Заключение эксперта. УПК РФ

Таким образом, доказательственная сила выводов эксперта о родовой (групповой) принадлежности объекта обратно пропорциональна степени распространенности класса, к которому отнесен объект (кстати, эта закономерность относится к любому косвенному доказательству - чем реже, уникальней какой-то признак, тем выше его цена как улики, и наоборот, если он широко распространен, характерен для многих объектов, то меньше его уличающая сила). Поэтому знание этой степени распространенности является необходимым условием правильной оценки доказательственной значимости вывода.

Выводы эксперта, являющиеся косвенными доказательствами, могут быть положены в основу приговора только в совокупности с другими доказательствами, они могут быть лишь звеном в такой совокупности. Поэтому их роль зависит и от конкретной ситуации по делу, от имеющейся наличности доказательств. Нередко они используются лишь на первоначальном этапе расследования для раскрытия преступления, а в последствии, когда получены прямые доказательства утрачивают свою ценность. Например, если обвиняемый дал подробные правдивые показания, показал место сокрытия трупа или похищенных вещей и тому подобное, то следствие и суд будет уже мало интересовать вывод эксперта о родовой принадлежности почвы с его сапог, хотя при раскрытии преступления он и сыграл немаловажную роль. Однако, когда дело «идет» на косвенных доказательствах, то каждая улика приобретает особую значимость, в том числе и выводы эксперта, в других условиях не представляющие особой ценности.

Каковы наиболее часто встречающиеся  ошибки при оценке доказательственного  значения таких выводов эксперта? Прежде всего, это когда следствие  и суд воспринимают их как заключение об индивидуальном тождестве. Так, вывод об одинаковой родовой или групповой принадлежности образцов почв воспринимается иногда как вывод о принадлежности их к конкретному участку местности. Между тем, как указывалось, принадлежность к любой, как узкая группа неравнозначна индивидуальному тождеству, она является лишь косвенным доказательством такого тождества.

На протяжении многих лет является спорным вопрос о доказательственном значении вероятных выводов эксперта. Многие авторы считают, что такие выводы не могут использоваться в качестве доказательства, а имеют только ориентирующее значение. Другие основывают их допустимость. В судебной практике тоже нет единства по этому вопросу. Некоторые судьи ссылаются на них в приговорах как на доказательства, другие их отвергают. Однако в любом случае нужно иметь в виду, что доказательственная ценность таких выводов (если таковую признать) значительно ниже, чем категорических, они являются лишь косвенным доказательством устанавливаемого экспертом факта.

Выводы в форме суждений возможности, как указывалось, даются в случаях, когда устанавливается физическая возможность какого-либо события, факта (например, возможность самовозгорания какого-либо вещества в определенных условиях, возможность самопроизвольного движения автомобиля в заторможенном состоянии). Такие выводы тоже имеют определенное доказательственное значение. Однако, следует отметить, что они устанавливают лишь возможность события как физического явления, а не то, что оно фактически имело место. Доказательственное значение их примерно такое же, как и результат следственного эксперимента, устанавливающего какое-либо событие.

Доказательственная ценность альтернативного  вывода, в котором эксперт дает два и более варианта (например, на данном листе текста первоначально была цифра «1» или «4»), состоит в том, что он исключает другие варианты, а иногда позволяет в совокупности с другими доказательствами прийти к какому-то одному варианту. Условные выводы (типа: «Текст отпечатан не на данной машинке, если ее шрифт не менялся») могут использоваться в качестве доказательства только при подтверждении условия, которое устанавливается не экспертным, а следственным путем.

3. Основания признания заключения эксперта недопустимым доказательством в уголовном процессе

Важным признаком заключения эксперта как вида доказательств и по своей значимости, и по своему объему содержания является допустимость. От его правильного определения зависит надлежащее обеспечение прав и свобод участвующих в деле лиц, обеспечение гарантий и соблюдение принципов уголовного судопроизводства, достижение достоверного знания по уголовному делу.

