Возвышение Москвы в XIV веке как политического центра обеъдинения восточнославянских земель

    “Кто  думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал, что Москве государством слыти?” – голос неподдельного изумления слышится в этом вопросе безвестного повествователя. Он писал сочинение о начале Москвы, захудалого боярского села, ставшего к его времени, столицей обширного государства.[19, c.255] А тогда в середине XII в., всего лишь, по его же словам, “стояли на Москве-реке села красные боярина хорошего Кучкина Степана Ивановича”. Сказание это своеобразным былинным ладом, отразило событие, для истории Руси весьма значительное, знаменательное, судьбоносное.[19, c.266]

    Последние археологические изыскания указывают  на то, что крепость на Боровицком холме в Москве должна была возникнуть в середине XII в. Не исключено, что раньше её появились открытые поселения, находившиеся в небольшом удалении от Боровицкого холма.

    Москва  впервые упоминается в Ипатьевской  летописи под 6655 (1147) г. “В 1147 году. Пошёл  Юрий и, придя, взял Новый Торг и всю  Мсту. А к Святославу послал Юрий, повелел сему воевать Смоленскую волость. И Святослав пошёл и захватил Голядь вверх по Протве; И дружина Святослава набрала там пленных. И прислал к нему Юрий со словами: “Приди ко мне, брат, в Москву”. Святослав поехал к нему с сыном своим Олегом и с небольшою дружиною и взял с собою Владимира Святославича. А Олег поехал вперёд к Юрию и подарил ему барса. Вслед за ним приехал его отец Святослав, и они сердечно встретились поцелуями в пятницу, в день похвалы Святой Богородицы, и были веселы. На другой день повелел Юрий устроить большой пир (обед силён) и оказал князьям великую честь; и дал Святославу в знак любви, много даров, и одарил сына его Олега, и Владимира Святославича, и Святославовых мужей, и так отпустил их…”[42, c.83]

    Москва, скорее всего, в то время уже существовала, если не в качестве города, то, во всяком случае, в качестве погоста или княжеского замка, в котором имелся княжеский дворец, где Юрий Долгорукий угощал своих гостей. Сооружение града Москвы началось зимой или в начале весны 1147 г. перед первым приездом Святослава Ольговича в Москву и закончилось к концу июля – ко времени второй встречи князей союзников.[35, c.15-21]

    Первоначально территорию города Москвы составлял  Московский Кремль. Это была небольшая крепость, в которой была срублена церковь – храм Рождества Иоанна Предтечи, вокруг которой располагались сельские поселения, снабжавшие крепость продовольствием. Уже к концу XII в. Москва приобретает черты, характерные для средневекового города, который располагался в устье реки Неглинной на Боровицком поле.[35, c.25 ]

    В силу ряда причин Москва до второй половины XIII в., по-видимому, ни разу не была центром самостоятельного княжества. Главная причина этого – это нежелание великих князей выпускать из-под своего контроля город-крепость, который играл ключевую роль в системе обороны, который играл ключевую роль в системе обороны западных и юго-западных рубежей Владимиро-Суздальской земли. В случае наступательных действий владимирских князей на этих направлениях Москва являлась важнейшей “точкой опоры”, своего рода форпостом. Об особом военно-стратегическом значении Москвы, её исключительной обороноспособности свидетельствует и относительно длительная (в течение пяти дней) осада города всей армией Батыя в начале 1238 г.[2, c.65]

    Разгром Москвы Батыем, а главное изменение  всей традиционной системы великокняжеских отношений в русских землях в результате установления ордынского ига привели к упадку военного значения города. Если раньше геополитическая доминанта пролегала в направлении с юго-запада на северо-восток, то теперь она словно стрелка компаса указывала с юго-востока на северо-запад. Разорённые татарами киевские и черниговские земли почти исчезают из их поля зрения. Замыкается в себе и живёт какой-то непонятной жизнью Рязань. В этих условиях Москве уже не от кого защищаться и не от кого копить войска. Потеряв значение военного форпоста, также теряет и своё население, свой экономический потенциал, торговые пути также меняют своё направление, причём не в её пользу. Спасти город от полного разорения могло лишь превращение его в удельный центр. Именно это и сделал Александр Невский, наделив Москвой своего малолетнего сына Даниила.[2, c.66]

    Первоначально территория Московского княжества  была небольшой. В него входили земли по среднему течению Москвы-реки с её левыми притоками Рузой, Озерной, Истрой, Всходней, Аузой, Пехоркой и с правыми притоками Сетункой, Пахрою, а также верхнее течение реки Клязьмы с притоками Учей, Ворей, Шерной, Вохонкой и Дрезной. Верхнее течение Москвы-реки и город Можайск принадлежали смоленским князьям, нижнее течение с городом Коломной – рязанским князьям; рязанские владения севернее Оки доходили примерно до реки Гжелки. Московское княжество тянулось с востока на запад на 150-200 км, с севера на юг – на 100-120 км, в нём было всего три укреплённых города: сама Москва, Звенигород и Радонеж.[22, c.23]

    Что же представляла собой Москва в последней  четверти XIII в.?

