Стоит отметить некоторую сложность
разрешения проблемы о начале жизни. Рождение
человека, с которым право связывает начало
жизни, представляет собой не одномоментный
акт, а длительный процесс, каждый отрезок
времени которого можно расценивать как
свидетельство появления человека и начала
человеческого существования. И внутриутробный
эмбрион, независимо от срока его развития,
рассматривается в качестве физиологической
части организма, которым женщина вправе
распоряжаться по своему усмотрению.71
Таким образом, отраслевое законодательство
фактически отодвигает «нижнюю» границу
действия и охраны некоторых прав личности,
что фактически означает наделение ограниченной
правоспособностью и присвоение статуса
«субъекта права» не рожденному ребенку.
Однако говорить об абсолютной правоспособности
человеческого эмбриона недопустимо,
так как это противоречило бы правам женщины,
хотя определенными правами, закрепленными
в отраслевом законодательстве, он уже
обладает, и его жизнь, здоровье и имущественные
права являются объектом охраны. Поэтому
во избежание коллизий целесообразно
было бы установить ограниченную правоспособность
не рожденного человека на конституционном
уровне, так как это позволило бы обеспечить
правовую охрану эмбриона [92].
Приняв решение в пользу установления
ограниченной правоспособности еще не
рожденного ребенка. В законодательстве
некоторых европейских стран уже выдвигалась
концепция условной правоспособности
зачатого ребенка в отличие от безусловной
правоспособности человека. К примеру,
по законодательству Венгрии и Словакии
человек, если он родился живым, считается
правоспособным с момента зачатия. Надо
отметить, что и в России также делались
попытки внесения в действующее законодательство
подобных изменений, касающихся определения
возникновения правоспособности человека
ранее момента рождения.72
Анализируя принятые в рамках
ООН международные документы, касающиеся
правовой охраны жизни, целесообразно
обратиться к Декларации прав ребенка,
принятой резолюцией 1386 (XIV) Генеральной
Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г., которая
в преамбуле подчеркивает, что «...ребенок,
ввиду его физической и умственной незрелости,
нуждается в специальной охране и заботе,
включая надлежащую правовую защиту, как
до, так и после рождения».73
Иные международно-правовые
акты универсального и регионального
уровня не конкретизируют вопрос временных
критериев появления права человека на
жизнь. Исключение составляет лишь Американская
конвенция о правах человека, которая
провозглашает право на уважение жизни
человека, как правило, с момента зачатия
[92]. Однако перед Европейской комиссией
и Европейским судом по правам человека
несколько раз ставился вопрос о пределах
действия гарантий, предоставляемых ст.
2 Конвенции о правах человека 1950 г. в разрезе
определения времени начала и окончания
жизни, подлежащей охране, и прежде всего
проблемы защиты плода, находящегося в
утробе матери. В некоторых жалобах, признанных,
однако, неприемлемыми по определенным
основаниям, заявители утверждали, что
законодательное допущение абортов образует
нарушение данной статьи (Дело «Х. против
Великобритании» 1980 г., дело «Кнудсен против
Норвегии» 1985 г. и др.). Тем не менее, Комиссия
сформулировала ряд правовых позиций
относительно допустимости медицинского
прерывания беременности.
Так, в решении по жалобе «X.
против Великобритании» Комиссия рассматривала
вопрос, охватывается термином «жизнь»
только жизнь уже родившегося человека
или в ряде случаев данный термин может
иметь специальное значение в зависимости
от контекста, в частности, подразумевать
и «нерожденную жизнь», и указала на три
возможных варианта решения данной проблемы:
1) положения ст. 2 Конвенции не
распространяются на плод, находящийся
в утробе матери;
2) признается право плода на
жизнь с определенными ограничениями;
3) ст. 2 безоговорочно признает
право плода на жизнь.
Последний вариант посчитали
полностью неприемлемым в связи с нарушением
права матери на жизнь.
Стоит отметить, что остальные
альтернативные варианты Комиссия не
обсуждала, так как в данном деле речь
шла об искусственном прерывании беременности
на ее ранней стадии по медицинским показаниям.
Однако Комиссия подчеркнула, что внутреннее
право почти всех государств – участников
Конвенции в момент ее разработки допускало
возможность аборта в случае угрозы жизни
матери. Таким образом, Комиссия не пришла
к однозначному выводу о том, что не рожденный
ребенок не является субъектом права на
жизнь. Однако в деле «Брюггеман и Шойтен
против Федеративной Республики Германия»
Комиссия отметила, что законодательное
ограничение возможности искусственного
прерывания беременности преследует легитимную
цель предотвращения преступлений и защиты
прав других лиц. При этом «защита прав
других лиц» предполагает и защиту жизни
плода в утробе матери.
