Русско-турецкая война 1877-1878 гг. (по источникам личного происхождения)

В итоге, лишь первые результаты военной реформы, а так же героизм  солдат и способности талантливых  военачальников Скобелева М. Д., Драгомирова  М. И., Столетова Н. Г., Гурко И. П. помогли  повернуть ситуацию полезной для  России. В январе 1878 года Турция уже  была вынуждена подписать перемирие  на выгодных для Российской империи  условиях.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. подтвердила своевременность и целесообразность реформ Милютина. Вместе с царем, находясь на русско-турецком фронте, он с удовлетворением отмечал удачные перемены в армии. «Вот он, новый солдат, - говорил он, - старый без офицеров умирал бы, а эти сами знают, куда им броситься. У этих почин. Ведь это - душа нашего нового солдата, солдата Александра II»⁷⁸.

Страницы дневника свидетельствуют  о полной несостоятельности и  неготовности главнокомандующего командовать  армией на войне, а так же он отмечает очень слабую дипломатическую подготовку. Милютин, несмотря на вполне лояльное отношение к монарху, не скрывает своего негативного отношения и к пребыванию царя при армии, затруднявшему управление войсками. В своем дневнике он пишет, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления; что по новому закону было проведено к тому времени всего лишь два призыва новобранцев, а потому запас армии был малочислен; что главнокомандующий на балканском театре военных действий Великий князь Николай Николаевич если чем и отличался, то лишь своей самоуверенностью; что консервативное большинство генералов и старших офицеров слепо верило в патриархальную героику сомкнутых линейных рядов; что, наконец, как и предсказывал Милютин, Россия вступила в эту войну без союзников.⁷⁹

Так же следует отметить послевоенные действия Милютина. Он не побоялся уронить честь мундира  и после окончания войны организовал  работу комиссии для расследования  злоупотреблений и просчетов  в обеспечении войск. Им были приняты меры для пресечения данных злоупотреблений.

Михаил Александрович  Газенкампф (годы жизни 1843-1913), русский военный деятель, писатель и публицист. Состоял в чине полковника в распоряжении Главнокомандующего Действующей армии.

Его воспоминания имеют так  же большую ценность. Он во время войны состоял при главнокомандующем Дунайской армии, вел его секретную переписку, журнал военных действий и заведовал делами печати при главном штабе. В военных действиях он не участвовал, сведения о сражениях он брал из официальных документов. Основой его рассказа послужила его обширная переписка с женой (116 писем).

Профессор Николаевской военной  академии, полковник, эрудированный штабной офицер, Газенкампф вел официальный журнал боевых действий при Штабе армии, заведовал военными корреспондентами при Главной квартире. Он пользовался покровительством главнокомандующего, который полностью доверял ему. Газенкампф составлял для Александра II ежедневную сводку, когда тот находился на передовых позициях, поэтому он хорошо знал о намерениях и делах высшего руководства. Если от Милютина все-таки скрывали определенную долю информации (главнокомандующий ему не доверял)⁸⁰, то Газенкампф был в ставке «своим».

Письма Газенкампфа к жене (116) дополнены выписками из штабных документов, текстами телеграмм командующего царю и ответами последнего.

Дневник Газенкампфа содержит не только богатый фактический материал по русско-турецкой войне 1877-1878 гг., но и аналитические замечания. М. А. Газенкампф был человеком умеренно-либеральных взглядов, но даже несмотря на это, он все-таки существенно попал под влияние великого князя Николая Николаевича, который так же был Главнокомандующим русской армии. Особо сильно это относилось к его негативному отношению к Н. Н. Обручеву. Дневник Газенкампфа богат на личные оценки тех или иных событий или личностей, в том числе, связанных и с корреспондентами. Важность данного источника заключается также в том, что его автор был причастен к той части решения вопросов в армии, которая не была видна большей части корреспондентов, военных, историков. Он находился при штабе, был знаком с высшим командованием, знал, как и кем принимались решения. К примеру, только у него можно встретить описание того, каким образом и на каких условиях принималось решение о допуске корреспондентов в армию.

Он очень хорошо описывал планы Александра II по взятию Константинополя, но планам было не дано сбыться. Он так же отмечает бездарность и полную несостоятельность высшего руководства армии. Описывая военные действия, Газенкампф неоднократно отмечает в превосходной степени боевой дух русской армии, но с сожалением констатирует, что «начальники оставляют слишком много желать»⁸¹.

Так же как и Паренсов, Газенкампф отмечает «шапкозакидательские» настроения накануне войны. 18 апреля он записывает: «Вообще, настроение у нас самоуверенное; все убеждены, что война кончится одним ударом и что к сентябрю все будем дома»⁸². Уже 6 августа, вскоре после второй неудачи под Плевной, Газенкампф сообщает: «Настоящая беда в том, что, куда ни повернись, везде недомыслие и беспомощность. Чрезвычайно характерно, что после жаждого крупного сражения начальствующие лица на несколько дней складывают оружие. И не только перестают делать, но даже думать и заботиться а будущем, а некоторые даже уезжают отдыхать - точно смотр отбыли»⁸³.

