Соотношение права и закона

В соответствии с Конституцией Республики Беларусь вопрос об изменении и дополнении Конституции рассматривается Палатами парламента по инициативе Президента или же не менее 150 тыс. граждан Республики Беларусь обладающих избирательным правом (ст.138). Закон об изменении и дополнении Конституции может быть принят после двух обсуждений и одобрений Парламентом с промежутком не менее трех месяцев. Изменения и дополнения Конституции Парламентом не производятся в период чрезвычайного положения, а также в последние шесть месяцев полномочий Палаты представителей (ст.139). Конституция, законы о внесении в нее изменений и дополнений, о введении в действие указанных законов, акты о толковании Конституции считаются принятыми, если за них проголосовало не менее двух третей от полного состава каждой из палат Парламента. Изменения и дополнения Конституции могут быть проведены через референдум. Решение об изменении и дополнении Конституции путем референдума считается принятым, если за него проголосовало большинство граждан, внесенных в списки для голосования. Разделы I, II, IV, VIII Конституции могут быть изменены только путем референдума (ст.140).

Так, согласно Конституции Франции (ст. 89), инициатива ее пересмотра принадлежит Президенту страны, «действующему по предложению Премьер-министра, а также членам парламента». Проект пересмотра Конституции или предложение об этом «должны быть приняты двумя палатами в идентичной редакции. Пересмотр является окончательным после одобрения его референдумом». Конституция предусматривает также, что никакая процедура по ее пересмотру «не может быть начата или продолжена при посягательстве на целостность территории» и что «республиканская форма правления не может быть предметом пересмотра».

В соответствии с Конституцией Российской Федерации предложения о поправках и пересмотре ее положений могут вноситься Президентом, Советом Федерации, Государственной Думой, Правительством России, законодательными (представительными) органами субъектов Федерации, а также группой численностью не менее одной пятой членов Совета Федерации или депутатов Государственной Думы (ст. 134).

В отличие от конституционных законов для принятия или изменения обыкновенных законов не требуется особого порядка или квалифицированного (в 2/3, 3/4 или же, как в Конституции Греции, 3/5) большинства депутатских голосов. В данном случае достаточно абсолютное большинство голосов.

Различия в процедуре принятия и изменения конституционных и обыкновенных законов отражают их неодинаковую значимость в системе форм права, в частности среди нормативно-правовых актов.

Различают действие закона во времени, пространстве и кругу лиц.

Временный срок действия закона может быть установлен для всего закона или его частей. В этом случае в законе должен быть указан срок действия закона или событие, при наступлении которого закон утрачивает силу. По истечении указанного срока или при наступлении указанного в законе события закон (его часть) автоматически утрачивает силу. До истечения установленного срока орган (должностное лицо), принявший (издавший) закон, может принять решение о продлении действия закона (его части) на новый срок или о придании ему бессрочного характера.

Закон не имеет обратной силы, то есть не распространяет свое действие на отношения, возникшие до его вступления в силу, за исключением случаев, когда он смягчает или отменяет ответственность граждан или иным образом улучшает положение лиц, на которых распространяется действие закона, либо когда в самом законе прямо предусматривается, что он распространяет свое действие на отношения, возникшие до его вступления в силу.

Декреты Президента Республики Беларусь и законы Республики Беларусь не имеют обратной силы, за исключением случаев, когда они смягчают или отменяют ответственность граждан. Придание обратной силы не допускается, если нормативный правовой акт предусматривает введение или усиление ответственности за действия, которые на момент их совершения не влекли указанную ответственность или влекли более мягкую ответственность (ст. 67 Закона о нормативно-правовых актах Республики Беларусь).

Законы имеют обязательную силу на всей территории Республики Беларусь, нормативные правовые акты органов местного управления и самоуправления - на соответствующей территории Республики Беларусь.

Действие законов, за исключением случаев, установленных законом и международными договорами Республики Беларусь, распространяется на граждан и юридических лиц Республики Беларусь, а также находящихся на территории Республики Беларусь иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц.

