Символика заглавий книг и произведений Анны Ахматовой

          В таком случае ахматовская интерпретация образа тростника коррелирует с аналогичной семантикой образа подорожника как растения, тоже преодолевающего сопротивление неблагоприятной внешней среды и в своей непритязательности и смирении пробивающегося сквозь каменистую городскую.

          Таким образом, можно сделать вывод, что у А. Ахматовой смысловая целостность отдельного сборника и его имя находятся в отношениях тождества: совокупность текстов, входящих в книгу, выступает как развернутое имя, смысловая структура которого впитывает в себя всю массу значений и контекстуальных связей между отдельными стихотворениями. Заглавный образ книги Анны Ахматовой связан и с библейским уподоблением слабого, неверующего человека хрупкому и ломкому тростнику, ставшему источником сравнения человека – «слабейшего из творений природы» – с «мыслящим тростником».

Заглавие шестой книги несет в себе и мотив разоблачения тайного злодейства, связанного с сюжетом стихотворения М. Ю. Лермонтова «Тростник», в котором тростник, превращенный рыбаком в дудку, голосом человека поведал об убийстве девушки. У Лермонтова – «говорящий тростник».

В имени книги А. Ахматовой звучит мотив «отчаянного протеста» «мыслящего тростника», нарушающего «невозмутимый строй» гармонии природы из стихов Ф. Тютчева «Певучесть есть в морских волнах…».

Культурологическая насыщенность этого символа – не цель, а средство для Ахматовой. Поэт подключает всю энергию традиции, энергию чужого слова для того, чтобы отчетливее сказать свое. Практически все стихотворения книги «Тростник» связаны с прошлым, с воспоминаниями, мемуаристикой поэта, с поминовением усопших, безвозвратно изменившихся, исчезнувших – человека, места и времени, традицию которых и рассказывает голос ожившего тростника. Мужество, с которым А. Ахматова ведет речь о «залетейских тенях», сравнимо лишь с непреклонностью этого растения, пригибаемого ветром, но неустанно тянущегося вверх. Муза А. Ахматовой – «с дудочкой в руке», а не с лирой. Дудочка или цевница – традиционные эмблемы поэзии, в отличие от лиры, приводятся в действие не только пальцами, требующими технической беглости, но и дыханием. Дыхание – это звучание души. Пение тростника – это, по сути дела, выдувание жизни из поэта, выпускание его духа, смерть. Такой счет предъявляет Муза к А. Ахматовой.

Таким образом, символика заглавия «Тростника» говорит нам о стойкой, непреклонной, сильной позиции автора в данной книге.

 

 

          2.7. Сборник «Седьмая книга»

 

На протяжении всего творческого пути А. Ахматовой видно ее «упрямое мужество» и глубокая вера в грядущее «восстание из пепла». С этим стремлением в 40 – 60-е годы связано для поэта создание «Седьмой книги», введенной, в частности, в план двухтомного собрания сочинений 1962 года. Замысел, касающийся этой книги, осуществился. Но существуют различные точки зрения на нее.  

Одни выделяют ее в качестве  самостоятельной, другие – нет.

Мы в своей работе будем считать «Седьмую книгу» именно седьмой, самостоятельной (вслед за Н. Гончаровой и В. Черных) и, следовательно, проанализируем ее.

Каким же образом А. Ахматова пришла  к «Седьмой книге», как изменялся ход работы? Рассмотрим это.

«Седьмым по счету (то есть следующим после сборника «Из шести книг») был «Нечет» (1946). Характерно, что ташкентский сборник 1943 года и одновременно с «Нечетом» подготовленные к изданию сборники «Стихотворения. 1909 – 1946» и «Стихотворения. 1910 – 1946» в счет автором не берутся. Также не становятся «седьмыми» и вышедшие после долгой паузы «Стихотворения» 1958 и 1961 годов». Зато в 1962 году        А. Ахматова начинает составлять план нового «Нечета» и снова называет его «седьмым сборником». Очевидно, речь идет не о простой хронологии. Работа над «Нечетом» 1962 года не была доведена до конца; стихи, подготовленные к нему, в виде «седьмой книги» вводятся в план двухтомника, а в следующем, 1963 году начинается работа над новым «седьмым сборником» – «Бегом времени». Ранний вариант этого сборника не прошел цензуру, но в официальном «Беге времени», вышедшим в 1965 году, значительный раздел назван «Седьмой книгой». Однако сам «Бег времени» «седьмым сборником» уже не назван» [8, с. 291].

Для А. Ахматовой «Седьмая книга» становится знаком итога, рубежа. «Седьмая книга» – это основа, сущность творческого и философского пути поэта, которую она упорно старается воплотить в книге. «Отсюда полное игнорирование проходных, официозных сборников и счет «по крупной»: по книгам-вехам. Судя по планам, Ахматова долго шла к своей «седьмой книге», пытаясь превратить в нее издания 50 – 60-х годов, но по независящим от нее обстоятельствам этому не суждено было исполниться» [8, с. 292].

