Джереми кларксон известный британский судья разработал свой мир

Вирус птичьего гриппа показал, каким  страшным оружием могут стать  реактивные авиалайнеры. В одном из отелей Гонконга заболевает доктор, и через несколько недель происходят вспышки болезни по всему миру. В новостях удалось засветиться даже Канаде.

Как и ВИЧ, вирус атипичной пневмонии  подцепить довольно сложно. С лихорадкой Эбола все намного проще. В девяностых годах американские ученые поставили клетку с зараженной Эбола обезьяной в один угол комнаты, а клетку со здоровой — в другой. Через две недели обе обезьяны были мертвы.

Насмотревшись голливудского кино, мы думаем, что человечество погибнет из-за падения гигантского метеорита или в результате религиозно-атомной войны. Но если когда-нибудь Эбола купит билет на самолет, 90 процентов населения Земли, считают эксперты, погибнет через полгода. В Америке, где очень любят давать всему прозвища, назвали такой сценарий «полной зачисткой».

Именно поэтому я слегка нервничаю  по поводу реакции мировой общественности на атипичную пневмонию. Нам бы хотелось думать, что на каждое заболевание  у правительства найдется свой план решения проблемы. Но за последние недели у меня создалось впечатление, что большинство людей просто сидят у себя в кабинетах, охают и ахают, приговаривая: «Не, мы не можем так поступить — подумайте об акционерах».

Нам необходима некая схема, которая  бы позволяла ученым и медикам в случае чего моментально запрещать международные авиаперелеты и устанавливать всемирный «комендантский час». Но кто будет отвечать за такие решения? Всемирная организация здравоохранения даже не может откусить часть канадского бюджета, не говоря уже о более сложных вещах.

Американцы? Боюсь, что нет. Любое  заболевание, которое разъедает  желудок, в первую очередь перенесется  в Америку. Однако если уж американцы до сих пор не могут найти Усаму  и Саддама, то боюсь, что не больше успеха их ждет в поисках чего-то совсем крошечного, такой вещи, которая в миллионном количестве может спрятаться в точке в конце этого предложения.

Это значит, что нам остается надеяться  только на Организацию Объединенных Наций.

 

Мандела не заслуживает места на пьедестале

Такой исход, казалось, был предопределен заранее. Муниципальный совет обратился к экспертам-искусствоведам с вопросом, можно ли возвести на Трафальгарской площади, перед посольством Южной Африки, памятник Нельсону Манделе.

Худсовет сказал «нет». Теперь депутаты-лейбористы и мэр Лондона Кен Ливингстон написали в Guardian открытое письмо, в котором выразили возмущение по поводу отказа.

А я вовсе не расстроен. Если уж поднята тема Нельсонов на Трафальгаре, то почему бы там не поставить бронзового Рики Нельсона, он же Элвис, или старого неплательщика налогов, американского рокера Билли Нельсона. А если серьезно, то лично я хотел бы увековечить там самого нельсона из нельсонов — бразильского гонщика Нельсона Пике.

Моя точка зрения — никакой не шовинизм. В Лондоне есть около 30 000 памятников. Среди них Ганди на Тавистокской площади и Авраам Линкольн на Парламентской площади. Если мне не изменяет память, где-то даже торчит памятник Оскару Уайльду.

Я совсем не против того, чтобы возвести какой-нибудь могущественный символ расовой гармонии где-нибудь посередине того, что когда-то называлось центром империи.

Но если смысл только в этом, то идею лучше бы проиллюстрировал памятник Полу Маккартни и Стиви  Уандеру. Это вполне мог быть музыкальный  памятник, который бы наигрывал  прохожим хит 1982 года Ebony and Ivory.

Честно говоря, у меня с Манделой небольшие проблемы. Я в курсе, что он стал символом триумфа демократии над злом и героем для всех угнетенных народов мира, и я уверен, что  Кен Ливингстон иже с ним имеют  полное право считать, что миллионы людей хотели бы увидеть в центре Лондона бронзовое изваяние этого «великого гражданина».

Но знаете, он не Ганди. Вы можете сочувствовать  его позиции — как я, но если отбросить политкорректное™, которая  наделила его золотым ореолом  божественности, вы поймете, что как человек Нельсон Мандела еще тот пройдоха.

В начале шестидесятых именно с его  подачи Африканский национальный конгресс (АНК) перешел к вооруженной борьбе. В те времена Мандела был известен под кличкой Черная Гвоздика. Его  вторая жена обожала украшения — впоследствии ее посадили по обвинениям в воровстве и мошенничестве.

После того как Мандела вышел  из тюрьмы и дорос до своего президентства, он успел сделать несколько достаточно шокирующих для политика вещей. Например, он защищал одного из тех, кто совершил взрыв авиалайнера над Локерби, а также выражал поддержку Каддафи и Кастро.

Кубу он часто приводил в пример как страну, где людям гарантирована  свобода и защита их человеческих прав. Простите меня, какая свобода  и права?! Не хочет ли он сходить на кубинскую дискотеку и спросить двенадцатилетнюю проститутку, каким образом ее родители голосуют па выборах?

