Русско-турецкая война 1877-1878 гг. (по источникам личного происхождения)

Находясь в самых горячих  точках, в течении всего периода русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Верещагин проводил активную переписку с художественным и музыкальным критиком В.В. Стасовым, в которой делился своими впечатлениями²⁵.

Но особый интерес представляют его военные записки - «Воспоминания о русско-турецкой войне 1877 г.»²⁶. В. В. Верещагин нередко исполнял функции офицера Генерального штаба в отряде М. Д. Скобелева, он был участником многих сражений и состоял в отряде не сколько художником, сколько добровольцем.

Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Верещагин создал не сразу. В их основу легли те записи, которые художник делал на протяжении всех военных действий. В своих воспоминаниях Верещагин очень подробно и в деталях описывал все увиденное им, он изучал войну, напряженно всматриваясь в окружающее. Он был восхищен мужеством, храбростью и терпением русских солдат.

Верещагин был знаком практически  со всеми главнокомандующими русской  армии, с многими солдатами и офицерами, а так же побывал на всех ключевых театрах военных действий. В воспоминаниях Верещагин дает их яркие, образные портретные характеристики, что является проявлением не только его наблюдательности, но и живописного дара. Так, на художника произвела впечатление внешняя красота генерала Дмитрия Ивановича Скобелева. В период боевых действий генерал каждое утро объезжал полки и здоровался с офицерами. Верещагин пишет, что генерал был «красивый, с большими голубыми глазами и рыжей бородою»²⁷.

Большой восторг у художника  несомненно вызвала природа Балкан. Верещагина как человека с севера очень восхитила природная красота Балкан. Из всех болгарских городов, где художник успел побывать, особенно сильно ему понравился город Тырнов, где «зелень, свежесть сообщали всему известную прелесть»²⁸.

Болгарское население  вызвало у художника болгарское население в ходе войны. Первое его знакомство с населением Балкан произошло в городе Систов по дороге в Плевну. Настроение болгар вызвало большое удивление у художника, поскольку болгары относились с «недоумением и непониманием ко всему творящемуся», и что особенно подмечает художник, настроения у многих болгар были протурецкими.

После битвы у Плевны художник отправился на Шипку, самоотверженно удерживаемую малочисленным русским отрядом. «Не думай, пожалуйста, что мне весело здесь, – писал Верещагин жене, – я просто не хочу пропустить то, что в мою жизнь не придется более увидеть…Вчера и третьего дня я немного рисовал и ходил по госпиталям, видел ужасные перевязки…»²⁹.

Во время пути на Шипку Верещагин опять сталкивается с совершенно непонятной ему реакцией болгар на прибытие русской армии. Наслышанный о восторженных приемах болгар, художник с удивлением сталкивается с очень холодным приемом: «На ночлег пускали неохотно, получить корм себе и лошади было трудновато, после долгих просьб»³⁰.

И находясь под таким непонятным впечатлением от «гостеприимства» болгарского народа, Верещагин выдает совершенно ошеломляющую мысль, говорящую о том, что «представление наше о положении болгар перед войной было ошибочным». Виноватым в этом художник считает российское образование и российскую дипломатию: «если бы в высших школах наших преподавание велось не поверхностно, шаблонно, а консульства наши, не строя из себя дипломатов, занимались собиранием сведений об экономическом положении народонаселения, то мы знали бы, что болгары живут несравненно зажиточнее русских»³¹.

Верещагин так же отмечает, что такое удивление высказывал не только он сам, но и почти все солдаты русской армии, которые были так же сильно удивлены проходя через болгарские земли, что «всюду нашли сравнительное довольство, благосостояние и чем дальше, тем больше чистоту, порядок в домах, полные житницы, закрома, набитые всяким добром»³².

И все хуже становилось  отношение болгарского населения  к русским при дальнейшем продвижении. Большое возмущение вызвало поведение  русских в бытовом отношении, это особо возмущало болгар. Их офицерские квартиры были обычно опрятны  и чисты, но по приходу русской  армии через пару часов все  покрывалось окурками, обломками  и объедками, было настоящее месиво беспорядочности и грязи.

Верещагин не обходит вниманием  и болгарских женщин. Художнику, как  иноземцу было интересно сопоставить  и сравнить болгарских женщин с русскими. Как замечает Верещагин «тип болгарских женщин нельзя назвать особенно красивым…в миловидности, нельзя отказать им, и надобно отдать честь их целомудрию, по крайне мере относительно русских»³³.

В конечном счете можно  отметить, что воспоминания В. В. Верещагина о событиях русско-турецкой войны 1877-1878 гг. представляют собой важный и информативный источник, особенно в сочетании с его живописными произведениями. Художник смог заметить то, что не смогли отметить другие участники событий. У Верещагина был цепкий и непредвзятый взгляд на происходящие события. Особую важность и интерес представляют собой записи в взаимоотношении народов. Они вызывали у художника смешанные чувства и благодаря этому, он поменял многие свои традиционные представления о взаимоотношениях народов, болгар и русских.