Закон имеет свое место в иерархии нормативных правовых актах. Так Конституция Республики Беларусь обладает высшей юридической силой. Законы, декреты, указы и иные акты государственных органов (должностных лиц) принимаются (издаются) на основе и в соответствии с Конституцией Республики Беларусь.

В случае расхождения закона, декрета, указа или иного нормативного правового акта с Конституцией Республики Беларусь действует Конституция Республики Беларусь.

В случае расхождения декрета или указа с законом закон имеет верховенство лишь тогда, когда полномочия на издание декрета или указа были предоставлены законом.

Законы, декреты, указы имеют большую юридическую силу по отношению к постановлениям палат Парламента - Национального собрания Республики Беларусь, Совета Министров Республики Беларусь, Пленума Верховного Суда Республики Беларусь, Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, актам Генерального прокурора Республики Беларусь и иным нормативным правовым актам.

Законы, декреты, указы и постановления Совета Министров Республики Беларусь имеют большую юридическую силу по отношению к нормативным правовым актам министерств, иных республиканских органов государственного управления и Национального банка Республики Беларусь (т.10 Закона о нормативных правовых актах).

Таким образом, закон играет ведущую роль в регулировании общественных отношений и становлении государственности по-сравнении с другими общественными регуляторами.

Глава 2. Право и закон

Проблема соотношения права и закона существует всегда, с тех пор, как появилось право. Эта проблема рассматривалось в рамках и зарубежного, и отечественного права. Весьма острые и недостаточно успешные, судя по их конечным результатам, споры приходились на 60 — 80-е годы XX в. в СССР. Каждая из спорящих сторон приводила свои собственные, на ее взгляд, самые убедительные аргументы, стремилась приобрести как можно большее число последователей. Однако в практическом плане все оставалось без изменений.

Актуальность проблемы соотношения права и закона сохраняется и поныне. Более того, она не только сохраняется, но и периодически, особенно в переходные, сопровождаемые усилением социальной напряженности в обществе периоды, значительно обостряется. Причина заключается в том, что эта, на первый взгляд, сугубо  академическая проблема имеет не только и даже не столько теоретическое, сколько прикладное, практическое значение.

Одно из принципиальных различий между нормативной концепцией права и другими его трактовками (естественно-правовыми, социологическими, психологическими) – их противоположный подход к вопросу о соотношении права и закона.

Нормативизм исходит из тождества права и закона. Все иные концепции, так или иначе проводят различия между ними. Характерно, что в периоды стабилизации общественных отношений, укрепления законности и правопорядка более прочна позиция нормативистов. В периоды усиления социальной напряженности, обострения классовой борьбы или противоречий во властных структурах, когда действующие законы воспринимаются значительной частью населения или отдельными государственными органами как несправедливые, превалируют аргументы сторонников несоответствия права и закона.

В этом смысле представления о принципиальных различиях между правом и законом нередко связывались с революционными или иными серьезными преобразованиями в обществе, но при этом сами по себе они никогда не отличались строгой юридической обоснованностью.

Проблема соотношения права и закона имеет не столько теоретическое, сколько практическое значение. Суть ее заключается в том, чтобы решить, все ли законы, исходящие от государства, являются правом и подлежат безоговорочному исполнению или же часть из них к праву не относится и может, следовательно, не исполняться.

Такая постановка вопроса неразрывно связана с вопросом о соотношении права и государства. Здесь сталкиваются два различных подхода к этому вопросу. Один из них ориентирован на то, что право формируется государством, что принимаемые государством законы и соответствующие им иные нормативные правовые акты являются правом. Другой подход заключается в том, что право и закон имеют разные источники формирования, что право независимо от государства и, следовательно, от закона, что оно предшествует им то ли в виде нравственных постулатов добра и справедливости, то ли в виде объективно складывающихся отношений и правосознания.

