Шпаргалка по "Культурологии"

В процессе общения осуществляется своеобразный синтез жизни и искусства. Карнавальный костюм и маска помогали обрести свободу действия, стать непосредственным и неузнаваемым, являться инкогнито в межличностном и где-то безличностном общении. В маске можно было вести себя вольно и даже вызывающе, забыв светские условности. Маска характеризовала святейшее право участника маскарада быть неузнаваемым. Некоторые пользовались этим и на маскарадах сводили счеты со своими недругами.

Карнавально-маскарадные зрелища в России XVIII в. имели ощутимую связь с европейским карнавалом. Русский карнавал, оплодотворенный западноевропейскими новациями, вызревал на благодатной почве, питаемой вековыми традициями языческой культуры, фольклора, народного искусства, самобытного скоморошества.

В XVII в. с ростом городов, с постепенным приходом туда на житье и заработки крестьянской народной массы в городскую среду мощно вливалось деревенское народное творчество. Рождению фольклорных мотивов, форм, приемов, элементов в живую ткань городского карнавала, в его драматургию и преображенную художественную среду праздника способствовало то, что между сельским и городским фольклором на первых порах не существовало резких границ, ибо и в деревне, и в городском посаде бытовали традиции общей народной культуры

Скоморошество - одно из звеньев отечественной карнавально-праздничной культуры с ее богатыми традициями, историческим опытом использования в сельских местностях и в городах в дни празднеств смешанного языческо-церковного календаря святочных и масленичных гуляний, майского праздника весны, праздника Ярилы на Троицу, июньского - Ивана Купалы. Все эти праздники с их песенно-плясовыми и игровыми шествиями многое переняли от скоморошьих забав: слово и звук, танец и краску диковинный костюм и маску, ряжение, элементы бутафории и реквизита, свежесрубленные деревья и ветви, цветочные гирлянды, тряпьё и рогожи, смешных и страшных чучел и кукол. К концу XVII столетия скоморошничество как мощное явление народно-праздничной и фольклорной культуры себя исчерпало.

До Петра Великого в высшем слое русского общества не существовало почти никаких увеселений. Это общество воспитывалось под неусыпным влиянием византийского аскетизма, объявившего науку ересью, творчество - соблазном, музыку, пение, пляску и т. д. - «хульной потехой» и «богомерзким делом».

В Европе во второй половине XVII в, появляется новая форма празднеств - придворный карнавал. Сохранив лишь форму народной карнавальной традиции, дворцовые увеселения пошли по пути стилизации. Маскарады, шествия, аллегории и фейерверки вполне успешно копировали стиль карнавала.

Именно этот карнавальный опыт попытался развить и перенести на русскую почву Петр I. В 1738 г., как мы уже знаем, им был издан указ об ассамблеях, положивший начало массовой культуре (гулянья, потешные огни, катание в санях, маскарады). В светской культуре допетровской эпохи ни о каком переодевании в чужой костюм не могло быть и речи. Реформы Петра I затронули не только государственную, социальную и политическую структуру, но коренным образом изменили и сферу быта. Одевшись в голландское платье, юный царь Петр Алексеевич открыл занавес первого и, наверное, самого радикального маскарада, когда бы то ни было происходившего на Руси.

Осознавая глубину воздействия на массовое сознание театральных представлений, Петр I начал использовать элементы переодевания в своей борьбе за реформы. Так возникла и начала развиваться в России традиция аллегорических маскарадов в которых на первый план выступали аллегорические сюжеты - чаще всего с дидактическим подтекстом, выраженным набором сцен и жестов. Такие маскарады были тщательно продуманы, отрежиссированы и ставились как серьезные театральные представления. Рисовались и строились декорации, шились специальные костюмы, актеры разучивали роли, а зрители смотрели на этот спектакль из окон, с балконов и крыш домов.

Главной формой, сохранявшейся на протяжении полувека, были маскарадные процессии, число участников которых нередко доходило до тысячи человек. Они распределялись по группам, в каждой была своя центральная фигура - Бахус, Нептун, Сатир или другие римские боги.

Для Петра I важно было вырвать у Церкви ее авторитет. Понимая пародийную и комическую сущность маски, он включал в эти процессии и аллегорические фигуры, одетые в маски, высмеивающие церковных иерархов. Так, в 1715 г. был устроен грандиозный пародийный свадебный маскарад, на котором венчали князя-папу. Все комические фигуры этого шествия были снабжены музыкальными инструментами, гудками, барабанами и трещотками. После этого почти целый месяц устраивались церемониальные прогулки, пиршества, угощения для народа.

Пародийный образ князя-папы нужен был Петру I для борьбы с церковной оппозицией в лице патриарха Никона, который выступал против нововведений. Придумав этот образ, Петр I не раз лично принимал участие в написании сценария к очередному маскарадному шествию.