В. В. Верещагин своим живописным и литературным творчеством искренне желал передать современникам и потомкам в России правду о войне такой, какой он её видел.

Так же интересны воспоминания Александра Казимировича Пузыревского (годы жизни 1845 - 1904), генерал, военный историк и писатель.

Он состоял журналистом при главном штабе, и так же был начальником штаба авангарда генерала Гурко. Преподавал Наследнику Цесаревичу (впоследствии царствующему Государю Николаю II), историю военного искусства, занимаясь также с Его Высочеством теоретическим и практическим изучением кавалерийских уставов.

Писал заметки, статьи, работал  с документами. После войны он собрал все документы и воспоминания и издал. Все написано на основе личных впечатлений и переживаний. Кратко и в общих чертах писал и  о событиях, с которыми он был  мало связан. Он хорошо и достоверно знал о происходящем в русской  армии.

Много писал о гвардии, чей корпус располагался при штабе. Пишет, что «В гвардию набирали самых сильных и лучших, примечательно»³⁴. Так же он отмечает подъем в русском народе: «Все хотели помочь братьям-славянам»³⁵. Пузыревский описывает, как готовились к войне: выписывали новые инструкции, так как появилось новое вооружение, прямо перед отправкой на фронт. Описывает военные действия под Плевной. Доводит события до Сан-Стефанского мира. Так же прилагает очень много документов.

Полковник Пузыревский во время войны был штабным офицером гвардейского корпуса. В будущем видный историк, основное назначение своих литературных записок он видел в том, чтобы они «послужили материалом для будущего историка... последней войны»³⁶. Его книга и в самом деле может служить важным источником для изучения оперативно-тактической подготовки русской армии.

В девяти главах работы автор  прослеживает весь боевой путь гвардейского корпуса, который был введен в  действие только после второй плевненскои неудачи, т. е. от сражения под Горным Дубняком до вступления в Сан-Стефано. Участие в блокаде Плевны, причем на главном ее участке, форсирование Балкан зимой 1877- 1878 гг., занятие Софии, наступление на Адрианополь - таковы основные вехи боевых действий корпуса. Пузыревский состоял при штабе Гурко в период плевненскои блокады и перехода через Балканы. Автор приводит большое количество оперативных документов, в том числе диспозиций на боевые действия, и боевых приказов. Все эти оперативные документы Пузыревский рассматривает в соответствии с участием какого-либо корпуса в боях. Так, документы о переходе русской армии через Балканы³⁷ говорят о том, что войска довольно тщательно готовились к сражению. Была даже создана специальная инструкция о действиях в горных условиях³⁸. Не ограничиваясь «расписанием» действий, он следит за их ходом, причем зачастую на уровне небольших подразделений - роты и батальона. Это дает богатый материал для изучения реальной тактики, реального боя, для того, чтобы проследить, как довоенные уставные принципы используются на практике. Анализируя действия гвардии, например, Пузыревский подмечает во многом самопроизвольную эволюцию ее тактики. Сравнивая действия подразделений в первых сражениях в октябре 1877 г. и поведение их в труднейших условиях зимних Балкан, он отмечает «сильно разомкнутый строй», редкую цепь. «Всякий кустик был эксплуатируем», - писал он³⁹. Впоследствии, в трудах о войне, Пузыревский неоднократно обращается к своим запискам, чтобы еще и еще раз доказать преимущества тактики стрелковых цепей.

Объективен он и в оценке тактики противника, замечая как сильные его стороны, так и слабые. В целом «Воспоминания» - нужный и полезный для военных историков труд, четко излагающий хронику боевых действий гвардейского корпуса, дающий немалый материал для размышлений.

Следует отметить и воспоминания Паренсова Петра Дмитриевича (годы жизни 1843 - 1914). Он был военным министром Болгарии, писателем, так же офицером генерального штаба, занимался разведкой в Румынии, участвовал в сражении под Плевной. Много внимания он уделял Скобелеву, пишет, что его очень любили солдаты, так как он был талантлив. Так же в своих воспоминаниях он пишет о Скобелеве, что «он бы мог взять Плевну раньше, но ему постоянно мешали, не давали подкреплений, в частности Николай Николаевич»⁴⁰.

