Проблема черкесского народа

ВВЕДЕНИЕ

К черкесам (адыгам) относятся адыгейцы, кабар-

динцы, черкесы, шапсуги, проживающие в России и за

рубежом. Независимо от региона проживания они явля-

ются единым народом с общим происхождением, близко-

родственными языками и единой этнической культурой.

Черкесы – экзоэтноним, т. е. термин, используемый

другими народами для обозначения адыгов. Адыгэ – эн-

доэтноним, т. е. самоназвание черкесов. Адыгские (чер-

кесские) языки – адыгейский и кабардино-черкесский,

вместе с абазинским и абхазским языками, составляют

единую абхазо-адыгскую группу кавказской языковой

семьи.

По данным переписи населения 2010 г., на территории

России проживает свыше 700 тыс. черкесов (адыгов). Чис-

ленность адыгейцев в Республике Адыгея – свыше 125 тыс.

Численность кабардинцев в Кабардино-Балкарской Рес-

публике – около 517 тыс. человек. Численность черкесов

в Карачаево-Черкесской Республике – свыше 73 тыс.

человек. Черкесы (адыги) также проживают в Красно-

дарском и Ставропольском краях, Республике Северная

Осетия–Алания, в Москве, Санкт-Петербурге и других

городах России.

Свыше 6 млн. черкесов (адыгов) проживают вне своей

исторической родины, в более чем 50 странах мира: в

Турции (около 3,5 млн человек), в Сирии (около 150 тыс.

человек), в Иордании – (около 70 тыс. человек), а также

в Германии, Египте, Ливии, США, Израиле и др. Зару-

бежная черкесская диаспора образовалась в результате

массового выселения черкесов в Османскую империю, осу-

ществленного правительствами Российской и Османской

империй в 1858–1865 гг. В странах Ближнего Востока и

Северной Африки черкесами называют и представителей

других северокавказских народов. Это обусловлено тем, 4

что преобладающую часть северокавказских иммигрантов

в данных регионах составляют собственно черкесы.

Черкесы являются автохтонным (коренным) народом

Кавказа. Их материальная и духовная культура форми-

ровалась на Северо-Западном и Центральном Кавказе на

протяжении тысячелетий. Созданные древними адыгами

в эпоху бронзы и раннего железного века Майкопская,

Северокавказская, Кобанская и Прикубанская культуры

приобрели мировую известность. Широко популярны на

Кавказе и за его пределами созданные адыгами «Нарт-

ский эпос», свод неписанных норм этикета под названием

«Адыгэ хабзэ», черкесский костюм (черкеска) и др.

В период античности, в эпоху средних веков и новое

время адыги создали ряд государственных образований

и поддерживали отношения со многими государствами

Европы, Африки и Азии, принимали активное участие

в политической жизни соседних регионов.

Высокие достижения представителей российских

и зарубежных черкесов в военном деле, науке, спорте,

литературе и искусстве стали достоянием и гордостью

не только в странах их проживания, но и всего мирового

сообщества.

В современной публицистической и аналитической

литературе «черкесским вопросом» принято называть

комплекс проблем, стоящих перед черкесским этносом

в целом. Вопреки мнению ряда аналитиков, он возник

не «в связи с решением о проведении XXII Олимпийских

игр 2014 г. в гор. Сочи». Проблемы черкесского народа

начались еще в XVIII–XIX вв. в ходе и результате Русско-

Кавказской войны, продолжились в XX в. и остаются

нерешенными по настоящее время. Другое дело, что чер-

кесская проблематика актуализировалась именно в кон-

тексте Сочинской олимпиады, которая будет проходить в

год 150-летия окончания Русско-Кавказской войны и на

месте последних боевых действий черкесов за свою неза-

висимость. На данном этапе основными компонентами

черкесского вопроса являются:

– признание характера и последствий Русско-

Кавказской войны XVIII–XIX вв. как геноцида по от- –XIX вв. как геноцида по от- XIX вв. как геноцида по от- вв. как геноцида по от вв. как геноцида по от--

ношению к коренному населению – адыгам (черкесам);5

– решение проблемы репатриации представителей

черкесской диаспоры за рубежом на историческую

родину.

Решение этих вопросов создало бы политико-правовые

и социально-экономические условия для самосохранения,

возрождения и развития черкесов как коренного народа

России.