    Сердцем Москвы был кремль, построенный в XII в. и неоднократно восстанавливался почти в неизменном виде; коренной перестройке укрепления кремля подверглись лишь в 1339 г., при Иване Калите, который построил дубовую крепость. А древний московский кремль был построен из строевого леса – «кремлевника». Московский кремль занимал треугольник Боровицкого холма, возле устья реки Неглинной. С внешней стороны его прикрывал ров и насыпной вал до 15 метров, который протянулся от Москвы реки до Неглинной. Деревянные стены кремля тянулись над обрывами Боровицкого холма, который был в то время значительно уже и круче по валу. Они состояли из трех стенных срубов высотой около трёх метров, над которыми были сооружены заборомы, имевшие бойницы и двухскатную деревянную кровлю для защиты от вражеских стрел. В кремле было двое ворот: одни выходили в Китай-город (современные Спасские ворота), другие к устью реки Неглинной (современные Боровицкие ворота). В сочетании с крутыми склонами Боровицкого холма и высоким валом укрепления кремля были по тому времени достаточно мощными и надёжными, и не случайно в прошлом враждующие князья искали во время усобиц укрытия за кремлёвскими стенами. За кремлёвскими стенами располагался торгово-ремесленный посад, а в окрестностях стояли сёла и монастыри. Громадные еловые и смешанные леса тянулись во все стороны от гор, прикрывая город от врагов.[22, c.23]

    Географическое  положение города Москвы было особенно выгодно. Верхним своим притоком Истрой река Москва подходит близко к Ламе, притоку Моши, впадающей в Волгу. Таким образом, река Москва Ламским волоком соединяла верхнюю Волгу со средней Окой. С другой стороны, город Москва возник на самом изломе реки, при её повороте на юго-восток, где она своим притоком Яузой почти вплоть подходит к Клязьме, по которой шёл через Москву поперечный путь с запада на восток. Эти путём в 1155 г. шёл с чудотворной иконой божей матери Андрей Боголюбский, направляясь через Рогожские поля на Клязьме во Владимир с реки Вазузы, куда он поднялся Днепром из Вышгорода под Киевом. В конце XIV в. от Москвы шла, пролегая Кучковым полем, «великая дорога володимерьская», о которой упоминает одна старая летопись по случаю сретения московичами чудотворной иконы божией матери в 1395 г. Наконец, с третьей стороны через Москву пролегала из Лопасни дорога с киевского и черниговского юга на Переяславль Залесский и Ростов. Так город Москва возник  в пункте пересечения трёх больших дорог, из чего вытекали важные экономические выгоды для города.[24, c.9]

    Таким образом, находясь в узле торговых путей, водных и сухопутных, Москва стала центром экономических связей между другими русскими землями.

    Географическое  положение Москвы гарантировало  ей известную безопасность: так с  северо-запада от Литвы она была прикрыта Тверским княжеством, а с востока и юго-востока от Золотой Орды другими русскими землями. Это способствовало притоку сюда жителей и возрастанию плотности населения.[14, c.146] Её обширные лесные дебри, реки и речушки давали людям возможность скрыться от врагов. Они заводили пашню на полях, чистили лес, ставили починки. Поэтому с конца XIII в., еще, прежде чем город Москва начинает играть заметную роль в судьбе северной Руси, в него со всех сторон собираются знатные служилые люди из Мурома, Ростова, Смоленска, Чернигова, даже из Киева и Волыни.[24, c.10] Вот один из примеров. Боярин Кирилл, не раз испытавший, как и все ростовские жители, разорительные набеги ордынцев, к тому же ездивший со своим князем в саму Орду с богатыми дарами, вконец охудал, решил перебраться в глухие леса, к городку Радонежу. Здесь принял постриг сын его Варфоломей, жил с полтора десятка лет с лесными зверями в дебрях. Но как замечает биограф монаха, ставшего впоследствии знаменитым Сергием Радонежским, в местах этих, нежилых и нехоженых, откуда-то появлялись крестьяне, рубили лес, ставили деревни, заводили хозяйство; короче говоря, - “исказили пустыню”.[19, c.267]