Хотя Газенкампф избегает прямой критики в адрес главнокомандующего, у читателя не возникает никаких сомнений в том, что основная доля вины за бездействие Штаба принадлежит именно ему.

«Старческая апатичность  Непокойчицкого и бестолковая суетливость вечно растерянного Левицкого, - пишет он, - в теперешнее тяжелое и горячее время оказывают весьма серьезное влияние на ход военных действий»⁸⁴. Корпусные командиры были под стать штабному руководству: то же отсутствие самостоятельности, та же «вечная боязнь ответственности»⁸⁵. В сумятице, которая царила во всех сферах обслуживания армии (связь, железные дороги, интендантская служба), он обвиняет Штаб армии. «Высокопоставленные лица уже свыклись с этим хаотическим состоянием и считают его неизбежным»⁸⁶. Нельзя не согласиться с ним, что «причины... неудач - не в частных ошибках, а гораздо глубже... Если бы у нас был внутренний порядок, то частные поражения послужили бы нам наукой, а не повлекли бы за собой полный застой и общую неурядицу»⁸⁷.

Некоторые страницы дневника посвящены описанию двух главных  квартир - главнокомандующего и царя. О первой Газенкампф сообщает, что она «изумляет обилием праздношатающихся дармоедов». «Императорская Главная квартира тоже громадна. Чинам государственной свиты окончательно делать нечего». В то же время многие штабные должности в корпусах и дивизиях оставались вакантными⁸⁸.

Наряду с подобными  описаниями много места в дневнике, правда гораздо меньше, чем у Пузыревского и Куропаткина, занимает анализ боевых действий. И здесь Газенкампф грамотно оценивает важнейшие тактические и стратегические события, верно трактует причины неудач под Плевной, важность обороны на Шипке, анализирует форсирование Балкан в декабре 1877 г. В этой части его работа наиболее интересна. Не желая того, полковник Газенкампф оставил нам чрезвычайно яркую и впечатляющую картину пагубного воздействия царского режима на профессиональный уровень вооруженных сил России. «Войска наши превосходны, - писал он, - но начальники оставляют слишком многого желать»⁸⁹. Документальная основа «Дневника» в сочетании с осведомленностью и наблюдательностью автора делают его необычайно ценным источником для изучения истории русско-турецкой войны.

Павел Дмитриевич Зотов (годы жизни 1824 - 1879). Участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг., генерал. В 1877 году назначен командиром 4-го армейского корпуса. Основное событие войны в котором участвовал Зотов это штурм Плевны. Зотов состоял при принце Карле Румыском, которому было поручено начальство над всеми войсками осаждавшими Плевну. Зотов фактически сам командовал действиями русских войск, но не проявлял при этом особой энергичности и впоследствии был заменен Тотлебеном.

После себя Зотов оставил  записки, касающиеся событий 1877-1878 гг. Этот источник важен как свидетельство очевидца и как показания одного из самых главных деятелей войны 1877 г. Следует отметить, что пером автора не всегда руководило полное беспристрастие. Стоя в водовороте событий, вынося на себе массу неприятностей, нареканий и укоров, он, понятно, не мог не волноваться в тех или других неудачах и неприятностях. Зотов был строгим человеком как по отношению к себе, так и в отношении отзывов о других людях. Но свои записки он писал вполне искренно, он писал исключительно для себя, а не для печати. В них не заносились те отзывы и заметки, в искренности и справедливости которых он не был полностью уверен.  

Записки Зотова были опубликованы в январском и февральском  номерах журнала “Русская старина” за 1886 год.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Эпистолярии (личные письма)

 

Письма Игнатьева Николая  Павловича (годы жизни 1832 - 1908).

С самого начала войны и  до сентября 1877 года Игнатьев находился  в императорской Главной квартире. Однако он не имел никаких определенных занятий, кроме дежурств при императоре. Ему приходилось выполнять различные  малозначимые поручения, но его натура, жаждущая деятельности, не могла смириться  с такой невостребованностью, тем более, что рядом развертывались военные действия.

Однако похоже, что Игнатьев и не особо стремился принимать  участие в военных действиях. Он не имел никакого опыта в командовании, и у него не было никакого военного опыта. Идея Милютина назначить Игнатьева  командовать корпусом или дивизией, так и не была реализована.

