Педагогические взгляды Иоганна Фридриха Гербарта

       Цели воспитания: развитие многостороннего интереса и нравственного характера

«Научная педагогика», - говорит Гербарт, - «должна, прежде всего, установить цель (воспитания), к которой она хочет приспособить средства». Какие же цели должно поставить себе воспитание или, лучше сказать, при воспитании воспитатель?! Разумеется, он «должен поставить своим усилиям те же самые цели, которые в будущем воспитанник поставит сам себе, как взрослый человек». Обращаясь ко всей области будущих целей воспитанника, ее можно разделить на две части: одна «обнимает цели только возможные, которые он, может быть, когда-нибудь поставит себе», другая - «содержит цели необходимые, пренебрегать которыми он себе никогда не позволит». Первые цели зависят от свободного выбора, это, - собственно, цели профессий, определенных - занятий; вторые цели - определяются нравственностью и необходимы во всяком призвании, какое бы кто ни избрал. Что касается первых, возможно будущих целей, то «объективная сторона их, будучи делом свободного выбора, не предъявляет для воспитателя никакого интереса», т.е. изберет ли питомец в будущем ту или другую профессию, будет ли он хозяином, чиновником, учителем и т.д. Воспитание здесь интересуется только одной стороной, субъективной, - именно самым хотением или активностью вообще, которые должны проявляться на жизненном поприще. Воспитание заинтересовано в том, чтобы эта действующая жизненная сила в питомце была больше, полнее, шире и в большей гармонии с собой, что соответствует, как мы знаем, идее совершенства и идее свободы. Для этого надо создать и развить в питомце «многообразную восприимчивость» или «многосторонность интересов». Это создаст силу и полноту хотения (осуществится идея совершенства) и обеспечит согласие его с разумением (осуществится идея свободы). Что же касается необходимых целей, которые каждый поставит себе, потому что он нравственное существо, то здесь воспитание должно достигнуть того, «чтобы идеи справедливости и добра (права и благожелания), во всей их строгости и чистоте, сделались настоящими объектами воли» чтобы был создан настоящий цельный нравственный характеры. Итак, целью воспитания должно быть, по Гербарту, с одной стороны, развитие многосторонней активности и, с другой, благожелательного и справедливого направления воли, или нравственности в собственном, тесном смысле.

     Развитие многостороннего интереса в его отношении к нравственности в собственном смысле

Указанные две цели воспитания, - развитие многосторонней восприимчивости и развитие нравственности, как добра и справедливости по отношению к другим, собственно говоря, не отделены одна от другой.

Прежде  всего, они обе объединяются понятием добродетели или нравственности в широком смысле. Идеи совершенства и свободы, которым соответствует  первая цель, и идеи благорасположения  и справедливости, которым соответствует  вторая цель, составляют, ведь, - как  нам известно из этики Гербарта, - содержание нравственно-прекрасного или добродетели в широком смысле. Поэтому-то Гербарт и говорит в одном месте: «Словом «добродетель» обозначается вся полнота педагогической цели», и дальше, определяя содержание этого понятия, перечисляет все нам знакомые пять этических идей. На этого формального объединения мало. Многосторонность активности или многосторонность интересов Гербарт считает необходимым условием и для развития благорасположения и справедливости по отношению к другим, или для развития добродетели в собственном тесном смысле. «Односторонний человек» (т. е. чья жизненная сила сосредоточена в узком круге его личной, специальной деятельности), - говорит Гербарт, - «приближается к эгоисту, даже если он сам не замечает этого, ибо он относит все к тому узкому кругу, для которого он живет и мыслит». Правда, многосторонность - еще далеко не добродетель, но «чем ограниченнее первоначальная умственная деятельность, тем менее можно думать о добродетели, особенно в многообразии ее возможных проявлений. Тупоумные не могут быть добродетельными, ибо добродетель требует не дремлющей души». Многосторонность интересов, обусловливая способность «легко проникать в суждения и чувства другого так же, как во все дела человеческие, является, очевидно, основой общественных, социальных чувств. «Если интерес каждого так разнообразен, как разнообразны вместе взятые труды многих, то счастливая нужда соединяет всех единой связью», т.е. при многостороннем интересе, чем более «разделен и ограничен» труд между людьми, тем более каждый сознает, как он обязан в своей жизни всем другим. Многосторонняя восприимчивость, при существующей специализации (разделении) труда, служит сознанию жизненной связи всех со всеми, а это сознание оживляет и возвышает до общечеловеческой важности каждый маленький (специальный) человеческий труд «Напротив того, если каждый любит только свое дело, только свою профессию, и на все остальное смотрит, как на средство для достижения этой цели, тогда общество становится маши- прочной реальности» (т е. ставшая прочным и жизненным достоянием личности). А так как «внутренняя свобода есть отношение между двумя сторонами. рассудком (собственно этическим суждением) и волей», то и «задача воспитателя - каждую из этих сторон довести до состояния реальности (развить до устойчивой силы), чтобы они могли соединиться в прочное отношение». «Идея совершенства напоминает о том, что надлежит заботиться о здоровье тела и духа, ценить то и другое и иметь желание совершенствовать их». «Идея благорасположения, прежде всего, напоминает воспитателю о том, что он должен так долго держать ребенка вдали от всяких позывов к зложелательству, пока эти позывы могут быть опасны. Но так же необходимо, чтобы воспитанник сам понимал цену благорасположения». Идея права требует, чтобы размышлением о борьбе между волями в воспитаннике «укреплялось уважение к праву». «Идея справедливости принимается во внимание особенно в тех случаях, когда воспитанник заслужил наказание в собственном смысле слова, как искупление за сознательно причиненное зло; при этом необходимо, чтобы строго соблюдалась мера наказания и чтобы сам наказанный признавал ее справедливой».