45. Маскарадные  традиции

С 28 по 31 января 1722 г. в Москве, по случаю Ништадтского мира, Петр I устроил еще более внушительное карнавальное шествие. По улицам от подмосковного села Всехсвятское до Тверских ворот проехал поезд, состоящий из шестидесяти саней и конных повозок, декорированных под парусники, галеры, турецкие фелюги. На них в разнообразных маскарадных костюмах сходились приближенные царя - сенаторы и придворные, офицеры и иностранные гости. Шествие объехало город, Кремль и Красную площадь, превращая улицы и площади в веселое и шумное зрелище, дозволенное лицезрению простого люда, который мог активно выражать свое отношение к происходящему. Карнавал славил морские победы России, смеялся над врагом.

Декоративный наряд праздника был причудлив и разнообразен, в него органично вписалось убранство «веселого поезда».

Тут находились и веселый Бахус на бочке, и «Нептун морской» восседающий в санях, декорированных под гигантскую раковину и украшенных морскими конями. Гремели трубы, литавры и барабаны. Все смешалось в радостном действе. Веселыми шутками друг с другом и с толпами зрителей перебрасывались победоносная Фортуна, испанки в гондолах, боярышни в расписных санях, голландские матросы и купцы, маски-домино и страшные турки-янычары.

Эти впервые проходившие в Петербурге и Москве карнавалы для простонародья были, безусловно, диковинной неожиданностью, хотя и восторженно принимаемой.

Те же цели преследовал и карнавал, состоявшийся в Петербурге 30 августа 1723 г. в честь победы России над Швецией.

Право участвовать непосредственно в самом действии имели только избранные - важные и приближенные персоны, горожане же были зрителями. Известно, что в зрелище, длившемся восемь дней, сам Петр не только участвовал, но и активно включился в работу по составлению церемониала и сценария карнавала,

Елизавета, дочь Петра I, также безумно любила придворные развлечения, маскарады и карнавалы с представлениями, шествиями и сюрпризами. Ей, молодой, стройной императрице, очень шли мужские наряды, поэтому она изобрела особый вид маскарада под названием Метаморфоза. Мужчины являлись во дворец в широченных платьях с фижмами, а дамы - в мужских костюмах, масок не надевали. Большинство участников таких маскарадов в своих нарядах выглядели уродливо.

Прошли годы, и уже императрица Анна Иоанновна, решив поженить своих шутов-карликов, приказала построить в Петербурге на льду Невы ледяной дворец, в котором и была сыграна шуточная свадьба.

С одной стороны, это была реальная свадьба, с другой же - маскарад. Жених и невеста приехали в санках, запряженных свинками. После венчания процессия в маскарадных костюмах прошла через весь город по льду Невы в ледяной дворец, где и состоялся грандиозный бал, явившийся своеобразным спектаклем. Весь город стал большим партером, смотрящим на сцену или выполняющим функцию работников сцены.

Со временем аллегорический маскарад становился все боле изысканным зрелищем, если и пародирующим или высмеивающим что-то, то уже скорее с просветительских позиций, чем с уничижающих.  Это особенно  ярко  проявилось к середине XVIII в. в царствование императрицы Екатерины II.

Ярким образцом таких просветительских маскарадов явилась процессия «Торжествующая Минерва» 1763 г., двигавшаяся по улицам Москвы три дня и олицетворявшая собой шествие Минервы - римской богини, покровительницы ремесел и искусств, символизирующей государственную мудрость.

О приближении этого грандиозного зрелища горожан извещала специальная афиша, в которой говорилось: «Сего месяца 30-го и февраля 1-го и 2-го по улицам: Большой Немецкой, по обеим Басманным, по Мясницкой и Покровке от 10 часов утра до поздни будет ездить большой маскарад, названный «Торжествующая Минерва». Кто оное видеть желает, могут туда собираться и кататься с гор, как хочет, всякого званья люди».

К разработке сценария, эмблем и символов, текстов и надписей для карнавальных групп и декоративных картин привлекались лучшие литературные таланты Петербурга и Москвы, художники и подмастерья живописных команд и артелей.

В шествии, включающем двести повозок, колесниц, саней, принимали участие четыре тысячи человек. В качестве исполнителей Ф. Волков привлек сотни актеров-профессионалов, студентов и школяров, солдат, полковых музыкантов.

Карнавал прерывался только на ночь, а с утра под несмолкаемый шум и грохот, звуки дудок, флейт и барабанный бой снова начинались объезды по заранее составленному маршруту. В специальной программе-брошюре, отпечатанной накануне праздника в количестве трех тысяч экземпляров, подробно излагался сценарный план шествия, обозначались маски, костюмы и установки.

