Западная и восточная цивилизация

Первая мировая война  была качественно новым грандиозным  столкновением по сравнению со всеми  теми вооруженными конфликтами, которые  ранее знало человечество. Прежде всего беспрецедентны масштабы войны  – в нее были вовлечены 38 государств, где проживала подавляющая часть  населения планеты. Совершенно новым  стал характер вооруженной борьбы –  впервые было мобилизовано все взрослое мужское население воюющих стран, а это – более 70 млн человек. Впервые для массового уничтожения людей применялись новейшие технические достижения. Впервые широко применялось оружие массового уничтожения – отравляющие газы. Впервые вся мощь военной машины была направлена против не только армий противника, но и против мирного населения. Во всех воюющих странах была свернута демократия, сузилась сфера действия рыночных отношений, государство активно вмешивалось в область производства и распределения.

Были введены трудовая повинность, карточная система, применялись  меры внеэкономического принуждения. Впервые устанавливался оккупационный  режим на территориях, занятых иностранными армиями. По количеству жертв война  тоже не имела себе равных: 9,4 млн  человек погибли или умерли от ран, миллионы стали инвалидами. Беспрецедентными оказались масштабы нарушений основных прав человека. Они далеко превзошли  все, что было известно тогдашнему мировому сообществу.

1.4 Реакция в России , исламском  мире, третьем мире на историческую  победу западной цивилизации.

Впервые вопрос о противостоянии цивилизаций в рамках цивилизационного подхода в историографии поставил С. Хантингтон, профессор Йельского университета. Сегодня, по мере того, как глобализация наращивает мощь, а геополитический центр смещается на Восток (и, в первую очередь, в ближневосточный регион), проблема взаимоотношений региональных цивилизаций Запада и исламского мира приобретает всё большую актуальность. Это подтверждают события недавних дней. Революции в Тунисе, Марокко и Египте, войны в Сирии и Ливии наглядно демонстрируют не только нестабильность данного региона, но и сосредоточенность на нём мировой политики и внимания международного сообщества.

  Трудно сказать, какое событие в данном контексте следует взять за отправную точку анализа этих взаимоотношений. Это может быть первая военная кампания американцев в Ираке 1991 г., «нефтяной кризис» 1973 г., арабо-израильские войны, монархический переворот в Иране 1953 г. и т.д.

Главной задачей, стоящей  перед множеством исследователей данных процессов, является выяснение внутренней диалектики взаимоотношений Запада и исламского мира и тех внешних  причин, которые влияют на её развитие. Сложность состоит в том, что  нынешнее историографическое и политологическое пространства оперируют различными подходами, опирающимися на разные научные  школы и традиции. Как следствие, приверженцы различных методологических систем обладают непохожими, а нередко  и сугубо противоположными взглядами на одни и те же факты.

Поэтому цель нашего исследования – обобщить различные исследовательские  подходы в рамках изучения одной  проблемы. Задачами являются: изучение цивилизационного, марксистского, мир-системного и современного политологического  подходов; выявление общего и особенного в этих подходах; выявление возможных  перспектив дальнейшего исследования.

  Теоретическая значимость работы будет состоять в том, что исследование проблемы путём сравнительно-историографического анализа различных научных традиций даст более широкое понимание предмета, нежели его изучение с позиции отдельно взятой концепции. Практическую же пользу работа имеет, в первую очередь, в гуманитарном смысле.

Россия, на сегодняшний день, не ушла из глобальной политики, и даже более того, старается вернуть  себе потерянные два десятилетия назад позиции.

Однако, на наш взгляд, в  политической сфере даже на высших уровнях власти пока ещё нет однозначного понимания происходящих в мире процессов. Этот тезис хорошо иллюстрирует пример с позициями российских политических лидеров по вопросу ливийского конфликта 2011 года, когда действующий президент Д.А. Медведев одобрил военные санкции, применённые ООН в отношении африканской страны, а премьер-министр В.В. Путин сначала воздержался, а затем однозначно выразил несогласие с таким решением вопроса1. Таким образом, ощущается острый дефицит гуманитарных методологических исследований, на основании которых можно формировать представление о ходе мировой политики и в соответствии с этим представлением принимать осознанные, взвешенные решения.

  В данном исследовании мы не претендуем на исчерпывающее исследование избранной проблемы, как и не претендуем на создание каких-то принципиально новых методологических подходов. Тем более что в рамках статьи это вряд ли возможно. Наше участие будет ограничиваться обобщением уже имеющегося материала и его сравнением с целью вывода общих положений, на основании которых можно будет дать ответ на поставленный вопрос: «Исламский мир и Запад – противостояние цивилизаций?».