Проблема допустимости доказательств  приобрела особую актуальность после  введения в УПК РФ института недопустимых доказательств (ст. 75), предусматривающего, что доказательства, полученные с  нарушением требований уголовно-процессуального закона, являются недопустимыми. В п. п. 1 и 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ содержится незначительный перечень недопустимых доказательств. Он не является исчерпывающим, поскольку к ним отнесены "иные" доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса (п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК). Существенно, что в законе ничего не сказано о характере таких нарушений, причем не используется и оценочный термин "любые нарушения".

В этой связи возникает вопрос: все ли нарушения закона при производстве судебной экспертизы должны влечь недопустимость доказательства, лишение его юридической силы?

В судебной практике выносится не мало определений о  направлении дела на новое рассмотрение, где основанием выступает заключение о недопустимости заключения эксперта. Например, определение Верховного Суда РФ от 24 декабря 2008г. по делу № 49-Д08-107. В данном деле заключение эксперта было получено с нарушением уголовно-процессуальных норм. А именно: «Согласно заключению эксперта производство судебно-медицинской экспертизы в отношении потерпевшего Н. было поручено судебно-медицинскому эксперту И., которому разъяснены права и обязанности, в том числе в соответствии с требованиями ст. 307 УК РФ он предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

Между тем экспертное исследование в отношении Н. проведено  экспертом Г., который дал соответствующее  заключение, но ему не были разъяснены права, обязанности и ответственность  эксперта за дачу заведомо ложного  заключения.

Данное заключение получено с нарушением требований уголовно-процессуальных норм и является недопустимым доказательством, поэтому выводы эксперта не могли быть положены в основу приговора».

Некоторые процессуалисты, в том  числе И.И. Мухин, предлагают считать  недопустимым доказательство в случае любого нарушения закона³. Другие, напротив, полагают, что доказательство нельзя оставить без рассмотрения по существу, отвергнув его за недопустимостью⁴.

Более предпочтительной оказывается  позиция, признающая возможность наличия  существенных и несущественных нарушений закона при собирании доказательств.

Если закон предусматривает  средства и способы, с помощью  которых возможно нейтрализовать последствия  нарушения отдельных его предписаний, доказав, что они не повлияли на соблюдение принципов уголовного судопроизводства, то при успешном применении таких средств и способов уже нельзя сказать, что такое доказательство использовано для доказывания в нарушение закона.

Рассмотрим нарушения требований уголовно-процессуального закона при  проведении судебной экспертизы исходя из их существенности, и возможности быть устраненными в ходе судебного разбирательства.

В зависимости от процессуальных последствий  нарушения могут подразделяться на три относительно самостоятельные  группы⁵.

Нарушения первой группы не влекут исключения заключения эксперта из процесса доказывания, так как не вызывают сомнений в законности ее проведения

Нарушения второй группы не влекут, но могут повлечь признание заключения судебной экспертизы недопустимым доказательством, при условии, что дополнительные судебные действия не смогут устранить сомнения в истинности выводов, содержащихся в этом доказательстве.

Нарушения третьей группы влекут безусловное  исключение заключения эксперта из процесса доказывания в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона при назначении и проведении судебной экспертизы.⁶

Нарушения первой группы - это упущения, связанные с определенной небрежностью, поверхностным подходом к безукоризненному соблюдению процедуры процессуального  оформления документов при назначении и проведении экспертизы, не влияющие на его объективное содержание.

У суда и сторон в названной ситуации практически нет ни малейших сомнений в законности заключения эксперта либо в надлежащей процессуальной компетенции  субъекта доказывания, получившего и закрепившего его в материалах дела. Упущения же, как правило, касаются точного соблюдения процессуальной формы оформления этого доказательства. В силу своей незначительности и явной несущественности они объективно не могут повлиять на действительное содержание доказательственного материала и его достоверность.

К подобным упущениям в порядке  назначения и проведения экспертизы можно отнести: отсутствие в заключении эксперта времени и места производства судебной экспертизы (ч. 1 ст. 204 УПК РФ); отсутствие подписи следователя в постановлении о назначении судебной экспертизы либо явно ошибочная дата его вынесения; отсутствие в заголовке постановления названия судебной экспертизы.

Несколько иная ситуация складывается при оценке нарушений второй группы, которые сами по себе не влекут, но при наличии определенных условий могут повлечь исключение заключения эксперта из процесса доказывания в силу его недопустимости.