    На  рубеже XIII – XIV вв. происходит заметное увеличение военной силы московских князей именно за счёт прихода к ним на службу значительного числа служилых людей из других княжеств. В летописных известиях о событиях конца XIII – начала XIV вв. московские бояре не упоминаются. По более поздним источникам выявляются имена лишь семи представителей знати, в отношении которых можно полагать, что они служили московским князьям уже в первой половине XIV в. Это Протасий (родоначальник Вельяминовых), Фёдор Бяконт (родоначальник Плещеевых), Нестер Рябец (родоначальник Квашниных), Окатий (родоначальник Валуевых), Мина (родоначальник Софроновских и Проестевых), а также Василий Кочева и Терентий Ртиц (упоминаемые в “Житии Сергия Радонежского” соответственно в качестве воеводы, посланного Иваном Калитой в начале 30-х гг. в Ростов и радонежского наместника того же времени). О происхождении четырёх последних данных нет. Протасий вёл свой род от бояр, издревне живших во Владимиро-Суздальской земле. Что касается Фёдора Бяконта и Нестера Рябца, то они выступают в источниках как выходцы из Южной Руси – из Черниговского и Киевского княжеств. Каждый из них несомненно привёл с собой воинский контингент. Кроме того, косвенные данные позволяют полагать, что в это время выезжали в Москву и другие представители южнорусской знати. Данный процесс перехода служилых людей на службу к Даниилу Александровичу А.А.Горский в своей статье “ К вопросу о причинах возвышения Москвы» ставит на первое место в ходе усиления военной мощи Московского княжества на рубеже XIII – XIV вв.[6, c.4-9]

    Приток  населения, освоение земель, прежде покрытых дремучими лесами, способствовали быстрому подъёму производительных сил маленького княжества. На его территории возникают мощные поселения; развивается сельское хозяйство, различные ремёсла, торговля. Вместе с тем, скрещивание дорог, о которых говорилось выше, дало возможность Москве установить в своих владениях ряд мытных, то есть таможенных дворов, взимавших пошлины с торговых караванов. Об этих таможнях до сих пор напоминают некоторые топографические названия. Так, в самой Москве существует Мытный переулок в Зарядье, у Москворецкого моста, а в Замоскворечье – Мытная улица; под самой Москвой – Большие Мытищи, под городом Рузой, на реке Озерни, - селение Мытники. От транзитной торговли богатела московская казна.[38, c.18]

    Таким образом, выгодное географическое положение  Москвы было изначально заложено в  своём глубинном центральном  положении в русских землях и также наличии удобных путей сообщения. Кроме того, относительная безопасность Москвы способствовала интенсивному притоку населения в район Москвы, который стал наиболее густо заселённым в XIV – XV вв. Поэтому “Москва являлась средоточием территории, где начала формироваться великорусская народность». В свою же очередь увеличение плотности населения в районе Москвы оказало воздействие на развитие экономики, что самым непосредственным образом влияло на подъём Москвы как городского центра.

     До середины XIII в. Москва не имела  своего особого князя. Ею управляли посадники (наместники) владимиро-суздальских великих князей или подручники последних из числа младших членов княжеской фамилии.[38, c.17] Князья появлялись в Москве лишь на короткое время. Сначала сидел здесь некоторое время один из младших Всеволодовичей Владимир.[24, c.7] Он в 1213 г. сделал попытку закрепиться в Москве, отдав ей предпочтение перед Юрьевом Польским, выделенным ему по отцовскому ряду. Тем не менее, Москва не стала тогда столицей самостоятельного княжества. Летопись подчёркивает, что Владимир захватил город «брата своего» Юрия Владимирского, что Москва была «своим городом» Юрию. К тому же Владимир сидел в Москве всего несколько месяцев. В последующее время Москва по-прежнему была в составе Великого княжества Владимирского.[28, c.116-117] Сам Владимир был захвачен татарами Батыя при взятии Москвы зимой 1237 – 1238 гг. Позднее из сыновей Ярослава Всеволодовича Москва досталась младшему – Михаилу Хоробриту.[24, c.7]

