последнее мировое царство пророка Даниила (Дан. гл. 2), с судьбою которого связывалась судьба мира, не погибло, а переместило свой центр в Москву, так как только в ней сохранился православный царь и неповрежденная ересями православная вера. 

В 1480-х — 1490-х годах  толмачом Дмитрием Герасимовым при  новгородском архиепископе Геннадии была составлена "Повесть о белом  клобуке". Белый клобук был дарован  Константином Великим римскому папе Сильвестру, как отличительный знак первосвященнического достоинства. Потом же, ввиду нечестия пап, клобук, по повелению ангела, отсылается в Константинополь, патриарху Филофею. Отсюда, опять же по особому откровению свыше, белый клобук, ввиду приближающегося падения Царьграда, был переслан в Новгород, на Русь, так как "там бо ныне воистинну славима есть Христова вера" [66; c. 493]. 

Пребывание белого клобука на Руси указывало на неё, как на новый центр вселенского  Православия, в котором больше, чем  где-либо на земле, почитается православная вера. Св. папа Сильвестр, являющийся "в тонком сне" патриарху Филофею, говорит ему: "На третием же Риме, еже есть на Руской земли, благодать Святаго Духа возсия. И да веси, Филофие, яко вся христианская царства приидут в конец, и снидутся во единое царство русское Православия ради" [66; c. 494]. 

По мнению С.А. Зеньковского [43; c. 31-33], предсказание о духовной славе, ожидающей Россию, перекликается с учением о царствии Святаго Духа — хилиазмом Иоахима Флорского, спиритуалистов-францисканцев. Эти взгляды могли быть принесены в окружение архиепископа Геннадия принимавшим участие в работе над составлением полной русской Библии католическим монахом Вениамином, но вряд ли это предположение имеет под собой достаточное основание. 

Особая миссия Руси понималась не как миссионерски-экспансионистская, а как охранительно-консервативная. "Новая доктрина возлагала на Россию не новые права, а новые обязанности. Эти обязанности были четко определены: сохранение русским народом истинной православной веры до грядущего конца мира и сохранение самого русского народа в чистоте и святости православного учения" [43; с. 33]. 

Доктрина "Москва — Третий Рим" традиционно связывается  с именем старца Филофея, инока Елеазарова монастыря в Пскове. В своих посланиях великому князю Василию III, Ивану Грозному и к дьяку Мисюрю Мунехину, написанных в 20—30-х годах XVI века, он подробно излагает это учение и историческую миссию Москвы. "Вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Росейское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти" [66; c.383]. 

По словам С.А. Зеньковского, теорию Филофея характеризуют полный провиденциализм и эсхатологизм. Всё в истории будет так, как это угодно Господу и как это предвещали пророки. Историческое существование мира ограничено во времени, Русское царство будет последним царством в истории и с концом Руси придет конец всему миру. Таким образом, учение о Третьем Риме было пронизано эсхатологическими настроениями, верой в близкую кончину мира. 

Говоря об упадке религиозно-нравственного состояния  мира и, в частности, русского общества, где "добрых дел оскудение и  неправда умножишася", Филофей связывает это с пророческими предсказаниями о последних временах и советует каждому озаботиться спасением своей души [12; л. 187]. Обращаясь к русскому царю, Филофей говорит ему об ответственности монарха за охрану Православия, просит его позаботиться об искоренении пороков в своем государстве, так как они могут сократить срок бытия последнего Рима (а значит, и всей вселенной), подобно тому, как погибла Византия. "Совращение России с пути добродетели и чистоты веры угрожает благосостоянию целого человечества, её падение — гибель вселенной" [66; c. 536]. 

Учение Филофея рассматривалось как религиозно-философская теория, не связанная с политическими амбициями, с претензиями Московского государства на господство над другими странами. Царская власть призывалась хранить Православие в его последней столице. Поэтому попытки истолковать доктрину "Москва — Третий Рим" как выражение духа национальной исключительности и гордыни, как имперскую идею, следует считать неверными. Подобная интерпретация возникла лишь в позднейшее время, в частности, в трудах антистарообрядческих полемистов, пытавшихся объяснить причины раскола самовозвеличиванием русского народа перед другими православными странами. 

Староверческие авторы часто обращались к писаниям ещё  одного выдающегося книжника XVI века — преп. Максима Грека (ок. 1470-1556). Его биография, деятельность и книжное наследие достаточно известны и хорошо освещены в литературе, поэтому мы не будем особо останавливаться на них. Специальное значение для нашей темы имеет тот факт, что в своих писаниях преп. Максим Грек засвидетельствовал истинность некоторых важнейших церковных установлений, против искажения которых позднее выступали староверы. В частности, ему принадлежит символическое истолкование двоеперстного крестного знамения. 

Важное значение для последующей истории имел состоявшийся в 1551 году при царе Иване IV Грозном и митрополите Макарии Стоглавый собор, получивший своё название от ответов на поставленные царем вопросы, разделенные на сто глав. Собор ставил перед собой задачу упорядочения церковной жизни, исправления недостатков и погрешностей. К этому времени некоторые из церковно-богослужебных установлений, принятых Русью от Византии в Х веке и неизменно сохранявшихся до сей поры, стали иногда подвергаться искажениям. Этому вопросу придавалось большое значение, поскольку такие установления, как сложение перстов для крестного знамения, молитвенная песнь "аллилуиа" и другие считались непосредственно связанными с почитанием Бога. 

Чтобы установить строгое  и неотступное следование древней  церковной традиции, собор подверг  анафеме (церковному проклятию) её нарушителей. В средневековом мировоззрении  анафема была карой более страшной, нежели смертная казнь, так как означала не пресечение бренной земной жизни, но вечную муку в жизни будущей. Поместный  собор, который почитался направляемым благодатью Святаго Духа, был высшим церковным авторитетом, поэтому на его постановления в значительной мере опираются апологеты староверия, а их противники долгое время стремились принизить значение собора и подвергнуть сомнению подлинность его постановлений. (Отметим, что Стоглавый собор не вводил новых традиций, но лишь подтвердил необходимость соблюдения того, что было древним и общепринятым). 

Важное мировоззренческое  значение имело учреждение в 1589 году патриаршества на Руси. Первым патриархом Московским стал русский митрополит Иов. Доктрина "Москва — Третий Рим" получила подтверждение с утверждением за Московской кафедрой высшего первосвятительского сана. Патриарха Московского признали "братом во Христе" четыре восточных патриарха. Патриарх Иеремия Константинопольский, который во время своего пребывания в Москве поставил первого русского патриарха, с великой похвалой отозвался о благочестии русского православного царства. 

Русь все более  утверждается в роли опоры вселенского  Православия и одновременно апокалипсического Третьего, последнего Рима, с падением которого наступит пришествие антихриста, ибо "четвертому Риму не быти". Бедствия и разрушения Смутного времени подавали современникам повод полагать, что эти пророчества начинают осуществляться. Несмотря на быстрое преодоление последствий Смуты и бурный расцвет Русского государства, эсхатологические ожидания не покидают общественное сознание, хотя и временно ослабевают.