В 1954-м он грудью встал на защиту трех террористов из Пуэрто-Рико, которые  ранили пятерых американских конгрессменов, и заявил, что он поддержит любого, кто будет бороться за право на самоопределение. Как насчет ИРА, Чечни, «Сендеро луминосо»¹⁶? Если я возглавлю движение за независимость Чиппинг-Нортона, начну взрывать мэрию в Оксфорде и застрелю пару полицейских, я могу рассчитывать на поддержку Манделы?

А как быть с теми, кто захватил самолеты 11 сентября? Они были уверены, что делают это ради независимости  Палестины. Значит ли это, что Мандела  считает их действия оправданными? Самое странное, что нет.

У меня в голове не укладывается, каким образом он умудрился получить Нобелевскую премию мира и почему Чарли Диммок и любитель фиалок Алан Титчмарш подарили ему новый сад. Не понимаю, с какой стати его памятник должен стоять на Трафальгарской площади. Если мы так хотим поставить памятник кому-нибудь, кто помогает угнетенным, то почему забываем о Христе? Уверен на сто процентов, что он никогда не взрывал поездов.

Почему бы нам не поставить памятник Френку Уиттлу? Этот человек изобрел  реактивный двигатель, уменьшивший  наш огромный мир до размеров деревни. Кто знает, скольких конфликтов мы избежали, став тем самым ближе друг к другу?

Кто знает, как изменился бы ход  Второй мировой войны, если бы Министерство авиации умело слушать. Годами они  игнорировали изобретение Уиттла и  даже отказались оплатить пять фунтов, чтобы продлить его патент в тридцатых годах.

Лишь перед самым концом войны  министерство реабилитировало себя, увидев, как его самолеты ловко  сбивают немецкие ракеты V-2. Его посвятили  в рыцари, дали ему командора ордена Британской империи, потом рыцаря ордена Британской империи и 100 000 фунтов в придачу. И звание командора авиации. Но он-то прекрасно знал, что реактивные самолеты могли бы появиться у Британии еще до начала войны, а это значит, что могли быть спасены миллионы человеческих жизней. Бросив ненавистную родину, он уехал в Америку, где через семь лет умер.

Жители Ковентри помнят своего самого талантливого сына — в городе ему  поставлен памятник. Говорят, бюст Уиттла стоит в Клубе военно-воздушных  сил Великобритании, но этого недостаточно. Он должен стоять на Трафальгарской площади. И памятник этот будет стоить не так дорого, ведь ростом Френк был всего пять футов.

В поисках потерянного времени,

еще одного подбородка и жизни в  целом

Когда я был маленьким, время  тянулось нудно и было душным, как соло на саксофоне. Каждый день солнышко проплывало по безоблачному небу, а летний ветерок нежно гнал редкие тучки. А зимой падал хрустящий снежок и еще долго не таял на холодной земле.

В школьном возрасте я проводил длинные  теплые вечера за прослушиванием длинных и теплых композиций Dark Side Of the Moon.

В одной из песен пелось о том, что время бежит очень быстро и что если я не встану со стула, не сниму наушники и не сделаю что-то со своей жизнью, то десять лет незаметно  пробегут мимо, я все еще буду «слоняться по своему родному городишке и ждать, пока кто-нибудь не подскажет, что делать».

Какая чушь, думал я. В то время  мы ничего не читали про вред наркотиков, но нам и читать не надо было. Pink Floyd был живым примером того, что происходит с сознанием при периодическом их употреблении. Ну как же десять лет могут пробежать мимо, если это, как знал любой подросток, целая вечность?

И вот мне 23, время все еще  «медлило и ломалось, как шлюха» и вертелось на месте, как будто  я был семечком, попавшим в гигантский водоворот. У меня было столько же времени, сколько и в детстве, и то потому, что я не тратил его на ерунду, а спал.

Но когда ты достигаешь отметки  в 33 года, все меняется. Время прикрепляет  за спину портативный реактивный двигатель с соплами и отчаливает на трех скоростях звука. Солнце начинает перемещаться по небу так быстро, словно Бог нажал на кнопку быстрой перемотки. Не успел глазом моргнуть, как прошел месяц.

Недавно я виделся со своими приятелями в старой доброй пиццерии. В начале девяностых мы частенько бывали в ней, и сейчас нам кажется, что это было как будто вчера.

Странно, не правда ли? Вы слышали когда-нибудь, чтобы двадцатилетний человек сказал: «Господи, кажется, что мне только вчера было десять»? Но боже мой, время  с того момента, когда ты понимаешь, что все твои мечты разбились в пух и прах и ты никогда не станешь летчиком-испытателем, до того момента, когда твое тело начинает рассыпаться прямо на глазах, действительно пролетает с быстротой и энергией песен Кайли Миноуг.

Когда мне и моим друзьям было по двадцать, мы ходили в паб. Когда  нам было по тридцать, мы все еще  ходили в паб. Все было как всегда. Ничего никогда не менялось и не происходило. Но потом все полетело к чертям собачьим.

