Житие Сергия Радонежского

неопытный. Вот, я  принял  от  Небесного  Царя  талант  попечения  о  пастве

словесных овец и должен  буду  держать  о  нем  ответ.  Меня  страшит  слово

Господне: Если кто соблазнит одного из малых сих, лучше было  бы  ему,  если

бы мельничный жернов повесили на шею ему и  бросили  в  море  [Мф.  18.  б].

Насколько  же  хуже  будет  тому.  кто  многие  души  потопит из-за  своего

неразумия! Смогу ли я смело сказать: Вот я  и  дети,  которых  Ты  мне  дал.

Господи! [Ис, 8.18].  Услышу  ли  я  Божественный  голос  Пастыря  горних  и

дольних, великого Господа, с  милосердием  вещающего:  Добрый  раб,  верный!

Войди в радость господина твоего [Мф. 25. 21]».

    Говоря  это,  преподобный   держал  в  уме  жития   великих  светильников

монашества, на земле во  плоти  ангельски  проживших,—  Антония  Великого  и

Великого  Евфимия,  Саввы  Освященного,  ангелоподобного  Пахомия,  Феодосия

Киновиарха49 и прочих- Блаженный  дивился их жизни и душевному  расположению:

как  они,  будучи  во  плоти,  побеждали  бесплотных  врагов,   уподоблялись

ангелам, устрашали диавола. Почитая  их, к ним  приходили  цари  и  вельможи,

они исцеляли больных различными недугами, были теплыми заступниками в бедах

и скорыми избавителями от смерти, на суше  и  на  море  они  спутешествовали

путникам, облегчая тяготы, обильно  подавали  нуждающимся,  были  кормильцами

нищих и неистощимым источником  благодеяний  для  вдов  и  сирот,  по  слову

Божественного апостола: Ничего не имели, но всем  обладали  [2  Кор.  6.10].

Держа их жития в сердце, блаженный  молился  Святой  Троице,  чтобы  он  смог

непреткновенно идти по стопам этих преподобных отцов.

    Ежедневно он служил  Божественную литургию, неленостно  творил утренние и

вечерние молитвы — о мире всего  мира,  о  благостоянии  святых  Церквей,  о

православных царях, князьях и  о всех  православных  христианах.  Он  говорил

братьям: «Мы должны  подъять  великий  подвиг  борьбы  с  невидимым  врагом,

который, как лев рыкающий, бродит и хочет каждого  проглотить».  Преподобный

наставлял братию не столько словами, сколько подавая пример своими делами.

    Кто может правдиво  поведать о его добродетельной  жизни,  о благодати,

процветшей в душе его? Все решительнее  он  ополчался  на  враждебные  силы,

укрепляемый  Святой  Троицей.   Часто   диавол   хотел   устрашить   Сергия,

преображаясь то в зверей, то в  змей; и в собственном обличье, в келье или  в

лесу, когда блаженный собирал дрова для монастырских  нужд,  враг  внезапным

коварным  нападением  старался  отвратить  мысли   Сергия   от   молитвы   и

добродетельных трудов- Богоносный же отец  наш  Сергий  все  его  враждебные

привидения и козни разгонял, как дым, и разрывал,  как  паутину,  вооружаясь

силой Креста и держа в сердце сказанные Господом в Евангелии  слова:  Я  дал

вам власть наступать на змей, и  на скорпионов, и на  всю  силу  вражию  [Лк.

10. 19].

    В начале его настоятельства  в обители было двенадцать  человек  братии,

не считая самого игумена, тринадцатого- И это число иноков  —  двенадцать  —

сохранялось и два года и три, не увеличиваясь и не уменьшаясь. Если один  из

монахов умирал или уходил из обители, то другой брат приходил на его  место,

чтобы число их не изменялось,  но  всегда  в  обители  проживало  двенадцать

иноков, так что некоторые говорили «Что означает этот обычай? Всегда  ли  на

этом месте буду! жить двенадцать монахов по числу двенадцати апостолов,  как

написано: Призвав Господь учеников Своих, и  избрал  из  них  двенадцать,  и

опостоламъ назвал их [Лк. 6.13], или  по числу двенадцати колен  израильских,

или по числу двенадцати источников воды, или по числу  избранных  двенадцати

драгоценных камней, бывших на архиерейских ризах по  чин}  Аарона?»  50  Так

продолжалось, пока не пришел  в  обитель  Симон,  смоленский  архимандрит51,

который разрушил этот обычай; и с  тех пор, с тоге  дня  число  братии  стало

все более возрастать и превысило  двенадцать.

    Поскольку об этом  Симоне  мы  уже мимоходом упоминали,  не  поленюсь

рассказать о нем подробнее, так как память о нем не исчезла, и  мой  рассказ

дополнит сведения о нем и  лучше раскроет его добродетели.