Представляется, что и здесь  не может быть ни малейших сомнений в законности заключения эксперта и правильности сделанных им выводов. Существо нарушений, вызвавших заявления сторон либо инициативу суда о признании заключения не имеющим юридической силы, целиком и полностью касается установленных законом процессуальных требований при назначении и проведении экспертизы.

Так, одним из наиболее часто встречающихся  нарушений, которые можно отнести  к этой группе, являются несоблюдение субъектами доказывания требований ст. 198 УПК РФ, а именно: нарушение  права на ознакомление подозреваемого и обвиняемого с постановлением о назначении судебной экспертизы до начала ее проведения.

В случае если в ходе предварительного расследования подозреваемый, обвиняемый и его защитник не заявляли о нарушении  их права на защиту на том основании, что они ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы уже после ее проведения и не заявляли о признании заключения эксперта недопустимым доказательством на протяжении предварительного расследования, а также в ходе предварительного слушания и судебного следствия, судья, не может по собственной инициативе признать заключение эксперта недопустимым доказательством.

Однако в том случае, если в  ходе, как следствия, так и судебного  разбирательства обвиняемый (подсудимый) или его защитник заявят о нарушении  их прав при назначении судебной экспертизы, такое нарушение требований уголовно-процессуального закона следует признать существенным, нарушающим конституционное право на гарантированную государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (ст. 45 Конституции РФ), поэтому заключение эксперта должно быть признано недопустимым доказательством.

Третья группа нарушений, как показывает судебная практика, не требует трудоемкой процедуры проверки и оценки существенности нарушений уголовно-процессуального  закона и их влияния на полученное заключение эксперта. Законодатель как бы априори признает, что наличие хотя бы одного из них должно безоговорочно повлечь признание заключения эксперта недопустимым доказательством.

К ним можно отнести случаи, когда: экспертиза назначена ненадлежащим субъектом доказывания; заключение дано экспертом, подлежащим отводу по основаниям, указанным в ст. 70 УПК РФ; в заключении отсутствует указание о том, что эксперт предупрежден об ответственности по ст. 307 УК РФ; объекты, представленные на экспертизу, получены с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона.

Именно институт недопустимых доказательств  призван ограждать человека от произвола  властей, обеспечивая его права  и интересы системой гарантий. Поэтому  представляется, что, несмотря на всю важность заключения эксперта как доказательства по уголовному делу, оно должно быть исключено из процесса доказывания в случае существенного нарушения уголовно-процессуального закона при его получении⁷.

4. Соотношение мнения специалиста и заключения эксперта

Закон называет специалиста в числе  иных участников уголовного судопроизводства, выполняющих вспомогательные функции  в процессе производства по делу. Эти  лица не должны быть заинтересованы в  окончательном решении по нему, а  значит, не должны представлять интересы какой-либо из сторон. Однако на практике нередки случаи их ввода в процесс по инициативе стороны обвинения или защиты. Правда, чаще всего, за заключением к специалисту обращаются защитники, поскольку следователь при необходимости проведения исследования в той или иной области знания назначает экспертизу.

Что же касается стороны обвинения, то причиной обращения  к специалисту может быть инициатива потерпевшего, сомневающегося в справедливости выводов расследования. Он может  привлечь независимого специалиста для оценки содержащихся в материалах дела заключений экспертов. Специалист, используя свои знания, помогает стороне выразить сомнения в правильности их выводов. Это должно привести к назначению повторных экспертиз.

Анализ заключения эксперта специалистом описывается различными учеными как самостоятельный вид деятельности последнего⁸. Однако результат данной его работы ни к коем случае не формирует доказательства. Его содержание – оценка представленных ему сведений с точки зрения их обоснованности. По содержанию заключения эксперта в уголовном процессе допрашивается сам давший его эксперт. Консультация же специалиста помогает стороне создать свою версию происшедшего, высказать сомнения в обоснованности освещения его обстоятельств другой стороной. Окончательную оценку доказательствам дает субъект доказывания (ст. 17, ч.1 ст. 86, ст. 87 и 88 УПК РФ).