Один переехал во Францию, другой умер, третий развелся, четвертый занялся гольфом, пятый (я) нарастил себе еще шесть подбородков, у шестого вырезали легкое и кусок желудка, седьмой ведет непрекращающуюся войну за ребенка со своей бывшей женой, у которой поехала крыша, а восьмой и девятый переехали из роскошных пентхаусов в хорошо охраняемое жилье с решетками на окнах — ни за что буквально.

Десять лет назад мы расходились  по домам, когда кончались деньги или вино в подвале паба. В этот раз мы ушли в одиннадцать, потому что устали.

На следующее утро я проснулся, обнаружил у себя еще три новых подбородка и жуткое похмелье. Я понял, что промчалось еще тридцать лет.

Как быстро бежит время! Я вышел  из студии Top Gear, написал вот эту  колонку, сказал «привет» своим детям  и опять вернулся в студию. Как будто Господь Бог отобрал руководство временем у Оскара Петерсона и передал его сумасшедшему ударнику Коузи Пауэллу.

Моему удивлению нет предела. Субботними вечерами мы играли во всякие игры в  ожидании открытия паба. У меня было время, чтобы читать книги и не просто слушать Pink Floyd, а проникнуться особым смыслом их музыки. Я быстро водил машину только из удовольствия. Сегодня же мне приходиться гнать изо всех сил, только чтобы успеть хоть куда-нибудь.

Я с сожалением читаю про людей, которые думают, что если им удалось оторваться от метро и мигающего курсора на экране компьютера, то они станут плыть по времени, словно пух одуванчика. Это не работает, потому что важно не то, где ты, а когда ты.

В старые добрые времена ты женился  в подростковом возрасте, в двадцать с чем-то у тебя уже были дети, в тридцать с чем-то сколачивал капиталец, в сорок и пятьдесят ты его тратил и уходил на пенсию в шестьдесят.

Теперь же в подростковом возрасте ты гоняешь балду, в двадцать лет  бьешь баклуши, и к сорока годам  ты уже отброс рынка труда с семью подбородками, растраченной головой и выросшими от пива сиськами. Это означает, что всю свою жизнь ты втиснул в промежуток от тридцати до сорока.

Вот почему она пролетает со скоростью 2000 миль в час.

Что ж, мне 43 года, и я требую обратно саксофон. Я хочу лежать на спине, жевать травинки и думать о том, кайми будут мои последние слова.

Последними словами моего отца были: «Я горжусь тобой, сынок». Последними словами Адама Фейта¹⁷ были: «Пятый канал — жуткое дерьмо».

Небольшое извинение. На прошлой неделе я писал, что во Вторую мировую войну наши самолеты сбивали ракеты V-2. Ко мне пришло много писем, в которых указывалось, что ракеты все-таки были V-1. Я должен был бы проверить, но у меня не было на это времени. Простите меня.

В поисках настоящего сада на цветочном шоу в Челси

Каждую неделю я сажусь в какую-нибудь чудовищно мощную машину и ношусь в ней средь гари и дыма. Это  непрерывная и очень опасная  борьба с законами физики. Когда-нибудь она закончится плачевно.

Мою программу смотрит три миллиона семьсот тысяч зрителей — это вторая по популярности передача на канале Би-би-си.

А кто же первый? Как бы скучно это  ни звучало, на первом месте по популярности находится программа Gardener's World, в  которой человек по имени Монти  Дон передвигает куски земли с места на место и получает неподдельное удовольствие от кучи компоста. Более того, говорит он преимущественно на латыни.

Такая же история происходит со всякого  рода шоу. Лондонское мотошоу с красотками в бикини после нескольких лет  существования благополучно накрылось. А цветочная выставка-ярмарка в Челси цветет и пахнет. В этом году ее щупальца добрались и до меня.

Так получилось, что мне срочно понадобился фонтан и скульптура—  я хотел их поставить в части  сада, которую выложил плиткой.

Я очень люблю мощеное покрытие. Камень не требует, чтобы его косили, и в отличие от травы не вызывает у меня приступов сенной лихорадки.

К сожалению, в этом году самым лучшим фонтаном в Челси стало небо, поэтому  все посетители оказались загнаны  под навесы с цветами. Цветы меня утомляют. На протяжении полусотни недель в году они пинают балду, а в течение оставшихся двух продолжают бездельничать, потому что вы посадили их не там: им слишком жарко, слишком темно или слишком высоко. А еще вы их недостаточно поливали и ветер был слишком сильный.

К счастью для меня, люди на этой ярмарке меня совсем не утомили. Попадались достаточно занятные персонажи. На автомобильном  шоу вам бы пришлось стоять за пивом  в пластиковом стакане в одной  очереди с какими-нибудь Роном и Дереком. В Челси же на каждом углу подают шампанское, и вам то и дело выпадает шанс столкнуться с дражайшей Чери Блэр.

Меня поразило, что все происходящее носило достаточно строгий и изысканный характер. Оно спонсируется банкирами, потому что если кто-то способен купить куст зелени за три штуки, то они сделают все для того, чтобы превратить такую покупку в сладкую конфету.