Стоит обратить внимание на
тот факт, что вопрос о статусе эмбриона,
находящегося в утробе матери, поднимался
в деле «Открытая дверь и «Дублинская
повитуха» против Ирландии» 1988 г. В период
рассмотрения данного дела статья 40.3.3
Конституции Ирландии содержала положение
о защите прав нерожденных детей. Решение
суда было вынесено на основе приоритета
прав человека – беременной женщины, свободной
принимать решение об аборте. Однако судьи
признали, что запрет абортов преследует
законную цель – защиту нравственности,
подразумевающую в том числе и охрану
права нерожденного ребенка на жизнь.
Впоследствии в результате референдума
1992 г. Конституция Ирландии была изменена
во исполнение этих решений.
Таким образом, исходя их практики
международных судебных органов, можно
сделать вывод о том, что человеческий
эмбрион может быть наделен некоторым
ограниченным правовым статусом, что соответствует
умеренной теории начала охраны жизни
человека. С точки зрения многих авторов,
в белорусском законодательстве имеется
достаточное количество нормативных актов,
свидетельствующих об охране прав человека
еще до рождения.
Таким образом, необходимо определять
началом жизни не момент рождения человека,
а достижение внутриутробным зародышем
определенного этапа развития, позволяющего
определить его как человеческое существо,
наделенное специальной правосубъектностью
и обеспечиваемое гражданско-правовой
защитой.
Законодательное определение
права на жизнь человеческого эмбриона
с момента зачатия (с определенными ограничениями)
прежде всего будет способствовать его
защите (в частности, при принятии решения
об искусственном прерывании беременности
не по медицинским показаниям), формированию
определенного отношения общества к созданию
и планированию семьи, возможно, более
гуманному и морально оправданному отношению
к человеческому эмбриону, а также может
рассматриваться в качестве обоснования
для его правомерного использования в
трансплантационных и научно-исследовательских
целях. В настоящее время в обществе пока
нет единого подхода к разрешению таких
сложных проблем, как определение момента
рождения, легитимность и моральная обоснованность
прерывания беременности, поэтому и законодатель
не всегда может адекватно дефинировать
их. Тем не менее, необходимость их закрепления
в законодательстве представляется необходимой,
хотя разрешение этих вопросов связано
с формированием и развитием не только
правовой культуры, морали и правового
сознания общества, но и культуры вообще,
а также с особенностями менталитета и
исторической традиции.
Заключение
Право на жизнь, свободу и личную
неприкосновенность - это установленная
и гарантированная законом возможность
каждого лица, вовлеченного в производство
процессуальных действий, в любой момент
производства по уголовному делу воспользоваться
своей личной свободой, физической и психической
неприкосновенностью, а равно воздержаться
от использования указанных возможностей.
Бесспорно, что приоритетным
правом является право на жизнь как важнейшее
право, без обеспечения которого бессмысленно
ставить вопрос о соблюдении остальных
прав и свобод человека. С другой стороны,
соблюдения лишь одного права на жизнь,
конечно, недостаточно для полноценного
существования и развития личности в обществе.
Для этого требуются уважение и соблюдение
и других прав и свобод. Иначе мы обнаружим
не право на жизнь, а лишь право на существование,
блестящие примеры которого известны
из русской и советской классической литературы.
Следует признать, что сегодня
в российской правовой системе функции
государства по обеспечению права на жизнь
урегулированы недостаточно, не создан
необходимый механизм эффективной реализации
полномочий государственных органов по
охране основных прав и свобод личности.
Усиление правозащитной функции государственных
органов требует расширения их компетенции,
внесения необходимых изменений в действующее
законодательство, совершенствования
организации системы органов государственной
власти и административно-юридических
процедур.
Соблюдение прав человека в
государстве обеспечивается, в первую
очередь, уважением к личности и ее правам
со стороны государственных служащих.
Примеры пыток, бесчеловечного и унижающего
достоинство обращения, осуществления
арестов и задержаний с грубыми нарушениями
закона, свидетельствуют об отсутствии
такого уважения.
Объективная необходимость
сохранения смертной казни
в качестве меры, направленной
на защиту естественного
права на жизнь, не
позволила Российской Федерации
в полном объеме выполнить
обязательства по подписанию и
ратификации в течение трех
лет Протокола №6 к Европейской
конвенции по правам человека
относительно полной отмены
смертной казни, принятые на
себя при вступлении
в 1996 году в авторитетную
региональную правозащитную организацию
Совет Европы.
Развитие гарантий соблюдения
прав человека до уровня международных
стандартов возможно тогда, когда беспрекословно
исполняется национальное законодательство.
Конституция Российской Федерации, нормативно-правовые
акты о деятельности милиции провозглашают
абсолютный запрет на применение пыток,
насилия, другого жестокого или унижающего
человеческое достоинство обращения.