Публикуемые в данном сборнике статьи и докумен-

тальные материалы позволят читателям глубже разо-

браться в исторических обстоятельствах формирования

проблем, включаемых в современное понятие «черкесский

вопрос», проанализировать возможные пути их решения,

предлагаемые различными авторами.

Составители сборника и авторы статей не преследуют

цели политизации черкесского вопроса. С их точки зрения,

он носит больше правовой, нравственный, историко-

познавательный характер.6

I. пОлИТИКО-пРАВОВЫЕ АСпЕКТЫ 

РуССКО-ЧЕРКЕССКИХ ОТНОшЕНИЙ

В XVI–XVIII ВЕКАХ

К. Дзамихов

К ВОпРОСу пОлИТИКО-пРАВОВОГО ОфОРмлЕНИя

РуССКО-КАБАРДИНСКИХ ОТНОшЕНИЙ

(ВТОРАя пОлОВИНА XVI– НАЧАлО XVIII ВЕКА)

В этом году исполнилось 455 лет со времени уста-

новления взаимоотношений Кабарды и Русского госу-

дарства.

Для раскрытия сформулированной темы данной

статьи необходимо осуществить целостный анализ по-

нятийного аппарата, применяемого в отечественной исто-

риографии, для оценки характера русско-кабардинских

отношений второй половины XVI – начала XVIII века на

основе политико-правового анализа соответствующего

материала источников. Такой подход укладывается и

может быть весьма продуктивным в рамках общепри-

нятых принципов научного историзма, когда оценка

эпохи дается по ее внутренним законам, а не категориям

другого времени, например, современности. Важно, чтобы

суждения, оценки и выводы строились только на основе

исторических источников, несущих информацию об изу-

чаемой эпохе, и осмысливались в понятиях феодального

«договорного» права.

Исторически место выдвинутой в статье концепции

определяется тем, что она противостоит двум политико-

идеологическим мифам: мифу об одномоментном добро-

вольном присоединении Кабарды к Русскому государству

уже к середине XVI века и мифу о перманентной 400- летней

войне России с народами Северного Кавказа1. Поэтому

выяснение юридической природы кабардино-русского

договора 1557 года и политико-правового содержания

адыго-русских взаимоотношений XVI–XVIII веков будет

неправильным без учета значения ключевых понятий

«сюзеренитет», «протекторат», «подданство», «покро-

вительство», «вассалитет» и «холопство» в европейской

и российской международно-правовой практике.7

В XVI–XVIII веках европейская теория и практика

международного права различали прежде всего два вида

зависимости – сюзеренитет и покровительство. В первом

случае верховная власть принадлежит сюзерену, а вассал

сидит на его земле «по соглашению» с ним. Здесь право

верховной собственности на землю неразрывно связано с

обладанием политической властью, что является непре-

ложной формулой феодальной эпохи. Но в этих условиях

положение вассала может оставаться суверенным, если

налицо внутриполитическая и внешнеполитическая авто-

номия. Формы покровительства были более многообразны,

чем формы сюзеренитета – данничество, вассалитет (но

только по форме, т. е. инвеститура, служба против «всех

и каждого» и т. д.), просто союзник в неравноправном

договоре о покровительстве. При «покровительстве» мог

иметь место союз, в котором слабая сторона (протеже) в

поисках защиты от врагов связывала себя с сильной (про-

тектором), согласившейся защитить ее, беря на себя ряд

обязательств, как данничество, близкое к вассальному по

форме, до обязательств военной помощи и ограничении

своей внешней дееспособности.

Классики европейского международного права

(Ж. Боден, Г. Гроций и др.) различали абсолютно неза-

висимые (суверенные) государства и государства, свя-

занные неравноправными союзными договорами. Они от-

мечали, «что одна сторона обязана оказывать поддержку

власти и величию другой стороны», ибо в дружбе между

неравными сторонами на долю «сильнейшего выпадает

больше чести, на долю слабейшего – больше обязанно-

стей оказывать содействие первому»2. В известном труде

Э. Ваттеля четко разграничиваются субъекты между-

народного права: а) государства, находящиеся под по-

кровительством; б) государства-данники и в) вассальные

государства3. Он обращал внимание, что «подчиненное на

некоторых условиях» государство может еще оставаться

субъектом международного права, но в форме ограни-

ченной суверенности, если его внешняя дееспособность

не ликвидирована полностью. Ваттель специально ого-

варивает, что если покровитель не требует от протеже

отказа от прерогатив верховной власти, ограничиваясь 8

требованием уплаты дани, предоставления войск, даже

разделения общей с протектором судьбы во всех войнах,

то протеже остается независимым.