Согласно второму подходу, государство не только не рассматривается в качестве источника права, а, наоборот, представляется обусловленным правом, производным от него явлением. Допускается, правда, что государство выступает творцом законов, других нормативных правовых актов, но не права. Законы могут соответствовать праву, т.е. быть правовыми, но могут и противоречить ему, т.е. признаваться неправовыми.

Государства при таком правопонимании не только не рассматривается в качестве творца или источника права, но и, наоборот, само объявляется повсеместно связанным или по крайней мере значительно ограниченным в своих действиях правом. Оно представляется в качестве института, который не столько устанавливает, сколько формулирует или выводит право, благодаря законотворческой деятельности, из объективно существующей экономической, социально-политической и иной действительности.

Государство — исключительный творец и источник законов, но отнюдь не права. Государство монополизирует законотворческую, а вовсе не правотворческую деятельность, ибо законотворчество и правотворчество, а вместе с ними закон как результат процесса законотворчества и право как продукт процесса правотворчества, согласно развиваемым при таком подходе воззрениям, отнюдь не всегда совпадают.

Каков же критерий «правовых законов»? Какие законы можно рассматривать как совпадающие с правом, а какие нельзя? Наконец, какие существуют объективные основания для отнесения одних законов к разряду правовых, а других — к разряду неправовых? Что делает одни законы правовыми, а другие — неправовыми?

На эти вопросы удовлетворительного ответа не найдено до сих пор. Учеными — юристами и философами предлагались различные основания — критерии для разграничения права и закона, «правовых законов» и «неправовых законов», но все они вызывали и продолжают вызывать лишь вопросы и дискуссии.

Еще в конце XIX — начале XX века в отечественной и зарубежной литературе в качестве критерия предлагалась «общая воля», т.е. воля всего общества, нации или народа. По логике подобного предложения следовало считать правовыми лишь такие законы (или иные нормативные акты), которые адекватно отражают эту волю. Все же остальные законы следовало причислять к разряду неправовых.

Подобная постановка вопроса, как и сам предложенный критерий разграничения «правовых и неправовых законов» в зависимости от содержания или, наоборот, отсутствия в них «общей воли», заслуживают одобрения и внимания. Вместе с тем они вызывают вопросы, ставящие под сомнение целесообразность, а главное, обоснованность и эффективность использования названного критерия. В частности, такие вопросы: кто и каким образом может определить, содержится ли в том или ином законе «общая воля» или ее там нет; почему парламент как высший законодательный и представительный орган, призванный выражать волю и интересы всех слоев общества, в одних случаях издает законы, отражающие «общую волю», а в других — не отражающие ее?

Ответы на эти и подобные им вопросы не всегда убедительны. Известный французский государствовед и правовед Леон Дюги писал, что «закон есть выражение не общей воли, которой не существует, и не воли государства, которой также нет, а воли нескольких голосующих человек. Во Франции закон есть воля 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в палате депутатов и в сенате. Вот факт. Вне этого имеются лишь фикции и пустые формулы. Мы не желаем их».

И дальше: «Если закон есть выражение индивидуальной воли депутатов и сенаторов, то он не может быть обязательным для других воль. Он может быть обязательным только как формулирование нормы права или как применение её и лишь в этих пределах. В действительности все законы делятся на две большие категории: на законы, формулирующие норму права, и на законы, принимающие меры к ее исполнению. Я называю первые нормативными законами, а вторые — конструктивными законами» [Марченко, с.57].

Приведенные рассуждения и вообще государственно-правовые идеи Л.Дюги, хотя всегда и вызывали живой интерес у юристов, не дают ответа на вопрос о том, что есть «правовой закон», а что «не правовой закон», каково соотношение права и закона.

Не дают удовлетворительного ответа на поставленный вопрос и выдвигавшиеся в более поздний период, вплоть до настоящего времени, критерии и подходы. Пытаясь решить эту проблему или хотя бы в приближенном виде обозначить грань между правом и законом, исследователи нередко обращаются к различным моральным категориям — справедливости, добру, гуманности, злу и др. Право при этом определяется не иначе как «нормативно закрепленная справедливость».