Вслед за аллегорико-сатирической и гротескно-метафорической частью карнавала начиналось шествие, славящее монархию и верховную власть. Оно открывалось декорированной колесницей, управляемой Юпитером, повозками золотого века с пастухами и пастушками с зелеными ветками в руках и группой под названием «Парнас». В последней восседали Аполлон, музы и поэты. Далее выступали участники театрализованного зрелища в костюмах земледельцев-пахарей со своими орудиями труда и Дарами земли, героев истории и великих Законодателей на белых, торжественно убранных конях. Эту часть карнавала заканчивал Мир, сжигающий атрибуты войны.

Остался памятен не только литературный подтекст карнавала    и диковинные декоративные устройства, маски, карнавальные фигуры, исполненные вкуса, выдумки, таланта.

Основная идея, которую должен был выразить маскарад была хорошо знакома и разделялась в той или иной форме всеми передовыми людьми XVIII в. - идея о просвещенном монархе, под скипетром которого расцветут науки и искусства, восстановятся закон и справедливость, будут попраны пороки.

В духе своего времени создатели карнавального представления верили в воспитательную силу сатирического «изъязвления гнусности пороков».

Спустя двенадцать лет после грандиозного карнавально-маскарадного шествия «Торжествующая Минерва» 21-23 июня 1775 г. Москва стала местом большого карнавального празднества в честь победы России над Турцией и присоединения Крыма к России. Это празднество состоялось в трех верстах от города, на обширном лугу возле речки Ходынки. История организации и проведения этого карнавального гулянья известна достаточно полно. По проекту архитекторов В. Баженова и М. Казакова огромный пустырь был превращен в игровое и декорированное пространство, расчерчен в виде гигантской «морской карты». С помощью укатанного песка и гравия, системы канав и рвов, дорожек и переходов на ней обозначались условные места городов, островов, полуостровов, рек и т. д. Оформители «построили» Азов и Керчь, Кривой Рог и турецкие крепости с башнями, бойницами, минаретами и мечетями. Возле них расставили, словно на рейде, парусники и яхты. К этому декоративно преобразованному пространству со стороны города вели две дороги, превращенные в «Дон» и «Днепр». А сами «города» и «крепости» функционировали как торгово-ярмарочные ряды, буфеты, развлекательные помещения для театрализованных представлений, танцевальные залы. Всюду размещались аттракционные забавы, качели, карусели.

Столичному обществу маскарады нравились, и наряду с общественными стало появляться множество маскарадов, устраиваемых в частных домах. Со временем маскарады стали настолько популярными, что когда после Отечественной воины 1812 г. возникла необходимость в создании капитала в пользу раненых и инвалидов, правительство решило собрать eго с помощью средств от проведения именно публичных маскарадов. В 1816 г. императором Александром I был подписан и соответствующий указ о том, что «каждый театр в государстве обязан давать маскарады для увечных воинов однажды в год...».

В   царствование   императора   Николая   I   маскарады   стали  более регламентированным удовольствием, и на их проведение нужна была особая «привилегия», которую и получил в 1829 г. отставной полковник В. В. Энгельгардт, построивший на Невском проспекте в Петербурге большой дом, который он начал сдавать под общественные и увеселительные мероприятия.

На маскарад у Энгельгардта мог прийти любой желающий, заплативший за билет. Поэтому на нем присутствовали представители как высшего света, так и достаточно широкой части городских слоев, что также вносило в стиль общения определенную долю вольности.

Психологической основой любого публичного маскарада, особенно если на нем присутствовали люди разных социальных слоев, была невозможность понять, как вести себя с переодетым собеседником, потому что всякое общение чревато непредсказуемостью и сюрпризами и, в отличие от аллегорического маскарада, где сюрпризы входили в «сценарии», здесь они были необязательно приятными. Хотя светское общество, приезжавшее на маскарад, было не столь многочисленно и в большинстве своем хорошо знало друг друга, неизвестность и таинственность масок от этого не уменьшалась.

Конец рассматриваемого столетия уже не знал былого размаха карнавальных праздников: они масштабно мельчали, жили спорадической жизнью, заменялись театрализованными представлениями и мини-шествиями. Подобная скудость зрелищ общегородского типа была неслучайной: власти уже не стремились задействовать в празднике весь город, не желали исторических аналогий и сопоставлений, а главное, обязательных для карнавала сатирических высмеиваний негативных явлений общественной жизни.

Народные гулянья - основная форма проведения досуга. Во время масленичной и пасхальной недель устраивались гулянья на льду Невы, на Сенной, Театральной, Адмиралтейской площадях (1827-1872), Марсовом поле (1873-1897). Александр II ежегодно устраивал народные гулянья на Царицыном лугу в день коронации и тезоименитства (26 и 30 августа). На поле, украшенном флагами и разноцветными фонариками, стояли карусели и качели, сцена для театра, эстрада для фокусников, рассказав и хора песенников, площадка для выступления гимнастов канатоходцев. Публика могла отведать пива, получить приз за бег под ведром с водой или за подъем смельчака на вершину столба, обмазанного смолой. С 1877 г. и до Первой мировой войны в Михайловском манеже проводились рождественские карнавалы.