Почему же автор не дала книге какого-либо иного заглавия, а так и оставила – «Седьмая книга»? Это не лишено существенного значения.

Число 7 не раз возникает в позднем творчестве поэта. Согласно религиозным представлениям, это число управляет временем и пространством. Все народы мира во все времена уделяли этой цифре особое внимание. В Египте цифра 7 является символом вечной жизни и принадлежит богу Осирису. Она считается также символом творчества. 
«Человек глубоко  религиозный, она не могла не знать его древнего сакрального значения. Культурно-философские истоки почитания этого числа уходят вглубь времен» [8, с. 291]. «Магическое число» 7… характеризует общую идею вселенной, константу в описании мирового древа, полный состав пантеона, число дней праздников, количество цветов спектра, тонов в музыке, основных запахов стереохимической теории, константу, определяющую объем человеческой памяти и т. п. В некоторых культурно-языковых традициях существует семеричная система счисления и / или число 7 выступает вообще как наиболее употребительное число, характеризующее почти универсально все, что исчисляется в мифоэпическом космосе» [22, с. 630]. Число 7 воплощает в себе некое мировое равновесие, гармонию. И именно достижение этого – конечная цель «поэтического странствия» Анны Ахматовой.

          «В «седьмой сборник» А. Ахматова вводила наиболее значимые гражданские, философские, лирические стихи и поэмы 40 – 60-х годов – «Поэму без героя», «Реквием», «Путем всея земли», стихи 30-х годов, примыкающие к «Реквиему», «Сожженную тетрадь», то есть, собственно, все ключевые произведения своего позднего творчества.

          В 60-е годы создавались наброски к неосуществленному циклу «Семисвечник»; в «Поэме без героя» упоминается о вывезенной автором из блокадного Ленинграда Седьмой симфонии Шостаковича; эпиграф к «Бегу времени» гласит о падении «седьмой завесы тумана», той, «за которой приходит весна» [8, с. 292].

Композиция «Седьмой книги», которую задумала создать                  А. Ахматова, должна была быть следующей: «от вереницы четверостиший, становящейся как бы введением в книгу, через пронизанные памятью и верностью «Стихи разных лет», «Венок мертвым», «Реквием» и «Стихи тридцатых годов» к философской лирике «Ташкентских страниц» и суровым «Ленинградским элегиям». После этого  открывается трагическая любовная тема «Сожженной тетради», крайне важная для поэта проблематика цикла «Тайны ремесла» и «стихи последних лет», а затем – вершина: внутренне связанные между собой «Путем всея земли» и «Поэма без героя» [8, с. 293 – 294].

В двухтомнике сочинений А. Ахматовой, составленном В. А. Черных (1990), последовательность стихов и циклов, входящих в рассматриваемую книгу, иная.

Как у А. Ахматовой, так и у В. Черных, хронологический принцип расположения циклов стихов внутри задуманной книги, нарушен. Быть может, такое расположение позволяло ей создавать драматическую картину личности в мире. «Не случайно в черновых записях к сборнику «Нечет» (1962) мы находим помету – «завещание»: «Прошу мои стихи никогда в хронологическом порядке не печатать…» [8, с. 294].

«На страницах «Седьмой книги» вместо переходящего из одного сборника в другой перечня «наизусть затверженных» стихов 10–20-х годов перед нами… предстает зрелый поэт-философ и гражданин, не оставшийся в стороне от великих потрясений, выпавших на долю его Родины, разделивший судьбу своего народа и своего трагического поколения, на собственном опыте познавший «ужас, который был бегом времени когда-то начерчен» [8, с. 294].

«Седьмая книга», как мы видим, – это завершающий этап творческой эволюции А. Ахматовой, в ходе которого происходит расширение, углубление символики значений, тематики стихотворений, заданных в предыдущих книгах.

Ведущими темами поэзии А. Ахматовой по-прежнему остаются темы любви, творчества, дружеской привязанности, трагического времени, памяти. Они представлены в «Седьмой книге» целыми циклами, что, может быть, указывает на то, какое огромное значение имеет каждая из них для А. Ахматовой и литературы в целом. Также происходит укрупнение проблематики ее поэзии, иной становится лексика, интонация, по-новому звучит голос поэта. «Появилась мудрость не только любящей и горюющей об утрате любви женщины, но мудрость Поэта» [19, с. 182], горюющего о страшных последствиях истории.

Любовь как один из главнейших объектов созерцаний и переживаний поэтов всех времен  получает у А. Ахматовой наивысшее воплощение в циклах любовной тематики, таких как «Cinque» (1945 – 1946) и «Шиповник цветет» (1946 – 1964).