Благодаря указанным и другим авторам в между-

народно-правовой практике XVI–XVIII веков сложилась

так называемая феодальная концепция «свободы». Она

заключалась в совокупности прав верховного законода-

тельства и управления (суд, сбор налогов и т. д.) внутри

общества и право войны и мира (т. е. заключение дого-

воров и союзов вовне). Если государство (народ, этнополи-

тическая общность) сохраняет за собой вышеуказанные

права и обязывается только к определенным услугам,

обусловленным договором, то такой народ считается «за-

висимым» и «подданным», но остается «свободным» и

«примкнувшим», а не «подчиненным». «Подданным»

в собственном смысле протеже становится при инкор-

порации, но даже в этом случае подданство было дого-

ворным, условным, нарушение его протектором возвра-

щало протеже статус независимости.

Важным общественно-политическим и научным

моментом проблемы складывания Российского много-

национального государства является определение вре-

мени и критериев того, когда то или иное национально-

государственное образование стало частью Российского

государства. В исторической науке разработаны опреде-

ленные критерии, правда, они достаточно условны и не

могут быть приложены ко всем территориям:

1. Обозначение территорий  в высшей государственной 

символике.

2. Компетенция ведомств (т. е. какое ведомство – 

внутри – или внешнеполитическое занимается делами,

связанными с данной территорией).

3. Выплата налогов в  общероссийскую казну.

4. Распространение действий  общероссийского зако-

нодательства и учреждение российской администрации

на присоединенных территориях

4.

Таким образом, здесь присутствуют четыре основных

критерия: государственная символика, компетенция

ведомств, налоги и законодательство.9

Международная правовая практика Российского

государства выработала в течение второй половины

XVI века ряд видов зависимости  государств. С момента 

покорения Казани (1552) любой вид и форма зависимости

толкуется Москвой как «холопство» и «подданство» на

манер золотоордынской дипломатии. Известный историк

В. В. Устюгов писал, что политика московского прави-

тельства по отношению к нерусским народностям была

вполне определенной и достаточно суровой – все насе-

ление вновь присоединенных территорий (Казанское

ханство, Башкирская земля, Сибирское царство и др.)

облагались ясаком

5.

С середины XVI века из всех национальных окраин,

которые взаимодействовали с Москвой, статус Кабарды

был особый. Она находилась «в службе и обороне»6, что

означало покровительственный характер союза 1557 года.

Он не укладывался в обычные нормы сюзеренитета, при-

нятого на Востоке, с его ярко выраженной формой «покор-

ности и условности инвеституры». Хотя по форме договор

и был наделен атрибутами вассалитета, установившиеся

отношения были защитно-покровительственные, бази-

рующиеся на признании взаимных прав и обязанностей.

Кабарда «служит», но служит, будучи «в обороне». Мо-

сква обязана ее оборонять, в противном случае договор

может быть расторгнут. Даже после перестройки рос-

сийской дипломатии в начале XVIII века на европей-

ский лад и заимствования многих западноевропейских

терминов и понятий в грамоте Петра I «кабардинским

владельцам и всему кабардинскому народу» (март 1711)

говорится: «… изволяем вас к себе в подданство и оборону

приняти»7.

Вступление Кабарды в подданство оформлялось меж-

дународным договором, форма которого специально была

выработана в Посольском приказе. Оригинал договора

1557 года не сохранился, до нас дошли только те его  части,

которые были использованы при составлении общерус-

ского летописного свода. Косвенным свидетельством

имевшей место в 1557 году «шертной» («клятвенной»)

присяги – «тхьэрыIуэ-псалъэ» («договор» или «согла-

шение» на кабардинском языке) со стороны кабардин-

ского посольства являются памятники устной традиции, 10

приводимые Ш.Б. Ногмовым «В истории адыхейского

народа»8.

Кабардино-русский договор 1588 года состоял из двух

частей – «шертной» («клятвенной записи») и «жало-

ванной грамоты с золотой печатью», которая приравнива-

лась к докончальной грамоте

9. Указанный и последующие 

кабардино-русские договоры (как и кахетинско-русский

договор 1587–1589 гг.) обусловили складывание в рус-