 С. Хантингтон уверенно и небезосновательно заявляет о давней вражде региональных цивилизаций Запада и исламского мира. На его стороне история: арабская экспансия VII-IX вв., крестовые походы и завоевание турками-османами Византийской империи подтверждают этот тезис. С точки зрения цивилизационного подхода, одним из основных факторов в развитии отношений между названными цивилизациями является религия. Ислам и христианство, по мнению Хантингтона, слишком неодинаковы, являются по отношению друг к другу «Иными». Арабский мир, заимствуя рыночную экономическую систему, не проводит у себя «кемалистский» вариант модернизации, предпочитая культурно-традиционную ориентацию (в авторской терминологии «реформизм»). Единственным примером «кемалисткой» модернизации, или «вестернизации», страны исламского мира (помимо Турции) можно было бы назвать Иран после переворота 1953 г.

Однако революция 1978-1979 гг. во главе с аятоллой Хомейни лишает всех оснований на подобное заявление.

  Чем же обеспечен кризис, возникший в отношениях Запада и исламского мира в конце XX века, перекочевавший в век XXI и усугубляющийся в нём? По мнению Хантингтона, причины возобновлённого конфликта лежат в демографической, культурной и властной сферах. Сюда относятся: во-первых, рост населения в мусульманских странах и его последующие миграции в Европу и США; во-вторых, укрепление национальной уверенности вследствие Исламского возрождения; в-третьих, назойливые попытки Запада навязать всеми миру, и арабам в частности, западно-либеральные «общечеловеческие» ценности; в-четвёртых, исчезновение коммунистического лагеря как общего для Запада и ислама врага; в-пятых, учащающиеся контакты между представителями обеих цивилизаций, что приводит, по мнению автора, к более ясному пониманию неизбывных отличий. Ту же позицию занимает известный историк-исламовед, профессор Пристонского университета Б. Льюис. Он считает, что причина конфронтации лежит именно в культурно-ментальных особенностях: «Это явное столкновение цивилизаций – которое, возможно, носит иррациональный характер, но является, безусловно, исторической реакцией древнего соперника на иудео-христианский вызов, на наш мирской подход и на всемирную экспансию обеих цивилизаций».

 Вообще американским  исследователям, приверженцам цивилизационного  подхода, свойственно выделять  в отношениях цивилизаций в первую очередь духовно-культурные паттерны. В результате создаётся образ исламского мира, где мусульмане «… подчеркивают различия между своей и западной цивилизациями, превосходство своей культуры и необходимость сохранения целостности этой культуры перед натиском Запада. Мусульмане боятся мощи Запада, она вызывает у них возмущение, они видят в ней угрозу для своего общества и своей веры. Они рассматривают западную культуру как материалистическую, порочную, упадническую и аморальную».

  Однако, цивилизационный подход не застрахован от быстрой смены трактовок одних и тех же событий под влиянием изменяющихся общественных отношений. Одним из наиболее ярких примеров является личность Саддама Хуссейна. На его драматическом примере видно, как общественные отношения влияют на те или иные позиции исторической и социологической наук.

Дело в том, что когда  США попытались воспользоваться  в своих интересах ирано-иракским конфликтам (занимая анти-иранскую позицию), не только в общественном мнении, но и в научных исследованиях  шёл процесс «возвеличивания» Хуссейна, а затем, когда нужда в нём  отпала, и сам иракский лидер попытался  агрессией в Кувейт создать из страны региональную сверхдержаву, то пошёл обратный процесс – Саддама  обвинили, что называется, во всех смертных грехах, включая создание оружия массового  поражения, нарушения прав и свобод человека и гражданина, военные преступления и стремление развязать мировую  войну.

 Кроме того, цивилизационный  подход не совсем отчётливо  объясняет некоторые крупные  события конца XX века в арабском  регионе. Допустим, что ирано-иракскую  войну ещё можно в какой-то  мере рассмотреть как «гражданскую  войну исламской цивилизации», вызванную  противоборством суннитского и  шиитского трактовок ислама и  противостоянием личностей Саддама  и Хомейни. Но как тогда объяснить  однозначную поддержку Соединённых  Штатов Саудовской Аравией, выразившуюся  в прямой военной помощи против  Ирака во время «Бури в пустыне»? Помимо этого, современные события  в Ливии снова ставят цивилизационный  подход в тупик. Если М.Каддафи сделал всё, дабы традиционное исламское общество заменить социалистической Джамахирией, то для чего понадобилось Западу (посредством санкций ООН) вводить в Ливию свои войска?