    Этот  дивный  и   прославленный  муж  Симон   был  одним   из   старейших

архимандритов в Смоленске, известный  своей добродетелью. В родном городе  он

слышал о  жизни  преподобного  отца  нашего  Сергия  и  возгорелся  душой  и

сердцем: он оставил архимандритию, почет и уважение, оставил  славный  город

Смоленск, а вместе с ним родину, друзей, родных, близких,  всех  знакомых  и

доброжелателей и воспринял  смиренный  облик  странника.  Из  родного  города

Симон направился в московские пределы, а именно в Радонеж, далеко  отстоящий

от Смоленска. Симон пришел в  монастырь к преподобному  отцу  нашему  игумену

Сергию и с глубоким смирением  умолял Сергия принять  его  под  свое  крепкое

руководство, чтобы Симон жил  у  него  в  повиновении  и  послушании.  Симон

принес с собой вклад, который  он передал  игумену  на  устроение  монастыря.

Преподобный Сергий принял Симона  с  радостью.  Симон  много  лет  прожил  в

покорности  и  послушании  игумену,  в  странничестве  и  смирении,  он  был

исполнен добродетелей и в старости праведно отошел к Богу. Игумен  Сергий  с

братией проводил его до гроба  и  похоронил,  как  подобает.  Память  о  нем

навечно сохранится в обители.

 

                     ГЛАВА 7. ОБ ИЗОБИЛИИ ВСЕГО НУЖНОГО

 

    Впервое время, когда  обитель начинала устраиваться, в  ней  многого  не

хватало; монахи были лишены самого необходимого  из-за  своего  совершенного

нестяжательства и безлюдности  того места, так что им неоткуда было ждать  ни

утешения, ни приобретения  самых  необходимых  вещей.  И  откуда  они  могли

получить что-либо нужное, если то место было пустынным и вокруг не  было  ни

сел, ни домов. Долгое время туда не было хорошей дороги, и  люди  с  трудом,

почти   наугад   пробирались   в   обитель   по   узкой,   труднопроходимой,

прерывающейся тропинке. Большая и  широкая  проезжая  дорога  была  далеко  и

проходила в стороне от той пустыни; вокруг монастыря было безлюдье, со  всех

сторон  обитель  обступали  дикие,  пустынные   леса,   поэтому   то   место

справедливо называлось пустыней. Так  жили монахи много  лет,  думаю,  больше

пятнадцати.

    Через некоторое время — полагаю, что во время княжения  великого  князя

Ивана, сына Ивана33, брата Симеонова54,—  сюда  начали  приходить  христиане,

проходя через эти леса, и им полюбилось это место. Многие захотели  остаться

там и начали селиться по обеим  сторонам от обители, вырубая леса,  поскольку

никто им не препятствовал. Появились  многочисленные  поселения,  изменившие

прежний вид пустыни, не пощадившие ее и преобразившие  в  обширные  пашенные

угодья, которые мы видим и теперь. Переселенцы построили деревни  из  многих

дворов, засеяли поля и  начали  собирать  урожаи:  число  окрестных  жителей

весьма умножилось,  они  часто  посещали  монастырь,  принося  разнообразные

нужные вещи, которых не перечесть. Но мы оставим теперь  эти  рассуждения  и

вернемся к прерванному повествованию, к тому,  о  чем  я  начал  говорить  в

начале главы,— о полной бедности и недостатке самых необходимых  вещей,  без

которых нельзя обойтись.

    Когда обитель только  начала устраиваться и в ней  жило немного  братьев,

когда не было посетителей, приносивших нужное для жизни братии, тогда  часто

недоставало самых необходимых  вещей, так что много раз с  утра  и  хлеба  не

было. Кто сможет перечислить все  лишения, которые перенес  преподобный  отец

наш Сергий? В первое время. когда  начиналось  устроение  обители,  порой  не

было хлеба — ни муки, ни  пшеницы,  ни  какого-либо  другого  зерна;  иногда

недоставало масла, соли,  съестных  припасов;  порой  не  было  вина,  чтобы

служить обедню, и ладана для каждения; иногда не было  воска,  чтобы  катать

свечи, и монахи пели  ночью  заутреню  без  свечей,  зажигая  березовую  или

сосновую лучину, при свете которой  они канонаршили или  читали  по  книгам,—

так они отправляли всенощные службы. Преподобный  же  Сергий  всякую  нужду,

беду, скудость и лишения терпел  с  благодарность  ожидая  от  Бога  великой

милости.

    Однажды в обители  случилось искушение (вместе с  искушени  посылается  и

милость Божия):  у  игумена  закончились  хлеб  и  соль,  и  всем  монастыре

истощились съестные припасы. Преподобный игу1^  установил  для  всей  братии

строгий порядок: если случалось такое i кущение, что в  обители  недоставало

хлеба  или  заканчивались  запа  еды,  то  братии  запрещалось  выходить  из

монастыря для сбора под, ния  у мирян по деревням и селам, иноки должны  были

остават) в монастыре, просить  у  Бога  и  терпеливо  ожидать  Его  милости.

преподобный повелел и заповедал  братии, то выполнял и  сам  и  терпел  голод

три или четыре дня. оставаясь совсем без еды.