«Каждый согревает свое существование только одной искоркой, - которая может  и погаснуть, - и остаются лишь мрак и холод, сопутствуемые усталостью и отвращением:) Теперь, если возбуждение  многосторонней умственной деятельности служит существенным условием к развитию нравственной личности в собственном  смысле (Гербарт говорит «многосторонность должна быть основой добродетели»), то многосторонняя восприимчивость составляет ближайшую цель воспитания, а собственно добродетель - конечную цель воспитания.

                                               Средства воспитания и обучения

Так как многосторонняя умственная деятельность является основой и в собственном  смысле добродетели, а возбуждение  этой деятельности или «многосторонних  интересов», - как обыкновенно выражается Гербарт, - составляет дело обучения, то обучение и стоит у Гербарта первым в системе педагогических средств. Оно занимает первое и главное место и потому, что самое образование нравственной воли или добродетели в собственном смысле, определяемой идеями благорасположении и справедливости, покоится на развитии «правильного разумения» Нравственное воспитание, собственно, и состоит в создании «разумении вместе с хотением, отвечающим ему». Чтобы раскрыть смысл этого понятии («правильного разумения» с соответствующим ему хотением), припомним психологию Гербарта. По психологии Гербарта, хотение или желание не есть самостоятельная деятельность души, а просто результат борьбы между представлениями и победы одних представлений над другими (модификация, проявление победы). Обеспечить победу одним желаниям над другими, в данном случае - желаниям, соответствующим идеям благожелания и справедливости, над желаниями противоположными, или, - что то же, обеспечить устойчивость добродетели в деятельности человека, значит, по Гербарту, создать сильные группы известных представлений, которые бы всегда, в борьбе представлений, оказывались победителями. Поэтому Гербарт всюду подчеркивает мысль, что нравственность имеет корни в многостороннем знании, в создании «обширных кругов представлений, что без внимания к кругу приобретенных представлений нельзя достигнуть нравственного образования, что, поэтому, обучение есть самое первое дело в воспитании. Но, ставя обучение с его ближайшею целью, - всестороннего умственного развития, на первое место, Гербарт не забывает и последней его цели, - что оно должно служить, в конце концов, образованию нравственной воли. «Обучение без нравственного образования», - говорит он в одном из педагогических афоризмов, - «есть средство без цели, а нравственное образование (или образование характера) без обучения есть цель, лишенная средств».

           Средства воспитания: нравственное воспитание (образование) в собственном смысле, его условия и приемы

Помимо  обучения, которое в образовании  нравственной личности составляет главное  дело, Гербарт признает еще необходимыми нравственное воспитание в собственном смысле и управление. Обучение содействует образованию нравственного характера, устойчивой нравственной деятельности в человеке, посредством сформирования соответственных кругов представлений, которые обеспечивают победу известным чувствам и известным, определенным хотениям. В отличие от обучения, нравственное воспитание в собственном смысле есть «непосредственное воздействие на душу ребенка в целях ее образования», непосредственное направление ее чувств, хотений и действий.