Но именно это и послужило  тому, что у Игнатьева было много  времени для размышлений и  наблюдений. Он находясь в центре событий, располагал большим количеством  сведений о ходе военных действий на различных участках фронта. Ему  хорошо были известны истории многих военных кампаний, так же он хорошо знал местные условия. Поэтому он мог с особой ясностью видеть стратегические и тактические ошибки командования. Из-за которых как он пишет план “молниеносной” войны - быстрого разгрома турок не был осуществлен.

Игнатьев был свидетелем падения Плевны, про это событие  он живописно рассказывает жене в  своих письмах. Так же он принимал участие в написании текста мирного  договора. Написанный им документ в  последствии лег в основу Сан-Стефанского мирного договора. Но Берлинский конгресс поставил точку на дипломатической карьере Игнатьева. Его порицали за превышение полномочий и за то, что он подписал Сан-Стефанский договор.

  С 1882 года Игнатьев начинает много работать над своими воспоминаниями, большая часть которых была выпущена уже после его смерти в 1908 году. В них подробно освещены периоды пребывания Игнатьева на посту посла в Константинополе и так же его деятельность во время Балканских событий. Но важный для нас период пребывания Игнатьева в Болгарии в 1877 году не нашел отражения в его мемуарах. Этот период подробно описывается в письмах Игнатьева к жене, в них он красочно рассказывает о своих размышлениях и о всем, что он видел.

По сути эти письма можно  назвать дневником Игнатьева, они  содержать подневную летопись рассказов. В них четко выражены чувства и мысли дипломата, тосковавшего вдали от близких и семьи. Он рассказывает о своих разговорах с собеседниками, о жизни императорской главной ставки, о боевых действиях. Автор сам называет дневником свои письма.

Глубокие насыщенные и  информативные письма Игнатьева, написаны таким образом, что может быть объяснено не только его желание  дать информацию семье о времени  войны и все, что связано с  нею, но и намерением использовать письма позже. С писем была так же сделана копия, но они так и не были изданы. Автор был настроен критически, в его письмах содержится множество обвинений в адрес военного командования, критика и замечания действий лиц императорской фамилии. Он отмечает пассивность и безответственность штаба и в особенности главнокомандующего, большое количество ошибок в тактических решениях, чрезмерную трату.

Для изучения нашей темы большую роль сыграли письма Николай Ивановича Сперанского (годы жизни 1852-1915).

Письма эти писались в период 1877-1878 гг. с азиатского фронта Русско-турецкой войны. Они писались ежедневно в течение почти всего года и были обращены к оставшейся в Москве молодой жене, Н. К. Сперанской, сначала ожидавшей ребенка, а затем кормящей матери. Этим объясняется максимальная сдержанность писем в описании военных действий, чтобы не встревожить и без того взволнованную супругу. Так, о «деле 20 сентября», сражение в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., за участие в котором Сперанский был награжден орденом, он не пишет вообще ничего.

Карс - город-крепость в Северной Турции - был одним из важнейших стратегических объектов. После поражения турецкой армии, возглавляемой Мухтар-пашой, армия приступила к осаде и затем предприняла удачный штурм Карса, свидетелем которого оказался Сперанский. Русские силы под Карсом представлял Эриванский отряд под командованием генерала Арзаса Артемьевича Тергукасова, частью армии командовал генерал Василий Александрович Гейман. Общее же командование осуществлял корпусной командир Михаил Тариелович Лорис-Меликов.

К 20 сентября 1877 г. из России на Малоазиатский фронт прибыли  основные военные соединения, чем  было завершено стягивание войск  против мощной позиции Мухтар-паши на Аладжинских высотах. 20, 21 и 22 сентября произошли небольшие сражения, в результате которых турки были вынуждены отойти со своих позиций. Действия русских войск в Малой Азии оттягивали турецкие войска от Балканского фронта, заставляли Турцию вести войну сразу в Европе и в Азии. Взятие русскими Плевны, сокрушительное поражение, нанесенное войскам Осман-паши в значительной степени переломило ход войны. В начале ноября 1877 г. был начат штурм Эрзерума - второй мощной крепости недалеко от Карса - войсками генерала Геймана, и после долгой осады Эрзерум пал в январе 1878 г. Все эти события нашли свое отражение в письмах Сперанского.

 

 

 

 

 

 

3. Сборники документов

 

По русско-турецкой войне опубликовано огромное количество документов, самым важным из которых является «Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове»⁹⁰. Источниковедческое значение «Сборника» во многом определялось объемом и характером документов, находившихся в распоряжении Военно-исторической комиссии и вошедших в него.

«Сборник» выходил в свет по мере готовности документов к публикации. Между тем достаточно четкого плана, предшествующего этой работе, не было. Это видно из того, как построен «Сборник». Композиция всего издания выдержана не четко, в нем нет ясно выраженной классификации документов по тематике. Выпуски материалов о боевых действиях перемежаются томами по инженерному делу, интендантскому обеспечению; иногда не соблюдается хронологического принципа подбора и публикации документов.