    По прошествии трех  дней, на рассвете четвертого, преподобн взял топор и

пошел к одному старцу, жившему  в монастыре,  по  им  Даниил,  и  сказал:  «Я

слышал, старче, что ты хочешь пристроить сени к  келье.  Я  пришел  к  тебе,

чтобы руки у меня не оставались без  дела. позволь  мне  построить  для  тебя

сени». Даниил отвечал: «Правда, я давно  хочу их построить, и у меня все  уже

заготовлено для этого, вот только поджидаю плотника из деревни.  С  тобой  я

боюсь договариваться: ты, наверное, возьмешь с меня большую плату».—  «Я  не

возьму с тебя большой платы,— сказал преподобный.— Нет  ли  у  тебя  гнилого

хлеба, мне очень хочется его  поесть. Ничего другого сверх этого  я с тебя  не

потребую, потому что у меня нет  и такого хлеба. Не говори,  старче,  что  ты

будешь ждать другого плотника, кто для тебя будет лучшим плотником? »  Тогда

старец Даниил вынес преподобному решето с гнилым хлебом и  сухими  лепешками

и подал со словами: «Если тебе так  хочется этого хлеба, я охотно  его  отдам

тебе, но больше у меня ничего нет».—  «Мне этого хватит с избытком,—  ответил

игумен,— но побереги его до девятого часа: я не беру платы,  пока  мои  руки

не потрудились и я не закончил работы»,

    Сказав это, блаженный  Сергий крепко затянул пояс  и принялся за  работу.

С раннего утра до позднего вечера он тесал доски, долбил и ставил  столбы  и

с Божией помощью к вечеру закончил постройку сеней.  Поздно  вечером  старец

Даниил снова вынес ему решето с хлебом — условленную плату  за  его  дневной

труд. Взяв хлеб, Сергий положил его  перед собой,  помолился,  благословил  и

начал есть с одной водой, потому что ничего другого не было —  ни  похлебки,

ни соли, ни какого-либо питья;  это  был  у  него  и  обед  и  вместе  ужин.

Некоторые из братии заметили, что  когда Сергий ел заработанный хлеб, у  него

изо рта исходила пыль от гнилости  хлеба,  и,  наклонившись  друг  к другу,

говорили: «Вот, братие, каково терпение и  воздержание  этого  человека.  Он

ничего не ел четыре  дня  и  утолил  и  смирил  свой  голод  лишь  к  вечеру

четвертого дня гнилым хлебом, да и этот гнилой хлеб  он  ест  не  даром,  но

заплатив за него дорогую цену».

    Один из монахов возроптал  тогда на преподобного, поскольку   братия  уже

два дня ничего не ели. Не имея еды, иноки возмутились  и  пришли  к  Сергию,

ругая и понося его: « У нас  хлеб заплесневел! Почему бы  нам  не  сходить  в

мир и не попросить хлеба? Все  мы смотрели на  тебя,  слушались  и  поступали

так, как ты учил нас, а теперь из-за этого мы умираем от голода.  Завтра  мы

уйдем отсюда туда, где жизнь лучше, и не вернемся, потому что мы не в  силах

терпеть здесь лишения и нищету». Впрочем, так  роптали  не  все  —  один  из

братии говорил от лица всех.

    После слов этого инока  игумен  собрал  всю  братию.  Видя,  что  монахи

ослабели  и  предались  унынию,  преподобный  Сергий  хотел   исправить   их

малодушие своим долготерпением, кротостью  и тихостью и  начал  беседовать  с

ними, поучая словами Священного Писания, Ветхого и Нового  Заветов:  «О  чем

вы скорбите, братия? Почему смущаетесь? Уповайте на Господа,  ибо  написано:

Посмотрите на древние роды и увидите: кто уповал  на  Бога  —  был  постыжен

когда-либо? Или кто верил в  Господа — и посрамлен был? Или  кто  пребывал  в

страхе Его — и оставлен был? Или кто призывал Его  —  и  не  был  ислышан  и

презрен был Им? [Сир. 2. 10]. Господь  говорит:  не  Я  ли  податель  всякой

пищи, изводящий плоды от земли  и наполняющий ими житницы? Не Я ли  кормитель

всего мира и питатель вселенной, дающий пищу всякой  плоти  [Пс,  135.  25],

дающий пищу в свое время, раскрывающий руку Свою.  насыщая  все  живущее  по

благоволению? ГПс. 144. 15—16]. В Евангелии  Господь сказал: Ищите и  просите

прежде всего Царствия Божиего  и правды его, и это все  приложится  вам  [Мф.

6. 33]. Посмотрите на птии, небесных, которые не сеют. не жнут, не  собирают

в житницы, но Отец Небесный кормит их: лучше ли они  вас,  маловерные?  [Мф.

6. 26]. Поэтому потерпим, братия: терпением  вашим спасайте  души  ваши  [Лк.

21.19]; претерпевший же до конца  спасется [Мф. 10. 22]. Вы скорбите ныне  из-