Какими  же принципами и правилами должно определяться это непосредственное воздействие? По этому вопросу Гербарт дает целый ряд указаний насчет приемов непосредственного нравственного воспитания. Нравственное воспитание должно иметь опору для своих воздействий в том хорошем, что лежит в душе воспитываемого ребенка. Гербарт повторяет ценные слова Нимейера: «первую свою заботу воспитатель должен направить на то бесспорно доброе, что лежит во врожденном характере воспитываемого им ребенка. Сохранить это доброе, упрочить его, поднять на уровень добродетели и защитить от всякой опасности - вот что должно быть его непрестанным стремлением. Оно должно давать тон всему его методу воспитания. Если даже он имеет дело с дурно воспитанным и испорченным ребенком, пусть он и тогда направит все свое внимание на тоже самое и попытается добыть представлений, отдельные части которого внутренне связаны между собой и который обладает силой, способной, с одной стороны, преодолеть неблагоприятные элементы среды, с другой стороны, растворить в себе и соединить с собою элементы благоприятные» (см. о силе прежних впечатлений и влиянии их на восприятие новых впечатлений гл. 46, § 3-ий); стр. 49, -почему должно начинать с обучения; стр. 97: «при посредстве знании легче проникнуть до человека, нежели при посредстве чувств»...; стр. 214-217 о «влиянии круга представлении на характер»: «образование круга представлений есть самая существенная часть воспитания», и другие места.

Нравственное  воспитание тогда принимает надлежащий ход, когда оно нашло возможность  «поднять в глазах воспитанника его  собственное «я» посредством  глубоко проникающего одобрения (но не похвалы)». Тогда только и порицание  находит себе открытый доступ в душу воспитанника: ведь, «тот может чувствовать  силу внутреннего упрека, кто дошел  до уважения к самому себе и поэтому  боится утратить какую-нибудь его долю». Но если одобрение составляет первый рычаг воспитательного воздействия, то ясно, что для воспитателя составляет первую задачу - найти хорошие черты  в питомце. И если он вначале может  найти лишь немного, то он не должен торопиться: «в нравственном образовании одна искра может тотчас же зажечь только другую». Впрочем, в воспитании нельзя обойтись и без порицаний, - без «печального искусства», как выражается Гербарт, - «наносить душе верные раны»: «бывает часто необходимо прибегать к нему, когда к простым словам уши оказываются глухими». Но над ним безусловно должно властвовать чувство нежности. Можно пользоваться в воспитании и наказаниями. Только воспитательные наказания, в отличие от наказаний дисциплинарных, наказаний «управления» (об управлении см. ниже), не должны быть связаны с идеей возмездия, а должны быть поставлены так, чтобы питомец видел в них «доброжелательные предостережения». Для этого они должны состоять «в воспроизведении естественных последствий поступков индивидуума: так, кто портит свои вещи, лишается их; кто теряет время, утрачивает известные удовольствия (напр., лишается прогулки); болтун устраняется оттуда, где говорят о том, что не каждый должен слушать и т.д. Гербарт воскрешает здесь, - правда, в измененном и смягченном виде, - теорию «естественных последствий» Руссо, но точно понимает их педагогическое значение: что наказания с этим содержанием не имеют нравственного значения, не поднимают нравственного самосознания; они только «предостерегают и учат», т.е. способствуют некоторой (внешненравственной) расчетливости. Касательно искоренения глубокой испорченности в детях Гербарт держится особых взглядов. Здесь надо позаботиться о радикальном устранении всех случаев и поводов, благоприятствующих проявлению испорченности, и посредством «умных увлекательных занятий» направить, создать в нем новый круг представлений. Но здесь никогда не следует прибегать к суровым наказаниям. Суровые, решительные меры применяются в тех случаях, когда дурная наклонность обнаруживается в первый или во второй раз и грозит, посредством повторения, оставить в душе прочную дурную черту. «Таким образом, для первой корыстной лжи едва ли может быть слишком строгое наказание, едва ли мыслимо слишком настойчивое порицание в форме частых напоминаний, принимающих, чем далее, тем более мягкий тон, едва ли существуют слишком больные удары, направляемые в наиболее скрытые глубины души для того, чтобы сделать эту ложь ненавистной. Напротив того, закоренелого лгуна подобное обращение с ним сделает еще и более скрытным и хитрым». Характер состоит в устойчивой деятельности, нравственный характер - в устойчивой нравственной деятельности, что воспитание и должно специально иметь в виду. Здесь важное значение имеют природные особенности и свойства человека: одни от природы непостоянны и легкомысленны, другие от природы устойчивы в своем желании, имеют как бы «память воли». Последние, разумеется, удобнее для нравственного воспитания. Дети, вообще, отличаются слабою устойчивостью воли, и воспитанию предстоит трудная задача - ее создать. Этому способствует «простой и ровный образ жизни, чуждый всех рассеивающих перемен». Несомненное благодеяние оказывают родители детям, когда, устраивая домашний распорядок, заботятся о точной правильности ежедневной жизни. Здесь, в воспитании этой черты, много значит и ровный, спокойный, устойчивый характер самого учителя. Его ровность должна быть заметна и для детей: дети зорко следят за его настроением, как за состоянием погоды, и делятся между собой своими наблюдениями: дурного настроения они боятся, а хорошим пользуются для усиленных просьб. «Они пробуют сдвинуть с места те устои, которые должны их удерживать, и малейшая удача внушает им большие ожидания. Тогда утрачивают свою силу все предшествующее управление (дисциплина), и новые меры строгости, к которым приходится прибегать, оказывают целый ряд новых зол». Необходим «один постоянный порядок» и в самых условиях воспитания, напр., в разрешениях и запрещениях, хотя бы такой, что какое-нибудь разрешение «дается еженедельно или ежемесячно, но не чаще, чем это дозволяет принятый обычай. Нарушение его без очевидных оснований всегда представляется произволом или капризом: твердо установленные границы легче переносятся». Вообще, воспитание должно возмещать недостающую волю твердостью своих правил и образованием устойчивых привычек.