Эти нормативные предписания имеют предельно
ясное изложение о перерешении дела ввиду
неправильности решения суда первой инстанции,
постановленного в пользу противной стороны.
Конституция РФ основной закон государства,
закрепляющий основополагающие общественные
отношения, представленные в совокупной
связи государственно-правовых институтов
и норм. 9Пациент лицо, обратившееся в лечебное
учреждение любой организационно-правовой
формы, к врачу частной практики за получением
диагностической, лечебной, профилактической
помощи независимо от того, болен он или
здоров. 10Смерть биологическая необратимое
прекращение жизни организма как целого.
Характеризуется тотальной гибелью головного
мозга. Устанавливается момент смерти
на основании специальной инструкции
врачом или фельдшером.
Список использованных
источников и литературы
1. Источники
1.1 Опубликованные
источники
1. Антипова, Н.Д. Этические
коллизии вокруг проблемы аборта
в рамках различных ценностно-мировоззренческих
ориентаций / Н.Д. Антипова // Вест. Моск.
ун-та. – 2005. – № 1. – С. 107–108.
2. Крылова, Н.В. Ответственность
за незаконное производство аборта
и необходимость уголовно-правовой
защиты «будущей» жизни / Н.В. Крылова
// Вест. моск. ун-та. – 2002. – № 6. – С. 47–48.
3. Митюков М.А. Акты Конституционного
Суда РФ и конституционных (уставных) судов
субъектов Федерации: общая характеристика
и статистический анализ. // Журнал российского
права. - 2010. - № 6.
4. Мезяев, А.Б. Проблема смертной
казни в региональном международном частном
праве / А.Б. Мезяев // Московский журнал
междунар. права. – 2001. – № 2. – C. 126–129
5. Рыбин, В.А. Деонтологические
вопросы: Этика практической медицины
сквозь призму проблемы эвтаназии / В.А.
Рыбин, А.М. Дюкарева // Курс лекций по паллиативной
помощи онкологическим больным: в 2 т. –
М., 2004. – Т. 1. – С. 325–350.
1.2 Нормативно-правовые
акты
6. Конституции государств
Европы: в 3 т. / Л.А. Окуньков [и др.]; под
общ. ред. Л.А. Окунькова. – М.: НОРМА, 2001.
– Т. 3. – 824 с.
7. Конституции Зарубежных
государств: Великобритания, Франция,
Германия, Италия, Соединенные Штаты
Америки, Япония, Бразилия: учеб. пособие
/ В.В. Маклаков. – 7-е изд. – М.: ВолтерсКлувер,
2010. – 656 с.
8. Основной Закон Федеративной
Республики Германия: немецко-русское
издание текста / Редактирование русского
текста / З. Штефани [и др.]; под общ. ред.
З. Штефани. – 2000. – Федеральный центр
политического просвящения. – 205 с.
2. Литература
9. Акопов В.И. Этические,
правовые и медицинские проблемы эвтаназии
// Медицинская этика и право. - 2009. - № 1.
10. Болотаев, Д.Н. Применение
и исполнение смертной казни в США: автореф.
дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Д.Н. Болотаев;
Всерос. науч.-исслед. ин-т МВД России. –
М., 2003. – 24 с.
11. Бородин С.В., Глушков
В.А. Убийство из сострадания // Общественные
науки и современность. - 2010. - № 4.
12. Брек, И. священный дар жизни
/ И Брек. – М.: Паломник , 2004. – 398 с.
13. Довнар, Т.И. Уголовное право
феодальной Беларуси / Т.И. Довнар, В.А.
Шелкопляс. – Минск: Академия МВД РБ, 1995.
– 96 с.
14. Кальченко, Н.В. Право человека
на жизнь и его гарантии в Российской Федерации:
автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.02 /
Н.В. Кальченко. – СПб, 1995. – 24 с.
15. Капинус, О.В. Эвтаназия в
аспектах delegelata и delegeferenda / О.В. Капинус
// Государство и право. – 2008. – № 5. – С.
95–100.
16. Коробеева, А.И. Уголовный
Кодекс Японии / А.И. Коробеева. – СПб.:
Юридический центр Пресс., 2002. – 226 с.
17. Лазарев В.В. Применение
советского права. - Казань, 1972.
18. Малеина М.Н. Личные неимущественные
права граждан: понятие, осуществление,
защита. - М., 2009.
19. Мацнев, Н.И. Закон об уголовном
праве Израиля / Н.И. Мацнев. – СПб: Юридический
центр Пресс, 2005. – 412 с.
20. Михайлова, И.А Право
на жизнь: актуальные проблемы
законодательства, теории и практики
/ И.А. Михайлова // Рос. судья. – 2005. –
№ 8. – С. 23–28.
21. Михлин, А.С. Высшая мера наказания:
история, современность, будущее / А.С.
Михлин. – М.: Дело, 2000. – 174 с.