Книга воспоминаний П. Д. Паренсова  по своему жанру также близка к  дневнику. Профессиональный военный, окончивший пажеский корпус и академию Генерального штаба, Паренсов перед войной несколько  месяцев занимался разведывательной работой в Румынии и Болгарии. В декабре 1876 г. по заданию Штаба действующей армии он создавал агентурную сеть на Балканах. Участвовал в военных действиях, будучи офицером для поручений при штабе отряда М. Д. Скобелева, начальником штаба отряда князя Имеретинского и 2-й гвардейской дивизии. Все события Паренсов тут же записывал, привлекая при этом штабные документы. Особенно много документального материала во второй части его воспоминаний, целиком посвященной третьему штурму Плевны (конец августа 1877 г.). При работе над этой книгой он использовал дневники Куропаткина⁴¹, а также его письма тех лет к жене. Все это сделало мемуары вполне достоверными. Они вышли в свет сначала в виде записок в «Русской старине», а затем - отдельным изданием.

Паренсов неоднократно пишет  о разведке, считая, что в русской  армии она оставляет желать лучшего. Так, в марте 1877 г., говоря об осведомленности  русских о театре предстоящих  военных действий, он пришел к неутешительному  выводу: «Сведения о дорогах, железных и простых, реках, переправах, силах турок, средствах сражений, в которые мы готовились вступать, были недостаточны и во многом гадательны»⁴². Будучи эрудированным и наблюдательным офицером, Паренсов объективно характеризует армию перед войной, отмечая ее слабую подготовленность. Причиной тому, он считал, были настроения, которые царили в верхах: «В Главной квартире господствовала большая самоуверенность относительно исхода будущей войны; все говорили, что кампания будет короткая... до осени, до октября»⁴³. И еще: «Полевой штаб... действовал с поразительной небрежностью и необдуманностью; мало того, разные учреждения действующей армии не только чуждались, но как будто боялись друг друга, скрытничали и распоряжались без всякой связи»⁴⁴. Паренсов предвидел - и события подтвердили это - большие трудности в обеспечении тылом передовых позиций. Он отмечает неудовлетворительность «снабжения и обоза», слабую пропускную способность румынских железных дорог, плохую осведомленность полевого интендантства⁴⁵.

Вторая книга мемуаров состоит из двух частей: «Ужасные дни» и «Затишье». Здесь дневниковый  характер изложения уступает место выпискам из документов. Привлекая турецкие и немецкие источники, Паренсов подробнейшим образом (свыше 400 страниц) описывает события нескольких дней войны. Он убедительно доказывает, что третья неудача под Плевной началась уже с разведки. Незнание противника привело к неверному замыслу боя. Вместо атаки с запада, где город был менее всего укреплен, главный удар наносился с юга⁴⁶. Распределение сил в бою было неудачным, успех генерала Скобелева развить не удалось. Между тем 42 батальона к исходу сражения остались неиспользованными⁴⁷. Для большей убедительности своих выводов Паренсов построил наглядную таблицу времени нахождения в бою сил правого и левого флангов, а также центра, сделал чертеж, показывающий степень интенсивности боевых действий по главным направлениям. Из этих материалов видно, что бой на левом фланге продолжался непрерывно 39 часов, в центре - 7, на правом - 10⁴⁸. Автор справедливо утверждает, что возникшая в бою возможность маневра войсками не была использована. Между тем этот маневр осуществило турецкое командование: если к началу боя на правом фланге турецких позиций было всего 7 батальонов, то к концу- уже 19⁴⁹.

События под Плевной 6 августа 1877 г. показали характерное для действующей армии несоответствие между умелыми, порой самоотверженными действиями -боевых командиров и уровнем руководства сражением, осуществлявшимся из Штаба. Особенно хорошо это было видно на примере Скобелева, руководившего операциями на левом фланге сражения, и Зотова, командовавшего de facto русскими войсками. Ему Паренсов приписывает значительную долю вины за неудачу⁵⁰.

Разумеется, в главном  мемуары Паренсова не выходят за рамки господствовавших взглядов на войну, но их критический характер свидетельствует, что в военном ведомстве были способные офицеры, хорошо видевшие слабые стороны российской военной машины.

В своих воспоминаниях  Паренсов упоминает о своих достаточно сложных и непростых взаимоотношениях с командованием, говорит и об интригах против него, приведших к  охлаждению взаимоотношений с великим  князем, ранее благоволившим к  нему. Полковник Паренсов был всегда близок к высшему командованию, делал  хорошую военную карьеру, был  самолюбив и любое снижение внимания к себе воспринимал очень болезненно.

Не мало интересны так  же и воспоминания генерала Иосифа Владимировича Гурко (годы жизни 1828 - 1901). “Описать военную деятельность генерала Гурко - значит вспомнить все главные события русско-турецкой войны 1878-1878 гг. в Европе. – считала западная пресса - Его имя связано с блестящим началом этой войны, сражениями под Плевной и взятием этого города, героическим переходом через зимние Балканы и победами у берегов Марицы. Всюду и везде он оставил свой мощный отпечаток”