    Михаил  Ярославович Хоробрит считается  первым московским князем. Вполне возможно, что при нём Москва действительно стала центром самостоятельного княжества. Однако категорично настаивать на этом нельзя. Дело в том, что мнение о Михаиле  Хоробрите как первом московском князе основывается на текстах Новгородской IV летописи и Тверского сборника, где Михаил назван московским. По сравнению с текстом Новгородской IV летописи текст Тверского сборника явно вторичен. Следовательно, старшим является сообщение Новгородской IV летописи: «князи Суздальстии побиша Литву у Зубцева. А Михаил Ярославичъ Московьски убиень бысть отъ Литвы на Поротвъ”. В основном источнике Новгородской IV летописи - Новгород-Софийском своде 30-х гг. XV в. – этого известия, по-видимому, не было. Оно отсутствует в списках Софийской I летописи младшего извода, а в синодальном списке №154 Михаил не назван московским. Не было сообщения о гибели Хоробрита и в одном из дополнительных источников Новгородской IV летописи - Софийском временнике, отразившемся в Новгородской I летописи младшего извода. Оно могло попасть в Новгородскую IV летопись из ростовского владычного свода времён архиепископа Ефрема. До настоящего времени этот свод не дошёл.[28, c.117] Насколько можно судить по сокращённому ростовскому своду конца XV в., известие о смерти Михаила имелось в ростовском летописании. Но назывался ли в своде Ефрема Хоробрит московским князем, сказать трудно. В упомянутом ростовском своде конца XV в. такого определения нет. Нет его и в записи о гибели Михаила Лаврентьевской и Симеоновской летописей. К тому же Новгородская IV летопись называет Михаила московским после собственного сообщения о захвате им стола Великого княжения Владимирского, то есть когда Михаил был уже не московским, а владимирским князем. В последней связи примечательно, что убитого на реке Протве  Михаила похоронили не в Москве, а во Владимире. Поэтому делать бесспорный вывод о вокняжении в Москве Михаила Хоробрита на основании сообщения Новгородской IV летописи нельзя. Не исключена возможность, что Михаила Ярославовича назвали московским поздние книжники.

    Впрочем, если принять версию о Хоробрите  как о первом московском князе, то его княжение должно было быть очень недолгим. Москва досталась ему, очевидно, по разделу 1247 г.[28, c.118] “Князь Михайло, нарицаемый Хоробрит”, был настолько силён, что открыто вступил за великое княжение и победил. По словам летописца, он “согна с великого княжения Владимерскага дядю своего великого князя Святослава Всеволодовича… и сам сяде на великое княжение во Володимере”. Однако великое княжение Михаила Ярославовича оказалось непродолжительным. В 1248 г. он “ходи ратью на Литву… и убиша Литва великого князя Михаила”.[22, c.22] Погиб Михаил зимой, в конце 1248 или начале 1249 г. Если верить сообщению Новгородской IV летописи, Святослав занимал великокняжеский стол один год, следовательно, Михаил мог княжить в Москве не более года.[28, c.118]

    После этого летописцы не упоминают  о Москве несколько десятилетий. А между тем, в политической жизни северо-восточной Руси происходили серьёзные изменения. Великокняжеский ярлык получил сын погибшего в орде князя Ярослава Ярославича – Андрей (1249 – 1252 гг.), который попытался организовать сопротивление монголо-татарам, но потерпел поражение. Затем последовало великое княжение Александра Ярославовича Невского (1252 – 1263 гг.), прославившегося великими победами владимирских князей, направленную на объединение русских земель. При его приемниках - Ярославе Ярославиче Тверском (1263 – 1272 гг.) и Василии Ярославиче  Костромском (1273 – 1276 гг.) происходило ослабление великокняжеской власти. Представитель ордынского хана – “баскак великий владимирский” – непосредственно вмешался в дела Руси, чего не было при Александре Невском. Великие князья, не имея сил для борьбы с оппозиционными феодальными центрами, призывают к себе на помощь ордынские рати. В борьбу за великокняжеский стол активно включился старший сын Александра Невского – Дмитрий Переяславский. В 1276 г. после смерти своего дяди, Василия Ярославича, он стал великим князем.

    Дмитрий Александрович пытался  продолжить политику своего отца, направленную на усиление великокняжеской власти и сразу встретил сопротивление других князей, особенно ростовских, углицких, ярославских. Стремясь усилить свои позиции, он выделил “уделы” своим младшим братьям – “александровичам”; Андрей получил Городецкое княжество, младший Даниил стал московским князе.[22, c.23]

    Таким образом, 1276 г. считается датой основания  Московского княжества. Эта дата впервые названа А.В.Экземплярским. С тех пор Москва становиться  стольным городом особого княжества  с постоянным князем; Даниил стал родоначальником московского княжеского дома.