В стихах указанных циклов любовь из реального чувства превращается в нечто неземное, потустороннее. Лирическая героиня находится на грани между сном и явью: «и время прочь, и пространство прочь», – утверждает она. И именно там, в несуществующем мире (ночь, сон, зазеркалье) происходит встреча  героини с возлюбленным:

И какое кромешное варево

Поднесла нам январская тьма?

И какое незримое зарево

Нас до света сводило с ума?

( «Cinque», 5, 1946).

Или:

Обещай опять прийти во сне.

Мне с тобою как горе с горою…

Мне с тобой на свете встречи нет.

Только б ты полночною порою

Через звезды мне прислал привет.

( «Шиповник цветет»: «Во сне», 1946).

Или:

Горькой было мне усладой

Счастье вместо долга,

Говорила с кем не надо,

Говорила долго.

Пусть влюбленных страсти душат,

Требуя ответа,

Мы же, милый только души

У предела света.

( «Шиповник цветет»: «Другая песенка», 1956).

          Для героини А. Ахматовой любовь как воплощение бушующей страсти утрачивает силу и значение, столь существенные для большинства представителей рода человеческого и для нее в раннем творчестве. Более близким и приемлемым становится такое состояние, переживание любовного чувства, когда важно не телесное единение, а слияние душ, понимание взгляда, каждого внутреннего движения избранного сердцем человека:

Таинственной невстречи

Пустынны торжества,

Несказанные речи,

Безмолвные слова.

Нескрещенные взгляды

Не знают, где им лечь.

И только слезы рады,

Что можно долго течь.

Шиповник Подмосковья,

Увы! При чем-то тут…

И это все любовью

Бессмертной назовут.

( «Шиповник цветет»: «Первая песенка», 1956).

Тема творчества как наивысшего служения Богу и людям вылилась на страницы «Седьмой книги» стихами цикла «Тайны ремесла» (1936 – 1960). Творчество у А. Ахматовой – это всегда самоотдача, жертва чем-то дорогим. Но без всецелого приношения себя во имя других существование для Поэта прекращается. Творчество – добровольная жертва во имя Жизни:

… тайное бродит вокруг –

Не звук и не цвет, не цвет и не звук, –

Гранится, меняется, вьется,

А в руки живым не дается.

Но это!.. по капельке выпило кровь,

Как в юности злая девчонка-любовь,

И, мне не сказавши ни слова,

Безмолвием сделалось снова.

 

И я не знавала жесточе беды.

Ушло, и его протянулись следы

К какому-то крайнему краю,

А я без него… умираю.

( «Последнее стихотворение», 1957).

Цикл «Венок мертвым» вобрал в себя стихи, связанные с темой верности, памяти, поколения. Сквозь строки стихов цикла на нас смотрят лица            И. Анненского, М. Булгакова, Б. Пильняка, М. Зощенко, Н. Пунина. Все эти люди вместе с А. Ахматовой – одно единое поколение, которое «мало меду вкусило», прошло «страшный путь».

Друзья ушли…

…И вот

Только ветер гудит в отдаленье,

Только память о мертвых поет.

Наше было не кончено дело,

Наши были концы сочтены,

До желанного водораздела,

До вершины великой весны,

До неистового цветенья

Оставалось лишь раз вздохнуть…

Две войны, мое поколенье.

Освещали твой страшный путь.

( «De profundis… Мое поколенье», 1944).

Одиночество А. Ахматовой скрашивается памятью о прошлом и уверенностью во встрече с ушедшими в день Всеобщего Воскресения.

Тема памяти тесно переплетена с темой времени, страшного и беспощадного (цикл «Ветер войны»). Ведь именно полная бедствий и трагедий история России сделала поколение А. Ахматовой невольным свидетелем и участником этого хаоса. Цикл «Ветер войны» (1941 – 1945) включает стихи, явившиеся откликом Ахматовой на события Великой Отечественной войны, где русский народ выступил героем с мировым именем. Но через какие испытания пришлось пройти!

Птицы смерти в зените стоят.

Кто идет выручать Ленинград?

 

Не шумите вокруг – он дышит,

Он живой еще, он все слышит:

 

Как на влажном балтийском дне

Сыновья его стонут во сне,

 

Как из недр его вопли: «Хлеба!» –

До седьмого доходят неба…

 

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон – смерть.

( «Птицы смерти в зените стоят», 1941).

Люди, представители творческих профессий, на протяжении всего этого чудовищного отрезка истории при помощи музыки, стихов, живописных полотен пытались вселить в людей дух бодрости, уверенности в своих силах, жизнелюбия. К их числу смело можно отнести Анну Ахматову, которая «о победе пела», которая «победе навстречу, обгоняя солнце, летела».