 Попробуем разобраться  в проблеме на основе позиции  одного из наиболее ярких оппонентов  цивилизационного анализа в историографии  – марксизма. С позиций марксистской  методологии взаимоотношения Запада  и исламского мира – это  не столько противостояние цивилизаций,  сколько противостояние глобально  оформившихся классов, т.е. некая  мировая классовая борьба. Сам  Маркс писал: «Под страхом гибели  заставляет она [буржуазия –  авторское пояснение] все нации  принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя  так называемую цивилизацию, т.е.  становиться буржуа. Словом, она  создаёт себе мир по своему образу и подобию». Не это ли те самые «общечеловеческие ценности», которые Западная цивилизация, по мнению Хантингтона, навязывает против воли всему миру, и в частности исламской региональной цивилизации? Но в данном случае эти ценности являются только лишь «культурной надстройкой» на базисе производственно-экономических отношений, что полностью соотносится с марксистской теорией.

  С другой стороны, неоспорим тот факт, что капитализм в заимствующих его странах всегда приспосабливается, изменяется под систему до буржуазных отношений, уже существующих в обществе. В.И. Ленин называл это явление «хозяйственным укладом», М. Кеслер – «приспособлением буржуазии по своим потребностям», С. Кара-Мурза – «матрицей». Тем не менее, с марксистской точки зрения, встраиваемая в капиталистическую систему экономика страны всё равно работает на центр мировой буржуазной экономики, на так называемые «развитые страны». Местные элиты, конечно, обуржуазиваются, но полноценной буржуазией не становятся. Проникновение западных стран в ближневосточный и североафриканский регионы, как мирное, так и военное – это неоколониализм, однако не варварски-деструктивный, какой имел место в период первоначального накопления капитала XVI-XVII вв.

  Сущность данного процесса показала Роза Люксембург в работе «Накопление капитала». В этой работе капитализм был исследован не как чистый замкнутый тип (что имело место в работах Маркса), а как упорядоченная миросистема. В рамках этого исследования был дан ответ на главный вопрос в ревизионизме Бернштейна: почему при законе снижения нормы прибыли материальное положение рабочих в «развитых странах» не ухудшается, а иногда даже и улучшается? Ответ таков: потому что рабочий в странах капиталистического «ядра» уже не пролетарий, а тоже в определённой мере буржуа, т.к. получает прибыль с эксплуатации наёмного труда в странах так называемого «третьего мира». С этой позиции, военные операции США в Афганистане и Ираке, война Израиля против Сирии, революционные потрясения в Египте, Тунисе и Марокко – это обострения глобальной классовой борьбы, когда для капиталистической экспансии Запада не хватает мирных средств. Элита Саудовской Аравии, например, эксплуатируя труд внутри страны на основе феодальных отношений, на мировом рынке встроена в капиталистическую миросистему, поэтому во внешней политике всецело сотрудничает с Западом, даже в ущерб своим исламским соседям.

 Интересно, что этот  же подход был развит в концепции  мир-системного анализа, основу  которого заложил Ф. Бродель, а развили, в первую очередь,   А. Гундер Франк и А. Валлерстайн.

 Согласно этому подходу,  взаимоотношения между странами  Запада, куда с недавних пор  смогли войти также Япония  и Южная Корея, и исламским  миром объясняются схемой взаимодействия  «центр – полупериферия – периферия», где США и Европа являются, конечно, странами центра. Соответственно, страны исламского мира имеют статус стран полу-периферии, т.е. включённых в капиталистическую мир-систему обществ, являющихся для центра не более, чем новыми рынками сбыта, дешёвой рабочей силы и сырья.

При этом взаимоотношения  исламского мира и Запада действуют  именно в рамках мир-системы, где  каждый элемент имеет чётко обозначенную функцию, и выключение этого элемента из мир-системы будет чревато  для неё.

Например, монархические  и религиозные исламские лидеры создают нефтедобывающие производства, где не существует свободного найма  и западного права (что и отличает центр от полупериферии), однако нефтепродукты с этих производств являются опорой технологических процессов крупнейших транснациональных корпораций.

 Мир-системный анализ  в понимании А. Валлерстайна пересекается с цивилизационным подходом А. Тойнби, который представлял Запад как единственную глобальную цивилизацию. В таком понимании страны «ядра» постоянно ищут места приложения собственного капитала. Так, когда страны ОПЕК организовали «Нефтяной кризис» 1973 г. и вызвали маятниковое движение капиталов с Запада на Ближний восток, а затем обратно, американской экономике пришлось искать возможности вложения перенакопившегося капитала (тогда их нашли в странах Африки, Азии, Латинской Америки, Восточной Европы и СССР).