Заботясь  о ровном, устойчивом настроении и  ясном сознании, как основе характера, нравственное воспитание должно бороться со всякими страстными возбуждениями питомца. «Всякое желание может перейти в страсть, если душа часто находится в состоянии известного хотения и пребывает в нем так долго, что группируются мысли, имеющие к нему отношение, возникают планы и ожидания и укореняется отвращение ко всему другому. Поэтому следует быть бдительным в отношении всех хотений, имеющих склонность упорствовать и повторяться». В борьбе с образующейся страстью лучшее средство - «обратить внимание ребенка на какой-нибудь другой предмет, который может его занять». Лучшим средством здесь, для отклонения опасности, связанной с проявлениями страсти, служит изучение какого-нибудь изящного искусства, даже при посредственных способностях к нему: например, изучение музыки и рисования в каком бы то ни было ограниченном объеме. Если совсем нет способностей к искусству, то можно обратиться к любительским занятиям; собиранию растений, раковин, картонажным работам, даже к столярным или садовым работам. Все затеи, в основе которых лежит страстное стремление и которые выдают себя тем, что нарушают порядок, работу и распределение времени, должны быть устраняемы самым решительным образом».

Так как непостоянство, крайняя чувствительность и другие расположения (то, что называется темпераментом и проч.), влияющие на образование нравственного характера, лежат в особенностях тела, то, в  интересах нравственного воспитания, приходится обратить внимание и на эту сторону питомца. «Мала возможность  воспитывать», - замечает Гербарт, - «когда нужно щадить болезненность». Ради здоровья Гербарт, как и все педагогические мыслители, стоит за закаливающий образ жизни для юношества, но с хорошим дополнением. «Я одобряю все», - говорит он, - «что способствует закалу тела, но я убежден, что лишь тогда найдут настоящий принцип закаливания человека, - который состоит не только из тела, - когда научатся устраивать для молодежи такой образ жизни, который позволил бы ей по ее собственной инициативе и в правильном направлении проявлять деятельность серьезную в ее собственных глазах». Т. е., Гербарт дополняет закаливание тела общим закаливанием и духа в соответствующей серьезной для детей деятельности. Поэтому он думает, что те отцы, которые рано привлекают своих детей к участию в семейных делах, делают много для образования их характера.

Вообще  же при воспитании следует бережно  относиться к ребенку и его  индивидуальности. «Пусть неразумные родители ломают по своему вкусу своих сыновей и дочерей, пусть они на необтесанное дерево наводят всевозможный лак, - который в годы самостоятельности будет насильственно удален, конечно, не без боли и вреда, - истинный воспитатель остережется делать то, что не заслужит никакой благодарности: он охотно предоставит индивидуальности единственную славу, к которой она восприимчива, именно, славу быть резко очерченной и узнаваемой поразительным образом: свою же честь он полагает в том, что в человеке, который был предоставлен его усмотрению, виден чистый и неискаженный отпечаток личности, семьи, происхождения и народности». Отсюда Гербарт, подобно Руссо, рекомендует «воспитывать не слишком много, т.е. удерживаться от применения такой силы, которая может гнуть ребенка в ту или другую сторону, подавлять настроение и нарушать его веселость. Ибо таким образом разрушаются для будущего радостные воспоминания детства и радостная признательность, которая одна есть истинная признательность!».